– Ой, это Томми! – воскликнула миссис Томпсон. – Я сейчас!

– Кстати, Алекс, ты не помнишь, куда я эти 20 долларов положил?

От непрерывного стояния за куммлером плечи Алексея затекли и даже сейчас болели. Хотелось как-то разжаться, распахнуться, словно крылья расправить.

– Но ведь ты же ходил в банк, а не я.

– Да. Только. Куда я их подевал? – мистер Томпсон задумчиво посмотрел в кошелек. – Если б я убрал сюда, я бы точно помнил. Их тут нет. Наверное, я положил в пиджак… хей, и в пиджаке нет. Постой! На бензоколонке, пока я платил, рядом вертелся один голодранец. Очевидно, он стащил. Мне его физиономия сразу не понравилась. Черт с ним! Но мы вроде как хотели девочкам…

Вернулась миссис Томпсон.

– Нет, маленький спит. Ты написал моим родителям.

– Да! Написал, кажется. Не помню. Столько суеты…

Опять раздался звук и Томпсон опять убежала.

– Вспомнил! Я убрал деньги в шляпу. А она была на мне! – мистер Томпсон с хитрым видом снял свой головной убор и стал щупать за подкладкой. Он вынул оттуда плотную прямоугольную бумажку.

– «Джеймс Итон, издатель». А где деньги-то? Это лежало в письме. Рядом с чеком. Письмо мы взяли на почте, поскольку надо было вдвоем расписаться.

– Да, я помню. Привет, Балто, привет, Дженна!

Друзья вышли из дома.

– Я забыл их на стойке. Обычно я выбрасываю эти визитки, а сейчас получилось наоборот! – от досады Томпсон схватил с заднего сиденья папку и запустил ею в кусты.

– Там одно старье. Старые схемы. Вот я олух!

Бумага была кукурузная – на местной фабрике самые дешевые писчие листы изготавливали из стеблей технических культур. Томпсон махал руками.

– Ладно, удобрение хоть будет.

В темноте Балтик подошел к перевернутой папке, осторожно пощупал листы и сказал что-то Дженне. Они вдвоем еще раз пощупали, посмотрели. Затем подошли к Алексею и стали его подталкивать.

– Что, что там? Кусты? Что ты нашел в бумагах? – среди листков оказалось несколько распечатанных конвертов. Балтик заметил один и негромко гавкнул. Алексей сунул руку в конверт.

– Здесь купюра!

– Да не… Да! 20 баксов! Great! Слушай, а как я мог их сюда втиснуть? Мы перебирали эти листы сегодня?

– Когда говорили об апгрейде.

– Поэтому я не заметил. Но черт возьми, нельзя так расклеиваться. Алекс, мы измотались вконец.

– Да, да!

Он вошли наконец-то в дом. Миссис Томпсон качала ребеночка на руках, Юля рисовала что-то.

– Дэл, Julie, съедим завтра или послезавтра! Голова совсем пустая. Эти денежные мешки заставляют работать людей как не знаю что. Как локомотивы!

Был поздний вечер пятницы.

Утром сначала занимались мелкими делами, затем Алексей повез Юлю и миссис Томпсон в большой город. Мистер Томпсон остался с маленьким сыном и очень старался рассказать ему сказку. Настоящих сказок он не помнил, поэтому на ходу сочинял небылицы с множеством приключений, превращений и толпами врагов. Он рассказывал, а сын гудел, пыхтел, слушал, иногда у него получалось произнести почти целые слова. Томпсон любил повозиться с детишками, вот только пеленать он до сих пор не выучился.

Жара усиливалась. Малейшие намеки на облака растворились в океане голубого. Под ним хотелось лежать, лежать и ничего не делать. Но Дженна с Балтиком немного погуляли. Потом было воскресенье – но все думали, чем заняться в понедельник. Алексей и Томпсон работали на полную смену, брали сверхурочные, и даже дома чертили, придумывали, печатали. И миссис Томпсон каждый день была занята, а Юля, Дженна и Балтик помогали ей. В степи друзья ловили диких птиц и кроликов, из которых хорошо запекать или тушить. Другие взрослые также работали очень много и боялись – не то, что остановиться – боялись снизить темп работы. Особенно это касалось мужчин. Они думали, что если начать работать меньше, то работа исчезнет совсем – и придется ехать невесть куда. Многие за последние 2-3 года сменили несколько штатов, многие приехали с другого побережья в поисках постоянной работы. Поэтому уже одно ее наличие казалось почти счастьем. Во время прошлой зимы Алексей, правда, уезжал далеко, не говоря Юле, куда именно. «Такова американская жизнь, думал Балтик. Неужели так все будет без конца?»

С тех пор, как его взяли Алексей и Юля, прошло больше года. Но Балтик никак не мог привыкнуть к тому, что еду не надо добывать каждый день и не надо думать, где ночевать. Все это теперь решается словно само собой. Конечно, бывают задания и задачи – по сравнению с теми, что были, они кажутся детскими. В новых местах Балтик увидел много новых вещей, особенно – среди растений; запоминая их внешний ид, он сопоставлял эту информацию с запахом, который потом искал на большом и малом расстоянии. Среди океана оттенков он вылавливал определенное сочетание и шел к нему, если была возможность, и проверял, верно ли он определил тот предмет, о котором подумал. Ошибался он редко.

– Кажется, я теряю квалификацию. Ничего, мы еще поработаем. Ведь будет же еще чем заняться?

Он смотрел на Дженну, вокруг которой калифорнийское солнце зажгло ореол. Шерсть сверкает на свету.

Они вместе охраняли Юлю, дом, вещи Алексея, вместе все замечали и по необходимости сообщали людям. Настоящих драк не было, больших потрясений не было, жизнь тянулась медленно и незаметно. Они очень редко разлучались, постоянно были вместе, но нисколечко не надоедали друг другу, напротив – чем дольше они жили, тем сильней становилась их взаимная тяга и любовь. Юля была в восторге от своих друзей. Балтик чувствовал, что по-приятельски очень привязался к Юле и Алексею, только неясно, это любовь, или это что-то спокойнее. Все жили очень дружно.

Лишь иногда в глазах Балтика возникала задумчивость, какая случается от тоски. Мысли его охватывали; хотелось их выплеснуть наружу, но негде. С чужими, Балтик понял, откровенничать нельзя. А Дженне говорить не стоит, потому что она расстроится. Она и Балтик давно уже не представляли как жить друг без друга. Алексей не собирался их разлучать. Но вот опять он куда-то уехал.

Он и мистер Томпсон накупили продуктов на три недели вперед. В чуланчике стучит самодельный холодильник с дверцей наверху, поэтому все продукта нельзя разложить по полкам. Но все равно это очень удобно. Холодильник работал от бензинового генератора, который время от времени отдыхал. Алексей установил датчик температуры для оценки степени охлаждения. Так удается сэкономить много бензина.

Мужчин не было больше недели. Юля и миссис Томпсон занимались дома и в компании с Дженной и Балтиком ничего практически не боялись. На сухих дорогах появились койоты с пеной у рта. Местный охотник их расстрелял. Но возникло еще несколько стай. Дженне и Балтику велели не подходить к ним.

– А если они нападут прямо на дом?

– Мы почуем их гораздо раньше. Едва ли у них хватит ума и воли, чтоб перелезть через забор. Мы поднимем шум – а дальше люди уже должны сообразить.

Дженна чуть успокоилась.

Койоты ходил вдоль дороги, через изгородь рассматривали коров и овец, но не нападали. Один что-то выл, выкрикивал безумные слова. Дженна подумала, что он угрожает. Балтик видел того крикуна. Год-два назад он бы ответил серому бродяге так, что тот бы упал от сильных слов. Но сегодня не хочется кричать. Койот недостоин, чтоб на него тратили слова.

Приехали Алексей с Томпсоном и до позднего вечера рассказывали о больших городах Южной Калифорнии. Потом мистер Томпсон стал рассказывать, как поругался с одним на работе.

– Он говорит, пролетные конструкции начерчены неверно. Не то, что неверно, а просто не подходят под заказ. Я говорю: покажи как надо. Он зачертил – левой рукой и кривыми пальцами – а правой он только держится за куммлер. Начертил – я смотрю: так строили еще при Теодоре Рузвельте. Старье. А он: это проверено временем, надежно, ничего не понимаете… Тьфу, я не выдержал и сказал ему кто он. Он замигал, задергался, и, наверно, сбегал потом к шефу!

– Ах! Ты вечно не можешь сладить со своим темпераментом!