Из любопытства на репетицию пришла хозяйка сувенирного магазина, она сделала себе выходной. Села возле Николаева и явно скучала. На этот раз людей было мало, в здании присутствовали только работники филармонии. Мать сидела в первом ряду. Она часто проходила вглубь зала, то приносила чай, то ещё что–то. Николаев заметил, что Ольга Владимировна очень изменилась, стала волевая и жесткая, как пружина. Он понял, что мало уделял ей внимания, а ведь именно она была тем звеном, которое всё привело в действие! Сложилось такое впечатление, что это и есть тот самый режиссер последних событий. Мало того что она взяла на себя всю организационную часть будущего концерта, так Николаев стал замечать, что ничего не может увидеть в этой женщине. У неё был сильный защитный экран от всех его феноменальных способностей.

«А что я собственно знаю о ней?» – подумал Николаев. – «Хотя бы то, что именно благодаря ей Зарина с детства занимается музыкой и поёт, это благодаря ей они и познакомились!»

«А кто меня ей рекомендовал?» – попытался вспомнить все этапы прошлой истории. Но чем больше Николаев об этом думал, тем больше понимал, что нечто большее он не знает.

«Не хватает какой–то вещи, чтобы всё встало на свои места! Но чего именно? Вот если, всё происшедшее было мистификацией, вовремя появлялось перед ним, как наживка, которую он заглатывал всё больше и больше, тогда это всё могло бы объяснить!»

Проходила распевка, музыкант сидел пока за роялем. Они пробежали по всем трудным местам, то углублялись в одну часть вещи, то в другую. Потом повторяли большими кусками. Получалось нечто ужасное! Солистка нервничала! Органист сделал перерыв.

– Нужен оригинал! Тут что–то не хватает. Что–то упущено! Свечи! Нужны свечи!

– Пожарник запретил!

– Тогда следует заниматься в другом зале. Вот в немецкой кирхе есть новый инструмент, там следует попробовать! Мне не откажут!

– А тут акустика! Зал, зрители!

– Мне нужен оригинал! – уже обращаясь к Детективу, строго сказал Антон Иванович.

– Смотрите сами! Но это уже будет не сегодня!

Во время перерыва девушка не спустилась ко всем как обычно, а прошла к другому роялю, села за него. Несколько движений кистями рук, и знакомая мелодия заполнила ту часть зала. Зарина стала петь. Это была очень знакомая песня из репертуара «Аэросмит», в её, чисто в женском исполнении – просто всех поразила, она даже немного хрипела с такой же издевкой. Ещё не закончилась песня, как подруга стала хлопать.

– Хорошо! Пусть это будет тебе как отдых! – сказала мать.

После перерыва всё стало налаживаться! Девушка пела под музыку органа. Исполняла одно и то же, одно и то же. По небольшому кусочку, оттачивая композицию. Меняя органику своего голоса. Случайные зрители давно ушли, им стало это неинтересно. Предположительно, до конца назначенной репетиции осталось 1,5 – 2 часа времени, чувствовалось, что все устали. И вот исполнительница нащупала нужное направление. Ее голос окреп, глаза расширились, руки распустились как в полёте, поднимались то вверх, то опускались вниз. А так как на ней сегодня было свободное большое платье серого цвета, то она рукавами, словно крыльями, мелькала в середине зала. Свет софитов ослеплял этот участок сцены, уже казалось, что живая птица бьётся в свете яркого пламени! И чувствуя её подъём, Антон Иванович не прекращал, он продолжал играть, даже не заглядывая в копию, надеясь на свою память! Странное дело, но именно человеческая память позволила этим двум людям воспроизвести старинный сюжет музыкальной части мессы.

– П – прекрати – те! П – прекра – тите, немедленно! - зазвучал вдруг неожиданно мерзкий, противный голосок! Все оглянулись. В глубине зрительского зала возникли две фигуры. Это были они. Карлик в старинном чёрном фраке с цилиндром, сверху накинут чёрный плащ, подбитый красным бархатом изнутри. В руках он держал трость с толстым металлическим набалдашником. На лице у него был приклеен кусок пластыря, вероятно, что он ещё остался от встречи с графином Анюты! За ним выступал высокий, худощавый человек в простом сером плаще и серой шляпе. Его брюки были в широкую полоску, туфли летние, лёгкие.

– Прекратите! Вы не имеете права исполнять её после стольких лет забвения! Неизвестно, к чему это ещё может привести!

Николаев уже встал и следовал к ним наперерез. Его напарник тоже прошёл вперёд, чтобы сверху было лучше рассмотреть всё происходящее. На сцене все замерли, орган замолчал, и действие музыки прекратилось. Вот девушка стала поворачиваться. Руки её ещё были разведены в стороны. Волосы, как яркий клубок, горели электрическим свечением, таким незабываемым и белым. В это время мать девушки, прямая и строгая, преградила дорогу необычной парочке. Страж попятился! Страж, но не карлик! Тот замахнулся своей тростью, чтобы защитить своего Хозяина! В этот момент девушка со сцены направила своими руками воздушный пас в его сторону! По траектории от неё до этого злобного человека было метров двадцать! Ничего не было видно, но какая–то неведомая сила смяла и вышвырнула в сторону агрессивного малыша, трость громко стукнулась об пол! Досталось, видно, и немому, он нагнулся, морщась от боли, хотел забрать своего спутника, но, видимо, силы его покидали, и он сам бросился бежать из зала! Никто этого не ожидал! Девушка чисто рефлекторно пыталась защитить свою мать, и, надо сказать, это у неё получилось! Неизвестная энергия, полученная при исполнении последних тактов из мессы, направленная на противника, сбила его с ног. Человечек ещё барахтался между креслами. С того места поднимался к потолку непонятно откуда взявшийся пар! К упавшему человеку подошли, осмотрели. Он явно терял сознание. Все его попытки что–то сказать не увенчались успехом. Немой, шатаясь, вышел из зала.

Вызвали дежурную медицинскую сестру, та посмотрела и решила вызвать скорую помощь. Николаев видел, что вся грудная клетка этого человека была отбита и обуглилась внутри, как будто он проглотил что–то очень горячее! Все собрались в пустой комнате. Зара без сил опустилась в старое кожаное кресло. Подруга нервно курила в форточку.

– Что всё это значит? Вы можете это объяснить? – Николаев в упор смотрел на обеих женщин. Мать девушки только махнула рукой!

–Ну, кто мог знать, что так сейчас получится?!

После неудачно законченной репетиции дамы поспешили по домам. Николаев отправил с ними своего бывшего коллегу, чтобы тот охранял их покой, а сам хотел вернуться в офис. По пути он зашёл на место своей прежней работы, в здание управления. Там пошатался по кабинетам, пока не обнаружил своего хорошего знакомого. Тот когда то очень долго занимал одну должность в отделе кадров, но много работал «на земле», имел феноменальную память.

– Харон? А что тебе Грек? Убили, а убийцу так и не нашли.

– Когда он в городе появился?

– Он тут давно, но сколько, я даже не знаю! С брежневских времён появился. Как начались сыпаться в столице «Внешпосылторговские» комбинации, так и появился. Чистка рядов. Его и перевели сюда, «отсидеться», на какое–то время. Сразу предложили место зама директора кладбища! Это специально для него придумали, не было у того директора никогда зама. Так, для трудовой книжки «галочка», не тунеядец ведь. А он стал на работу ходить, в порядок всё там привёл, все места захоронения и прочее. С его подачи и крематорий стали строить, и старое кладбище огородили от застроек и вандалов. А когда старый директор ушёл на покой, то Грек стал Хароном. Очень импозантная личность! Да ты его знал, поди! Из бывших разведчиков! Те, что шпионили для СССР в далёком зарубежье. У него еще своя паства была. Православная Греческая церковь. Но не помню, или в Сирии, или ещё где–то. Короче, сюда он с подачи ещё тех спецслужб попал! Там его вроде как искали, но не нашли! А тут все свои, чужих никогда не было!

– А почему убили? Неясно?

– Вот тут вообще туману много. Следователь, который вёл это дело, был как–то связан с местной «братвой», вероятно, что работал на них. Вот он хотел всё свалить на одного из могильщиков, был там такой, Немой! Показания тоже противоречивые. Вызвали наряд милиции, сказали, что Харон тяжело ранен и истекает кровью. Когда они прибыли, то труп уже сожгли в топке. Зачем это сделали, никто не знает! Писать было нечего, те, кто видел раненого, сказали, что не жилец был, а пока обыскивали помещение, то потеряли его из виду. Вот его кто–то в топку и скинул, но это даже не свидетельские показания! Следователя выкинули из органов, теперь где–то на вольных хлебах: увидишь, сам всё поймёшь!