Под синим небом растянулся красно-зеленый ковер, который не знал о зиме; когда в другие края приходили вьюги и морозы, ковер лишь сбавлял яркость, а его узоры становились менее заметными. Но сейчас все насыщено цветом. Каждый листок имеет на себе крапинки, точки, завитки; бардовые и красные тона лежат на зеленом фоне, создавая единую сложную композицию. Таких ковров было немало на окрестных полях. Такие яркие поля чередовались с холмами, на которых узоров не было, а сами холмы покрыты землей серо-желтого или бежевого оттенка. Еще дальше есть леса. Деревья стоят на скалах, как в Сибири или на Аляске, стоят над морем, которое не замерзает.

Неподалеку живут люди; от зеленых полей их отделяет сухая пыльная дорога. Все дома деревянные и довольно просторные, вокруг каждого есть своя огороженная территория. Сейчас уже вторая половина дня, поэтому от домов, от хозяйственных построек и от всего, что высоко стоит, к дороге номер 3 опять начали продвигаться тени. Кое-где они еще только выходят из глубоких террас.

В затененном уголке, выставив вперед лапы, лежал молодой красивый пес с необычной для этих мест внешностью. Иногда он опускал голову и словно дремал, но на самом деле он ни на миг не терял внимания. Он в любой момент готов был встать и действовать, только сейчас никто не мог дать интересное задание. Жара лениво отступала. Он осмотрел свой наряд – на спине и на ногах до колен шерсть была черной с мягким блеском, и очень светлой, почти белой на груди и пальцах. Передняя часть лица была тоже очень светлой, но уже с примесью серого. Серый цвет разделял белые и черные волосы. Пес аккуратно зевнул и остался в позе сторожа.

Он ждал, когда тень от беседки слева доползет до тропинки, которая идет к забору и дороге. Это означает, что наступило шесть часов, и ребеночек, скорее всего, заснул, а его мама перестанет бояться внезапного нападения. Тогда можно будет оставить пост и пройтись по участку, а также за его пределами. Можно пробежаться далеко – вдоль полей и холмов, вдоль дорог до самого леса. На одном поле сейчас раскрылись большие маки – не алого, а почти оранжевого цвета. Всякий раз он очень удивлялся, когда смотрел на них.

«Но у нас маки все равно лучше».

Он остался на участке и стал ходить взад-вперед, размышляя.

«Воздух здесь слишком горячий. До сих пор не могу привыкнуть, даже когда сквозит вечером. Как моя любимая выдерживает в ее роскошном наряде? У нее большой опыт. Она умница».

Отовсюду доносятся голоса и разные звуки: от домашней утвари, автомобилей, других приборов. Он привстал и прислушался; и бросился к забору. Встав на задние лапы, он оказался выше всех перекладин. У дальней дороги справа он почувствовал яркий след; до него еще далеко, ветер не дует, и трава к тому же дает свои ароматы. Только тот след не потеряется.

К дому идут две подруги – маленькая и молодая. Обе с каштановыми волосами. Они увидели его и закричали разом:

– Балто!

Девочка кричала на человеческом языке, а подруга – на языке Природы. Он поддел носом щеколду и калитка отворилась. Девочка (хотя она знала, что он так умеет) подпрыгнула от удовольствия, затем стала его обнимать.

– Балт, посмотри на цветы. С того поля.

– Дженна, вы нашли что-то особенное? Ведь Юля обычно не ходит с цветами.

– Балто! Мы увидели четырехлистный клевер – совсем маленький, с крохотными листочками; может быть, он только-только появился. Юля загадала желание.

– А ты?

– Да! Только если я сейчас скажу – оно не сбудется! Но это очень важное желание, Балто!

На крыльцо вышла невысокая худенькая леди в скромном платье. По привычке она держала руки, словно с нею был грудной ребенок, хотя он сейчас спокойно спит у себя.

– Миссис Томпсон, мы Вам самых разных стеблей нарвали. Из них получится соломка?

– О, да! Спасибо, Julie!

– И еще мы Вам цветочки принесли.

– О! – Миссис Томпсон по-матерински обняла Юлю. В ее добрых глазах видны остатки беспокойства, которое уже уходит. Она боялась оставаться в доме одна (без других людей). Ей казалось, что как только все уйдут, на нее и сына обязательно кто-то нападет – воры, гангстеры или койоты – только неизвестно, когда это произойдет. Ни разу не было, чтобы все дома на улице разом оставались без людей и без собак. Но миссис Томпсон все равно тревожится. Койоты ходят по полям и сухим дорогам: эти пыльно-серые бродяги ловят мелюзгу, поглядывая иногда в сторону домов, но никогда не подходят близко. Раньше они были посмелей; случалось, они даже залезали на фермы. Но перед Новым Годом Балтик увидел их, догнал одного койота и чуть хвост ему не оторвал. С тех пор койоты не приближались.

Миссис Томпсон ведет все хозяйство в доме, готовит, убирает, моет, шьет, занимается надомной работой (переводит стенограммы); кроме того, у нее хобби – она составляет картины из сухих растительных волокон и листков. Ее талант позволяет делать не только натюрморты, но и пейзажи; последние особенно нравятся богатым. Однако, покупая, богатые требуют, чтоб все было официально, чтоб были расписки, акты и прочие документы, которые оформляют через контору; в результате со всех продаж надо платить налоги. Поэтому доход не очень велик.

Муж миссис Томпсон и Алексей с раннего утра уходят на работу и возвращаются иногда очень поздно. В сумерках тени кажутся миссис Томпсон персонажами из легенд, или даже чудищами; в эти часы она не выпускала сына из рук и с волнением ждет, когда вернутся мужчины. Впрочем, когда приехала Юля с друзьями, ей стало гораздо легче.

– Julie, тут опять бегают чужие псы. Но мальчик нас охранял, поэтому все в порядке! Мальчик, мальчик! – так она называет Балтика. Дженну зовет по имени. Дженна тоже постоянно охраняла дом.

До Юлиной школы около трех километров. Балтик с Дженной провожали Юлю по очереди, но могли пойти и вдвоем. В Сан-Франциско они всегда провожали вдвоем и люди на них засматривались. Ни у кого из домашних псов не было такого чеканного стройного шага. Кроме того, для этих краев Балтик был явной редкостью. Как-то другие псы спросили о его породе. Балтик сначала хотел сказать, что порода из России; но подумав, сказал: это все оттого, что я долго жил на Аляске. Псы закивали.

В Юлиной школе были разные дела, и хулиганы встречались – но их Дженна с Балтиком победили в момент, стараясь при этом не порвать чужую одежду. Одному типу Юля врезала кулачком сама – потому что тип был коротенький; но его тоже потом догнали и как следует вываляли в пыли. На них не стали жаловаться… но Алексей вдруг сам сказал, что здесь жить тоже нельзя, поскольку нельзя продвинуть ничего интересного. Они переехали… затем еще раз, почти на самый юг Калифорнии. Здешнее солнце было очень щедрым, а купаться практически негде.

Балтик терпел жару и думал:

«Как Дженне удается терпеть? Впрочем, она же умница»

Шерсть у Дженны густая, длинная и очень-очень мягкая как шелк и на туловище, и на хвосте. Ее иногда сравнивают с лисой, но ведь у лисы совсем другой наряд. И хвост не тот. У Дженны основной цвет золотисто-каштановый, чуть темнее на спине, а лапы и лицо очень светлые, как у Балтика.

Разливается красный закат. В это время из города возвращаются мужчины. Кто имеет хороший оклад, приезжает на автомобиле. Шум моторов здесь не редкость; но у многих хорошей работы нет. Почти все уже пришли; лишь когда от заката осталась узкая полоска, а небо значительно потемнело, вернулись Алексей и мистер Томпсон.

В город они ездят на общей машине – не старой, но уже бывшей в эксплуатации. Томпсон считал, что покупать такую выгоднее.

– Что же вы так поздно?

– Работаем как черти! Кстати, Дэл, мы слегка заработали на стороне. Нашу статью наконец-то напечатали в журнале – который отвесил нам 20 долларов. Конечно, 20 долларов пустяк, но на дороге не валяется.

Из дома запищало.