Нет, я справлюсь. Ещё и не с таким справлялся.
Я потянул дверь на себя и сразу же обратил внимание на жутковатую надпись кровью. Убийца оставил послание в виде моего имени прямо на внутренней стороне двери. Будто такое можно проглядеть. Вернее будет сказать, это одно из сотни – если не тысячи – посланий на месте преступления.
Адресованы они лично мне как угроза или это лишь подсказка правоохранительным органам насчёт того, в чьём лице искать зачинщика жесточайших расправ – не ясно.
Я оглядел порог и дверную коробку, прежде чем зайти в кабинет. Благо, на голову мне внезапно ничего не упадёт. Уже радует. И в чужой крови, надеюсь, с ног до головы не перепачкаюсь.
Тело оставлено в самом дальнем углу кабинета и оплетено ещё живыми стеблями какого-то растения с шипами. Роза? У неё очень похожие шипы на стволе. Труп в глаза не бросается. Я бы сказал, его так и не заметишь, даже если на середину кабинета пройдёшь. Создаётся впечатление, что в дальнем углу просто большое растение стоит.
Надеюсь, Ронда не подходила близко, когда обнаружила тело. Надеюсь, её просто смутила вонь, и она только заглянула в кабинет.
Паника… Я думал, что мне будет не по себе, глядя на стены, расписанные моим именем, но на самом деле больше всего я сейчас переживаю из-за Ронды. Был ли так неправ Мэтт, когда назвал парочку студентов моими «детишками»?
Возьми себя в руки, Митчелл. Ты, в конце концов, на работе. Здесь нет места эмоциям.
Я присмотрелся к стенам.
Сразу могу заявить, что убийца выше среднего – моим именем исписаны все стены, но самая высокая точка находится от пола на расстоянии чуть более двух метров. Это при условии, что убийца делал надписи не пальцем, а вот той кистью, которую он любезно оставил следствию на краешке массивного стола.
Чтобы не заляпать лицо «краской», руку придётся держать немного согнутой. Один из убийц, кстати, левша. Он же самый высокий. Думаю, его рост около метра восьмидесяти сантиметров, не выше. Его напарник правша и ниже где-то на полголовы – об этом ясно дают понять направление при написании и высота расположения букв.
Они могли исписать все стены до самого потолка, если бы воспользовались, например, небольшой стремянкой у книжного стеллажа, которой регулярно пользовалась убитая, но почему-то этого не сделали.
У громоздкого стола расстелен персидский ковёр. Рисунок практически не видно из-за огромной лужи крови и жуткого месива из кусочков костей и шматков плоти. Смею предположить, тело миссис Муслу распилили прямо на этом самом месте. Кожаный диван, заменяющий кушетку, напротив стола остался практически чистым. Его заляпали только кровавые брызги.
У большого квадратного окна возвышаются несколько стопок увесистых книг. Полки стеллажа заняты, книгам просто не нашлось места в шкафу. Их убийцы тоже не тронули. Такое чувство, что они на этот раз пришли лишь для того, чтобы убить Муслу и расписать кровью стены её кабинета.
На этот раз никаких скрытых посланий?
– Она была без сознания на момент смерти? – я заметил пустую баночку из-под снотворного на столе. – Ты осматривал ковёр, Майк? – опустившись на корточки, я разглядел полурастворившиеся таблетки в массе из плоти и сгустившейся крови. – Сколько она выпила? И зачем? – я поднялся и сделал пометку в блокноте. – Муслу знала, что за ней придут?
Между тем я расслышал голос Роско. Он поднимается по лестнице с полицейским, оба с живым интересом обсуждают некую Миранду Скотт. Офицер смеётся, Роско подхватывает и гогочет на весь коридор.
– Майк, что скажешь? – я поднял на него глаза. – Эй, Майк!
Криминалист с ужасом уставился на тело миссис Муслу и замер, держа в руках фотоаппарат. Майк нервно сглотнул и отшатнулся.
– Митчелл, здесь татуировка. – едва слышно прошептал Стенли. – У неё на затылке. Руна. Опять руна!
– Майк, выйди на улицу. – скомандовал Дормер. – Иди покури, живее.
Криминалист послушно покинул комнату. Следом за ним вышли ещё двое полицейских. Остались только я, Мэтт и Роско.
Дормер попросил закрыть дверь и приоткрыл окна.
– Митч, на Майка сейчас надежды никакой. Отправлю его в отпуск, иначе придётся искать нового криминалиста. – честно признался детектив полиции, уперев руки в бока. – Мне нужно, чтобы ты занялся уликами.
– Я помогу! – тут же вызвался Банколе. – Я и не такое видел, мне нормально.
Мой взгляд скользнул по полкам стеллажа и зацепился за глиняную фигурку слона, расписанную завитками и точками. Я подошёл ближе. Это диффузор для ароматических масел. Сейчас в нём остатки апельсинового. Аромат почти выветрился и едва чувствуется из-за вони от трупа, но и этого достаточно, чтобы «заставить» мозг сконцентрироваться.
Вообще, насколько я знаю, апельсиновое масло способствует расслаблению. Разве что Майк пробыл здесь слишком долго, а в лампу в масло было добавлено что-то ещё. Передозировка могла спровоцировать нервное возбуждение. Прибавить сюда зверское убийство…
Криминалист держал при себе таблетки от тошноты и рвоты. Одним из симптомов отравления являются как раз тошнота и рвота. Также повышенное давление, удушье и головная боль.
Я сунул проклятого слоника в пакет для улик, а затем открыл окно настежь. Надо проветрить, иначе нас всех так в психушку увезут.
– Что ты делаешь? – непонимающе спросил Мэтт и усмехнулся: – Запарился? Так на улице-то жарища, Митч.
– Сколько здесь пробыл Майк? – я открыл дверь, чтобы быстрее проветрить кабинет. – Его тошнило? Ему было плохо?
– У него голова разболелась минут через двадцать, – растерянно сообщил Дормер, – потом пару раз туалет искал и воды просил. Здесь духота была. – мой друг наконец сложил два и два. – Чёрт, я и не почувствовал! Это ведь масло какое-нибудь было, да?
– Ты выходил. – кивнул я. – Конечно же, ты не почувствовал. А Майк надышался.
Дормер облегчённо выдохнул и согнулся, опершись на колени руками. Из его груди вырвалось несколько ругательств.
– Я боялся, что Майк крышей поехал. – негромко сказал полицейский. – Чёрт…
– Мэтт, ещё у кого-нибудь есть признаки отравления? – спросил я, осматривая колючку, которой «украшено» тело миссис Муслу. – Кто был на месте преступления?
Мой друг хитро посмотрел на меня и едва заметно улыбнулся.
– Ронда не заходила. – ответил он. – Даже дверь не открывала, хотя ключ был привязан к ручке.
– С Ронни говорил призрак. – вмешался Роско. – Какой-то мистер из прошлого века. Он сказал ей про надписи и назвал твоё имя.
Гора с плеч! Я не подал виду, но стал чувствовать себя гораздо лучше после такой новости. Значит, ни Ронда, ни Оливер не видели труп. Слава Богу…
Я вернулся к телу миссис Муслу, пока Роско осматривается и собирает улики. Не могу не отметить, мой помощник часто оглядывается, будто чувствует на себе чужой взгляд.
Нельзя игнорировать то, как посажено тело: величаво, по-царски. Колючее растение выполняет не только роль украшения, но и удерживает труп в нужном «горделивом» положении. На шее есть украшение в виде массивного медальона триединой луны, а на руках – от костяшек пальцев до середины предплечья – выведены различные узоры. Вероятно, сделаны хной.
На затылке психолога красуется чёткий символ руны в виде… я бы назвал это куриной лапкой, поднятой вверх. В фотоаппарате Майка я нашёл фото руны с затылка Ойвинда Эге. Рисунки идентичны. Если верить всемирной сети, то называется этот знак – Альгиз.
В отличии от предыдущего убийства в кабинете миссис Муслу не обнаружено звёздочек аниса.
Мы с Роско вышли из залитого кровью помещения ровно в три часа дня. К этому времени толпа зевак заметно поредела. У заграждений остались только самые любопытные. Правда, после слов Мэтта, что им всем придётся проехать в участок и дать показания, зевак как ветром сдуло.
– Если будет что-то, я тебе позвоню. – напоследок сказал Мэтт и уехал.
Роско проводил полицейскую машину взглядом и устало сел на парапет у главной лестницы университета.
– Как же я воняю! – брезгливо воскликнул он, стянув мокрую от пота футболку, и вылил на себя половину литровой бутылки воды. – Я бы сейчас с удовольствие принял горячую ванну. – мечтательно заявил Банколе. – Чтоб отмыться от этой вони. До следующей недели бы лежал.
