– Мы нашли, что ты просил. – Оливер сел в кресло. – Ронни сказала, у Ойвинда было несколько серий картин представлено. По двадцать шесть в каждой. – он нахмурил лоб и о чём-то задумался. – Как букв в алфавите.

Роско мельком взглянул на меня из-за монитора и пробубнил что-то вроде: «Сейчас покажу.»

С кухни тем временем послышались шаги, но первым, наперерез Ронде и Эйдену, в комнату влетел Фобос. Крысёныш радостно завертелся на пушистом ковре, а потом забрался на диван и свернулся калачиком, прижавшись ко мне.

Ронни села на подлокотник рядом с Роско, чтобы лучше видеть экран, а Эйден примостился рядом со мной. Банколе наконец нашёл нужные фото и развернул ноутбук ко мне. Ронду не меньше моего заинтересовало расположение картин мистера Эге на выставке.

– Их повесили не так. – заметила Скаврон. – Они должны складываться в надпись.

– Какую надпись? – одновременно поинтересовались мы с Эйденом.

– Ойвинд не давал названия картинам, чтобы на выставках составлять фразы. – грустно улыбнулась художница, смахнув со щеки слезу. – Мог гадость какую-нибудь написать, или имя.

Какова вероятность, что убийца знал об этом маленьком секрете Эге? В таком случае, что он хотел сказать, расположив полотна художника в своём порядке?

Я достал мобильник, чтобы показать Ронде ещё один вариант расположения картин. Девушка незамедлительно нашла блокнот и ручку в стопке с книгами и учебными тетрадками. Скаврон что-то записывает, часто сверяясь то с фото на моём телефоне, то на экране ноутбука.

У неё получилось десять чисел, для удобства разделённых точкой. Олли быстро подставил буквы. Оба студента замерли, непонимающе глядя на получившуюся надпись. Ронни перевернула страницу и переписала набор чисел, чтобы снова подставить буквы.

Похоже, во второй раз результат ни Ронду, ни Оливера снова не удовлетворил. Я бы даже сказал, новый вариант – даже если он такой же – чем-то напугал их.

– «Митчел Хил1». – зачитал Роско и обернулся на меня. – Двух «л» не хватает только.

– Миранда Скотт, свидетельница, сказала, что убийца хотел видеть меня. – я нервно сжал руку в кулак. – Чтобы я увидел его работы.

В комнате повисла гробовая тишина. Мы переглядываемся, но никто не решается произнесли хоть слово. Оливер первым из нас решил нарушить молчание. Он отложил блокнот Ронни в сторону и отвёл подругу в ванную умыться.

– Кто сообщил Ронни об убийстве? – воспользовавшись моментом, поинтересовался я.

– Она сама узнала. Спустилась уже вся в слезах. – Эйден встал. – Позвонила другу, а ей ответил офицер полиции. Паттерсон, кажется.

– Чёрт… – шёпотом выругался я. – Думал, успею.

– Она и проснулась какая-то нервная. Когда ты звонил, она умывалась и просила дверь в ванную не закрывать. – вмешался Роско. – Сама не своя, короче. – он машинально пожал плечами. – А Винс так и не появился, кстати.

В комнате снова стало очень тихо, но на этот раз её нарушил звонок Мэтта.

– Да, Мэтт.

– Митч, – протянул детектив полиции и не спешит продолжать, – я только от патологоанатома. – я слышал, как хлопнула дверь автомобиля и знакомо зарычал двигатель. – Новости так себе.

– Ну? Не томи.

Дормер никак не решается. Сопит и что-то бубнит себе под нос.

– Митч, два слова, – нервно вырвалось у него, – «анис» и «руна». – полицейский выдохнул с некоторым облегчением. – Во рту у художника нашли семь звёздочек аниса, а на затылке татуировка в виде руны. – Мэттью замолчал на некоторое время. – Насчёт фото шансов маловато. Майк говорит, лицо ненастоящее. Вероятно, его нарисовали или составили в какой-то программе. – он помолчал ещё немного, сам пытается всё это переварить. – У тебя есть что-нибудь для меня?

– Убийца написал картинами моё имя. – сообщил я. – У Эге была такая, – нужные слова, как назло, разлетелись из головы, – что-то вроде фишки. – наконец, сказал я. – Цифры – это буквы. Он любил писать своими работами фразы или имена. Ронда говорит, картины и во время выставки висели как-то не так.

Мой друг опять бубнит и делает несколько глотков немного остывшего кофе.

– Митчелл, я тебя прибью когда-нибудь! – затем Мэтт добавил что-то грубое. – Помяни моё слово, Митч!

У меня нет ни единой зацепки. Вот уже три дня с момента, как я добровольно вступил в игру с неизвестным психом. Улики начинаются в Выставочном зале и обрываются у стен жилого комплекса «Верде». Да, именно обрываются, потому что дальше ничего нет. Должно быть, но нет.

Остатки еды и посуда, которые убийца любезно свалил в кучу, тоже имеют значение. В каждой закуске и каждом напитке – даже в воде из кофейного автомата у входа – приличная доза синтетического наркотика. Бутылки из-под шампанского также содержат остатки наркотика. Доза рассчитана очень грамотно, раз ни один из присутствующих не скончался после того рокового вечера.

Ох, Ойвинд Эге, конечно же, не в счёт.

Но что за след от укола на плече Миранды Скотт? В её крови алкоголя не так уж и много. В больнице сказали, она едва выпила бокал шампанского, но дозу наркотика убийца вколол ей уже потом. Не то чтобы раньше нужного времени не очнулась, не то чтобы отсечь ненужные подозрения.

План Майлза Кортеса – пока это имя числится в деле, – высечен и доведён до совершенства, будто самое настоящее произведение искусства. В участке ему даже дали прозвище – Художник.

Мэтт уверен, мы ещё не раз услышим об этом парне. К сожалению, я полностью разделяю его мнение. Такие не пропадают бесследно. Такие не ограничиваются одним убийством. И как подсказывает мой опыт: работает Майлз Кортес не один.

– Вылези из своих мыслей хоть на полчаса. – доброжелательный тон и приятный голос Эйдена заставил меня вздрогнуть. – Побудь со мной.

– Я всегда с тобой. – невольно улыбнулся я. – Даже если я за тысячу миль.

– Ты сейчас за тысячу мыслей, – вздохнул Фрост, – а не за тысячу миль. Это гораздо дальше.

– Прости. – я обнял руками чашку с горячим кофе. – Дело не идёт из головы.

Священник встал и, зайдя за спину, обнял меня. Сколько бы Эйден не выливал на себя геля для душа, шампуня и парфюма, от него всё равно пахнет только ладаном и церковными свечами. Обожаю этот запах.

– Хоть немного отдыхай, – Эйден мягко отстранился и вернулся на свой стул, – иначе рискуешь пропустить что-нибудь важное. – он с удовольствием откусил от куска пирога с грибами, который вчера весь вечер ваял Оливер. – Глаз замылится.

– Но у меня даже улик нет! – ответил я. – Всё обрывается на «Верде». И есть вероятность, что этот псих следит за мной. И Тозер… – я вдохнул. – Слишком много вопросов.

Да, только сейчас я осознал, что Эйден в очередной раз оказался прав: я кружу как муха в стакане со своими мыслями. Так чего важного могу не заметить.

Отвлекись, Митчелл. Позавтракай хотя бы.

Но стоило мне взять с тарелки сэндвич, как позвонила Ронда. Надеюсь, она просто хочет пожелать мне доброго утра и сказать, что они с Оливером отлично добрались до университета.

– Митчелл? – Скаврон сильно нервничает, но не напугана. Её голос дрожит, это слышно даже через шум улицы. – Митчелл, миссис Муслу убили. Она… – Ронни сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожь. – Она была нашим психологом.

Я сам сейчас поседею. Сердце ушло в пятки, из руки едва не выпал сэндвич. Я быстро взял себя в руки и встал. Нужно немедленно ехать к ним.

– Ронда, где вы? Где Оливер? Вы в порядке?

– Мы на улице, мы в порядке. – её голос почти перестал дрожать, девушка старается делать глубокие вдохи почаще. – Олли звонит детективу Дормеру.

– Ронни, я сейчас приеду, не бойтесь. – прижимая телефон плечом к уху, я завязал шнурки.

В трубке повисла звенящая тишина. Я даже проверил, не завершился ли вызов. Нет, соединение всё ещё есть.

– Ронни? – с осторожностью сказал я. – Ронда, ты здесь? Ты меня слышишь?