…Детская память избирательна, и прочие встречи с нашей благодетельницей вылетели у меня из головы… Наверное, потому, что ничего особенного при этом не происходило. Но вот ещё одна, совершенно особенная, запомнилась навсегда. Каким-то октябрьским днём, уже больше, чем через год с того давнишнего августа, мама сказала, что мы пойдём в гости к тёте Тае, «поглядеть на её обновочку». Ну, пойдём так пойдём, я не возражала.

В квартире было солнечно и тихо, как будто не октябрь был, а май. И тётя тоже вся была как май – румяная, свежая, счастливая.

– Где твоя обновочка? – с порога выпалила я, ожидая увидеть, скажем, новый телевизор или стол.

– А вы руки сначала помойте! – засмеялась Тая серебристым нежным смехом, – И идите сюда!

В дальней комнате пахло марганцовкой и стояла маленькая детская кроватка…а в кроватке лежал такой крохотный младенец, что голова его была не больше апельсина. Я, которая раньше никогда так близко новорожденных не видела, остановилась в изумлении:

– Она живая?

– Конечно, живая! – сказала мама и осторожно коснулась пальцем крохотного кулачка. Апельсинчик зевнул – в точности как Рекс, когда был ещё щенком, показав кругленький розовый язычок…и тонко, пискливо промяукал.

– Ну, как тебе моя обновочка? – гордо спросила Тая, пожирая глазами своё сокровище.

– Симпатичная, – вежливо ответила я, боясь даже дышать, – Как назвали?

– Димочкой! – нежно улыбнулась тётя, – Ну, подойди, не бойся!

– Димочкой?! – изумилась я, оторопев. А как же её будут звать, когда вырастет?!

– Так и будут, Димой, – и видя моё неослабевающее изумление, расхохоталась: – Да это же мальчик!

– А-а, – дошло до меня наконец, – Но ты же девочку хотела? – весьма нетактично брякнула, и тут же пожалела об этом.

Но тётя ничуть не обиделась, а только снова рассмеялась:

– Хотела, а вот взяли и выдали мальчика!

Я тут же представила, как в роддоме, где, несомненно, раздают мамашам крохотных детей, тётя пишет на бумажке свой заказ: «Нужна девочка, глаза голубые, волосы тёмные». А ей приносят вот такого апельсинчика и говорят, что девочки закончились…есть над чем подумать! Ну, а с другой стороны – что, если б вместо Рекса она мне принесла какую-нибудь маленькую пёсичку? Да разумеется, обратно я б её не отдала!

– Ника… – тихонько подошла ко мне Тая на кухне, куда мы ушли ставить чайник, пока моя мама курлыкала в комнате с малышом, – Спасибо тебе!

– За что? – искренне удивилась я.

– За Димочку моего!

Тут я вспомнила наш давнишний разговор на лавочке возле яблони, и мне стало немножечко стыдно за свои глупые фантазии.

– Тётя, а тебе и правда не жалко, что это не девочка?

– Нет, конечно…глупенькая… – она нежно погладила меня по волосам, – Знаешь, где я взяла тебе Рекса?

– Нет… – я насторожилась, предчувствуя что-то интересное.

– Ходила к одной бабке…она вроде знахарки…заговаривает больные зубы, готовит разные…тут тётя слегка запнулась, – Разные мази лечебные… Так вот, она сказала мне, что я должна спасти погибающую душу, и найти для неё приют, тогда моё желание исполнится. Я тогда шла от вас по улице и думала: «Как же мне это сделать? Где я должна найти эту погибающую душу?» И вот вижу – выходит из ворот мужик, а у него в руках мешок. За мешком бежит собачка, и скулит, и плачет – прямо человеческими слезами. Тут я поняла, что он несёт щенков топить или выкидывать. Упросила отдать мне одного, но сама смотреть не стала, когда он мешок развязал – не смогла бы взять только его, понимаешь?

– Конечно, понимаю, – серьёзно ответила я, – И, кажется, ещё я понимаю, почему у тебя не девочка, а мальчик, тётечка!

– Ну, чай-то пить будем? Димочка уснул… – мама пришла к нам на кухню, и, поглядев на нас, спросила шутливо-подозрительно: – Что это у вас тут за секреты?!

– Никаких секретов, дорогая! – ответила ей тётя, – Просто мы с Никой делимся опытом воспитания маленьких мальчиков!

Ужасно несправедливо, но жизнь собачья намного короче человеческой. Сама по себе короче, даже если всё идёт своим чередом. К тому же мохнатые четвероногие друзья часто платят непомерно огромную цену за право сопровождать нас по жизни нашей, слишком рано расставаясь со своей. Мир, который кажется ласковым и добрым, становится опасным в одночасье и враждебным – просто так, без причин! И никогда не знаешь, какой из дней вдруг выпрыгнет последним…

Наш с Рексом последний день выглядел обманчиво-счастливым. Он хорошо маскировался, этот мерзкий день – как коварный зверь, затаившийся в засаде, выжидая удобного момента, чтобы разлучить нас навсегда. Первым по счёту стоял он в ряду коротких осенних каникул, и погода выдалась совершенно нетипичная – солнышко жмурилось в яркой листве, воздух был так тонок, прозрачен и свеж, как бывает только ранним тёплым сентябрём. Словно вдруг, второй раз за сезон, настало «бабье лето» – тот мимолётный, красочный период, когда Осени кажется, что время вот-вот поворотится вспять…и у неё есть ещё шанс возвратиться в беспечное лето, где сама она была когда-то…не собой, но кем-то позабытым… Кем же? Вот и стоит задумчивая Осень над зеркальной заводью укромного пруда, разглядывая своё отражение, позабыв выпустить из клетки запертые воющие ветры, и природа получает передышку…

Выспавшись как следует, и подкрепившись свежеиспечёнными пирогами с капустой и мясом, с чисто намытым накануне пёсиком на поводке, выплыла я из собственной калитки в самом превосходном настроении. Мудрая природа и более опытные люди, заработавшие шрамы собственными трудными ошибками – они, конечно, понимают, что такая сказка – не к добру. Ушедшее лето вернуть невозможно, и Осень, на миг замечтавшись о прошлом, очень скоро вернётся к исполнению своих скорбных обязанностей с удвоенной силой и яростью. Но мы с Рексиком были слишком юны и доверчивы, чтобы увидеть тучи, сгущающиеся на далёком горизонте. А посему шагали и шагали, радуясь без всяких дополнительных причин, и предвкушая долгие счастливые денёчки, тёплые во всех отношениях.

– Ника, привет! – знакомая фигура машет мне рукой из переулка.

– А, привет, Валёк! Гуляешь?

– Да в магазин послали, вам туда не надо?

– Чего ж и не сходить? Нам ведь всё равно куда идти, правда, Рекс?!

– Рррраф! Правда! – ответ был прост и очевиден.

Достигнув, таким образом, всеобщего согласия, и щебеча, как воробьи весной, мы двинулись по новому маршруту.

– Везёт тебе! – говорит Валёк, останавливаясь, чтобы погладить Рекса, – Захотела собаку – вот тебе и собака…а мне своей не дождаться…мать ни за что не разрешит!

– А ты возьми и принеси! Мало ли щенков раздают…

– Выгонят, – убеждённо вздыхает Валька, – Как пить дать, выгонят! Да ещё и уши надерут…и знаешь, мне хотелось бы овчарку! А кто ж таких щенков бесплатно раздаёт…

И некоторое время мы идём молча, думая каждый о своём. Валькины мечты затронули и мою больную тему… Давно прошли те времена святой наивности, когда родительская шутка о «двортерьерах» воспринималась мной за чистую монету. Эх, как бы мне хотелось теперь, чтобы Рекс и вправду был каким-нибудь настоящим терьером!! Желательно эрделем, как в «Электронике»… От колли, добермана, или, скажем – боксёра, я тоже бы совсем не отказалась! А самая голубая, недостижимая по тем временам моя мечта – керри-блю-терьер! Мало кто тогда и слышал-то о такой породе, а уж увидеть и вовсе было невозможно – их просто не было в нашем городе. В самой столице только-только появились первые, вывезенные из-за границы, экземпляры, о чём своевременно информировал меня альманах «Декоративные породы собак». Увидев двух бородатых красавчиков – чёрного и серебристо-голубого цвета, сидящих рядышком, как плюшевые игрушки, я влюбилась безнадёжно и навсегда! И не раз с тех пор, вздыхая, глядела на своего маленького неказистого Рекса – с несоразмерно крупной головой и кривоватыми короткими лапками… Правда, помечтав, строго одёргивала сама себя: «Это твой друг! Какой ни есть, но преданный и весёлый! Вспомни, как ты была рада, когда заполучила его, наконец!!»