– А мне понравились твои духи. Такой сочный бергамот и розовый перец с виноградной терпкостью, тоже, кстати, под стать шампанскому. Так что этим вечером идеально всё, – мягко и тихо пролепетала Кира, пристально смотря на меня.

Было достаточно темно, чтобы наши взгляды и разговоры стали довольно откровенными. Запахи, слова и силуэты ощущались остро и притягательно. Тонкий серп молодого месяца, выплывший из-за черной линии горизонта, никак не мешал интимной уединённой обстановке, а лишь скромно её украшал.

Смешные и яркие воспоминания из нашего совместного детства постепенно сменились разговорами о юношестве, о тех моментах, когда невинность в наших головах и телах трансформировалась в нечто новое и важное. Многое не нужно было озвучивать вслух, мы молчаливо помнили об этом, берегли и, возможно, стыдились. Мы всегда неприкрыто ревновали друг друга к подружкам, а потом и к любовникам. Объяснить эти чувства трудно и по сей день. Я помнила, как Кира рассказала мне, что больше не девочка, что прошлой ночью она поддалась любопытству, эротическому желанию и настойчивым ласкам своего взрослого парня. Вспыхнувшая во мне ярость и обида быстро улетучились, когда оказалось, что приятного в этом процессе было мало и что мужчины не особо заботятся о переживаниях девушки, когда у него стоит. Свой познавательный монолог Кира закончила тем, что не позволит мне испытать подобный глупый и болезненный опыт. Тогда я не особо поняла истинный смысл её заявления, но прочувствовала его на себе через год.

В разгар лета её родители уехали на юг, и мы много времени проводили в её доме, гуляли допоздна, пили легкое вино, пекли пироги из свежих фруктов, и спали в одной широкой родительской кровати. В том возрасте у нас, конечно, были некоторые отношения с противоположным полом, но они никогда не могли заменить нам тепло, заботу, понимание и привязанность друг к другу. В такую вот летнюю ночь, когда наша жажда нежности и любви захлебнулась в буре юношеских гормонов, мы не могли больше сдерживать свои чувства и стремления.

У меня не было первого мужчины – у меня была первая женщина, так уж вышло. Я никогда об этом не жалела и, как мне думается, это никак не повлияло на мою ориентацию. Кира всегда была единственной женщиной, к которой меня тянуло, и которая меня возбуждала. Была ли я такой же единственной для неё? В период нашей тесной дружбы, вероятно, была, а сейчас я практически ничего о ней не знала и не особо стремилась расспрашивать. Слишком прекрасна была эта летняя ночь для лишних разговоров.

Мы лежали на прогретых за день досках причала и любовались звездами, вспоминая наши собственные созвездия, выдуманные неукротимой детской фантазией много лет назад. Рядом стояла допитая бутылка шампанского.

– Ли, – назвала меня Кира забытым сокращенным именем, которое когда-то мне очень нравилось.

– Что? – отозвалась я.

– Можно тебе кое в чем признаться? – робко спросила девушка.

– Если ты об этом не пожалеешь на трезвую голову, то можно, – спокойно ответила я, а у самой кровь запульсировала в висках.

– Не так давно один человек задал мне интересный вопрос: если бы мне пришлось полностью потерять память, но осталось всего лишь одно воспоминание, каким бы оно было? Я, конечно, ответила какую-то тщательно продуманную версию, но первое воспоминание, которое вспыхнуло в моей памяти, было связана с тобой, и я никак не могла его озвучить. А вспомнила я, как мы, будучи еще, по сути, детьми, пробрались в заброшенный соседский двор и там учились целоваться. Была весна, сладко пахла цветущая сирень, а у тебя был вкус моего любимого чупа-чупса с колой. Кажется, тогда я была абсолютно счастлива, – Кира приподнялась и нависла надо мной, непонимающей, как реагировать на такое откровение. – Ты – моя Ли, моё лучшее воспоминание, и сейчас я понимаю, что ты всегда останешься такой, словно не было этих долгих лет без тебя, словно мы не повзрослели.

– Что ты делаешь? – деликатно и томно поинтересовалась я, пока блондинка гладила мои волосы и наклонялась всё ниже.

Та пропасть между нами, пустые долгие дни взрослой жизни остались где-то за пределами этого места. Нас немилосердно тянуло поддаться этому блаженному наваждению.

– Хороших воспоминаний не бывает много, – усмехнулась Кира, и её горячие пухлые губы прикоснулись к моим.

Звонок моего мобильного бесцеремонно пробился сквозь сладкое марево, и я распахнула глаза, отстраняясь от девушки, возвращаясь в пресную реальность. Вместе с тем нахлынуло скорое осознание произошедшего, наполнившее моё тело нервной дрожью. Я поспешила ответить Максу и пообещала быть в номере через пять минут.

– Уже поздно, Кира. Меня ждут.

– Да, – согласилась погрустневшая девушка и принялась обуваться, – нам пора…в эту жизнь.

Мы вернулись на набережную, чувствуя себя неловко и растерянно.

Попрощались скомкано и отчужденно, не решившись спросить номер телефона или адрес мини-отеля, не оставив друг другу ни одной зацепки или надежды на возможное продолжение нашего общения. Каждой казалось, что ей давно нет места в размеренной взрослой жизни своей бывшей подруги.

И всё же – нам просто казалось. Страшно было думать иначе.

Тогда я еще не подозревала, что совсем скоро в моём сердце отыщется местечко не только для Киры, но и для причины нашего давнего раздора.

Широкая песчаная полоса с редкими зарослями серебристых диких маслин отделяла наш тихий залив от моря, предоставляя возможность выбирать пляж под настроение и погоду. Сегодня по гостиничному городку прошел слух, что течение, наконец, принесло теплые воды, и мы, повинуясь стадному инстинкту, ринулись на морской берег.

Ноги тонули в мягком чистом песке удивительно светлого оттенка. Море здесь было необыкновенным: чистейшую аквамариновую воду пронизывали солнечные лучи, рисуя на песчаном дне завораживающую солнечную сеточку. Смелые стаи мелких рыбок резвились в мелководье у самого берега, поблескивая драгоценной чешуей. Забавные раки-отшельники тянули свои раковины, бойко перебирая ножками, оставляя длинные пересекающиеся дорожки.

Обилие цветных ракушек от разных моллюсков вдохновило меня на подводную охоту за лучшими экземплярами. Дома непременно создам какой-нибудь стильный коллаж для ванной комнаты. Сегодня я успела несколько раз поблагодарить себя за то, что не забыла маску и могла полноценно насладиться морским безмятежным царством.

Стоило признать, что моя отчаянная увлеченность природой и отдыхом была, так или иначе, связана с событиями прошлой ночи. Всеми силами я изгоняла из своей головы мысли о Кире, убаюкивала в себе тоску и вспыхнувшее позабытое желание, мечты о новой встрече. Удивительней всего было то, что я не чувствовала себя виноватой перед своим парнем и не считала нужным в чем-либо признаваться и каяться. Оставалось только гадать, куда же подевалось моё вездесущее чувство вины, от которого я столь долго не могла избавиться.

– Лия, – Макс отвлек меня от принятия солнечной ванны, – там случайно не твоя вчерашняя подруга загорает?

Я сняла с лица темные солнечные очки и сощурилась, разглядывая отдыхающих. Не далее чем в пятнадцати метрах от нас смуглая блондинка в ярко-розовом купальнике лежала на соломенной подстилке и кому-то энергично махала. Я перевела взгляд на море, замечая высокого шатена стоящего на сапборде. Красивый мужчина медленно греб длинным желтым веслом, подплывая к кромке воды, словно морской бог. Паническое волнение и растерянность жаркой волной прошлись по моему телу. Они по-прежнему вместе.

Почему же Кира не обмолвилась об этом? Почему вообще поцеловала меня, к чему были все эти девчачьи признания? Да, мы не говорили о настоящем, но Илья – наше общее прошлое, которое разорвало нашу дружбу в клочья. Значит, их связь действительно была сильна, а чувства были искренними. Всё, что между нами случилось – не ошибка, я должна была уйти, должна была разбить своё сердце, чтобы дать им возможность любить друг друга. Счастливого конца у любовных треугольников не бывает.