– Яр, Ястреб, Яранг … (как вы понимаете, поиски начались с конца), – Хан, Урфин, Тиль… что ты будешь делать, совершенно ничего не подходит!

– Рррр… – послышалось вдруг из коробки, – Рррр…

– Ты проснулся, мой чудесный? – заглянув через край, я увидела, что малыш всё ещё сладко спит, подёргивая во сне всеми четырьмя лапами, негромко при этом рыча.

– Ну, раз ты такой рычатель, давай смотреть тебе имя на букву «Р»… Так…Рональд, Рик, Рой…Рет…не, всё не то! Разгуляй…какой ещё Разгуляй? Рекс…Рекс? А что, отличное имя – Рекс! Тебе подходит, да?

Пёсик не отозвался, по-прежнему находясь во власти щенячьего Морфея. Истолковав его молчание как несомненный знак согласия, я окончательно утвердила за ним обнаруженное Имя.

– Ну, теперь ты довольна? – спросила мама, разглядывая щенка и улыбаясь, – Какой милый! Какой у нас животик…да, хороший, тёплый животик…

– Мам… – я недоумённо раскрыла рот от удивления, – а я думала, что ты не любишь собак…

– Собаки бывают разные…да, разные, – продолжала она сюсюкать со щенком, – бывают грязные, больные, косматые…бывают огромные, злые, кусачие…и вот такое чудное чудо бывает…как же его не любить…да, ты хороший…

– Слушай, Мам, а ведь Рекс тоже вырастет большой, может даже будет лохматый, огромный, кусачий…что ж тогда, мы его на улицу выкинем?!

– Не говори ерунды, это щенок небольшой собачки.

– А какая у него порода?

– Двор-терьер! – отозвался папа, радостно смеясь, – Самый, что ни на есть – чистокровный двор-терьер!!

– Правда? – восхитилась я, – Никогда о такой не слышала!

– Какие твои годы! Не слышала-не слышала, а вот теперь услышала!!

– Ага… – в полном восхищении от факта, что у меня, оказывается, такая редкостная собака, я смотрела на родителей с благодарностью и восторгом.

– Спасибо, спасибо, спасибо огромное, что разрешили мне его оставить!!!

– Мы не могли тут уже ничего поделать, – сказала Мама с некоторым раздражением в голосе, – Ведь его тебе Тая подарила!

– Но ведь он же тебе тоже понравился, правда? – с надеждой спросила я, помня недавние мамины оханья и аханья с малышом.

– Да, да, понравился, – рассеянно отозвалась она, – но только не таскай его в дом! Пусть на улице живёт! Папа сделает ему будку, собаки должны жить в будке.

– Ура! Ура! – прыгала я от счастья, – мы будем делать будку Рексу!!

И сам потенциальный хозяин будки прыгал рядом со мной, потешно и неуверенно подскакивая непослушными разъезжающимися лапками, и тоненько тявкал, добавляя к голосу немного рычания:

– Ррраф! Рраф!

– Ах ты, моя любимая гавкалка!! – я подхватила его на руки и нежно поцеловала в розовую нежную мордочку, и в чёрный, блестящий, холодный, крохотный носик! И Рекс в долгу не остался, тотчас же облизав мне в ответ все части лица, что попали в зону его досягаемости.

– Это ещё что!!! Не смей лизаться с собакой! – возмутилась мама, – Не хватало нам только глистов! Марш на улицу оба!!

Мы с Рексом спорить не стали, и быстренько смылись во двор. Нам было чем заняться! Долгие и счастливые дни провели мы вместе – узнавая друг друга, привыкая друг к другу, учась пониманию, ответственности и взаимному уважению. В то лето было заброшено всё, что раньше составляло привычный круг моих повседневных интересов – карандаши и краски без дела валялись в чистых ещё ящиках моего новенького рабочего стола, пластинки пылились на тумбочке рядом с проигрывателем, ящик с диафильмами перекочевал в дальний угол под кровать, и книги котировались только те, в которых можно было почерпнуть полезные сведения о воспитании собак. Соседка Элечка напрасно приходила каждый день к водоразделу наших границ, зазывая меня играть в куклы или прыгать в классики. Я уже молчу о нотах, ждущих своего часа на взятом в прокат пианино. У меня был Рекс! И в нём сосредоточился теперь весь мой мир.

– Она просто помешалась на этой собаке! – высказывала мама нашей соседке, по совместительству, приходящейся такой же мамой, заброшенной мною Эльке, – С утра до ночи только и делает, что носится с ним, как курица с яйцом. В сентябре в школу, и в музыкальную тоже, нужно заниматься…но её просто невозможно заставить оторваться от щенка. Готова жить вместе с ним в этой будке!

Будка у нас и правда получилась замечательная! Мама была недалека от истины – несколько раз я и впрямь заползала к Рексу в гости, чтобы убедиться, что изнутри его жилище так же комфортабельно, как и снаружи. Найденный мною, в результате такой инспекции, гвоздь, слегка торчащий на задней внутренней стенке, я собственноручно забила молотком, одолженным у папы, чтобы мой пёсик, не дай-то бог, не поранился об него. Всё остальное было в полном порядке – крыша обита мягким непромокаемым материалом, толстые дощатые стенки изнутри обшиты фанерой, чтобы в щели не задувал буйный северный ветер, а сам собачий домик установлен на несколько кирпичей, и окрашен снаружи масляной коричневой краской. Входное отверстие не слишком низко, чтоб не заливало водой и не задувало зимой снегом, но и не слишком высоко, чтобы пёсу было удобно забираться. Конёк крыши сантиметров на двадцать выступает над передним «фасадом», защищая от воды, капающей сверху – можно высунуть мордочку наружу и удобно лежать, принюхиваясь к прохладной вечерней свежести.

Так он и поступал, и был вполне доволен своей собачьей жизнью. А я была не просто довольна – я была на седьмом небе от счастья! Правда, счастье это было уже не беззаботным и беспечным, как если бы вам подарили долгожданную куклу или цветные фломастеры. Нет. Счастье обладания собакой оказалось нелёгким, временами тревожным процессом, оно не имело конца, не знало покоя, поглощало меня целиком и не оставляло места ни для чего больше! Частенько я просыпалась ночью в тревоге, с колотящимся сердцем, и беспокойно вслушивалась в приглушённые, редкие звуки – как там мой мальчик? Всё ли у него хорошо? Не украл ли его кто-нибудь в ночи?! Не подавился ли он случайно чем-нибудь, не убежал? Несколько минут лежала я так без сна, а потом не выдерживала, потихоньку выскальзывала из кровати и тихо-тихо, на цыпочках, прокрадывалась к окну, вглядываясь в полночную тьму за маленьким тусклым стеклом… Потом вздыхала и возвращалась на место, зная, что выйти во двор бесшумно не получится, а если застукают – будут ругаться. Пробегали минуты, старая яблоня успокаивающе качала мне своими длинными пальцами, и уличный фонарь превращал её ветви в неверную, колышущуюся сеть…подобную той, которой рыбаки ловят в море зазевавшуюся рыбу. Ещё немного – я и сама начинала зевать, как эта глупая рыба, и Сон-рыбак вновь ловил меня своим неводом.

«Да…» – думалось мне где-то между тем и этим миром, – Рыбацкая сеть называется невод…почему? Не-вод – это же значит "не водить", а рыбаки-то ей как раз и водят…водят и водят…а вдруг они поймают Рекса?! Тут я начинала что-то ещё вспоминать, трепыхалась, и пыталась выныривать из прочного невода, но уже никак не выходило…

Сказать, что мы с Рексом были не разлей вода – значит не сказать почти ничего. Чуть свет я вскакивала с кровати как ужаленная и неслась во двор, чтобы увидеть своего ненаглядного щеника. В большинстве случаев он вылезал ко мне из будки сонный, смешно разевая розовый маленький ротик, и часто моргал мутными со сна глазёнками, взглядывая на меня укоризненно, и словно говоря: – Ну чего тебе, хозяюшка, не спится?

Дальше я устраивала ему ежеутренний тщательный осмотр, со всем пристрастием, на какое только была способна. После осмотра шла зарядка, потом душ (из шланга, вода разумеется холоднющая), завтрак (крупяная каша с мясными обрезками), уборка в будке, и самое интересное – прогулка по улице!

Гордая, словно утка-мать, впервые представившая своих утят птичьему двору, вела я на поводке Рекса, требуя от него безукоризненного выполнения всех подаваемых мною команд. Продефилировав, таким образом, минут десять-пятнадцать, мы находили какой- нибудь клочок земли, свободный от строений и посадок, где позволялись разные вольности – разумеется, по команде «гуляй»: прыжки и ужимки, беготня кругами, весёлые игры с палками и мячиком. Но всё это – не спуская пёсика с поводка. Бдительность моя не ослабевала ни на минуту – ведь мир вокруг полон ужасных опасностей для маленького щенка! Закрытых собачьих площадок поблизости от нас не имелось, да и вовсе их, в то время, было не сыскать. Насмешки, которыми нас щедро одаривали уличные мальчишки, цели своей не достигали. Тактика моя была проста – полное игнорирование. Моя собака – что хочу, то и делаю! Людям же поумнее, которые останавливались с нами поболтать, я выдавала целые лекции о правильном воспитании собак. И скоро вся улица стала называть меня не иначе как собачницей, полностью оправдывая давешнее мамино определение.