Хотя мое обучение в школе Хеллингера прошло и не лучшим образом, но идеи Хеллингера меня зацепили, -взяли, как говорится, «за живое»,– и начали производить во мне определенную внутреннюю работу. Процесс этот шел, некоторое время, подспудно, а потом обратился вовне- к явлениям окружающей действительности. Я начала объяснять явления с точки зрения учения Хелллингера, и, постепенно, обнаружила, что эта точка зрения объясняла «объясненные» и «понятые», казалось бы, явления настолько по-другому, и настолько действеннее, что я выбрала этот способ объяснения как единственно для себя возможный. «Объяснения» же «общепризнанных авторитетов» меня, с этого времени, удовлетворять перестали совершенно. В учении Хеллингера я начала находить все то, о чем я раньше только смутно догадывалась, и чего, как оказалось, мне сильно не хватало.

Когда я осознала то, чего мне не хватало, то решила поделиться своим осознанием с читателями, которые живут в тех же условиях, что и я, и которым тоже, наверняка, многого не хватает, но они пока не могут понять- чего.

Некоторые вещи, о которых я буду говорить, покажутся читателям, возможно, необычными и, даже,– одиозными. Но моей задачей, при написании книги, было не оригинальничание ради оригинальничания, а представление теорий, которые малоизвестны, но которые, тем не менее, подтверждены практикой семейных расстановщиков, биоэнергетиков и хранителей славянских традиций. Надеюсь, что читателям будет интересно, как минимум, посмотреть на хорошо знакомые им явления с необычной позиции. Надеюсь, что это будет интересно им еще и потому, что позиция семейного расстановщика предлагает, как мне кажется, более эффективные, и более экологичные способы решения наболевших проблем,– в том числе, и эпидемиологических,– чем все остальные позиции.

Учение Хеллингера -это не застывший догмат, а- живой и развивающийся огранизм. Поэтому, право на то, чтобы развивать, дополнять и приспосабливать его учение к реалиям действительности есть не только у членов семьи Хеллингера (а, может быть, у них-то, как раз,– и меньше всего), но и у его учеников.

С некоторыми моими выводами Хеллингер, наверное, не согласился бы, и в соответствующих главах я объясняю,– почему. А с некоторыми, -если бы знал российскую действительность так же хорошо, как я,– думаю, что согласился бы.

В своем дальнейшем изложении я буду придерживаться принципа «мы-без-Софи»: как в системных вопросах, так и в биоэнергетических. Если вы прочитали предыдущую часть книги, то уже поняли, почему я буду делать это именно так: потому, что я убеждена в том, что в биоэнергетических вопросах нужно опираться только на чистые источники, а в расстановочно-системных- только на бертовы.

Кто не любил Берта Хеллингера

«..у вас проглядывают какие-то прекрасные задатки. Правда, они у вас опошлены и загрязнены чем-то чужим, не вашим, наносным…»

В.Ерофеев Записки психопата

У Берта Хеллингера врагов при жизни было- огромное количество. Но далеко не все враги были его идейными противниками. Среди его врагов было много поверхностных людей, отрицавших его учение просто потому, что оно не соответствовало их собственным представлениям.

Многие люди приезжали на семинары Хеллингера для того, чтобы найти у него подтверждение своим собственным теориям, а также для того, чтобы прицениться к возможности сделать на семейных расстановках свой собственный бизнес. Но ожидания таких людей, как правило, не оправдывались. Изучение системы Хеллингера требовало большой самоотдачи, и для людей, которые хотели освоить ее быстро, и получить быстрый коммерческий результат, она оказывалась чрезмерно сложной. Поэтому такие люди, зачастую, начинали обвинять Берта в том, что он разработал неправильную систему, начинали нещадно его критиковать, и говорить о том, что он был плохим учителем. Среди подобных людей были и НЛП-шники, и экстрасенсы, и гипнотизеры, и сторонники концепции «личностного роста», и люди, начиненные всеми другими видами модных «авторитетных» концепций.

Отчасти, обвинения этих людей были справедливыми, потому что учение Хеллингера потеряло свою цельность с того времени, когда руководителем его школы стала Софья, а, также, потому, что (с того же времени) ученики начали затрачивать для понимания этого учения намного больше усилий, чем- до. Нельзя отрицать и того, что количество и внятность передаваемых ученикам знаний в при-софьиной школе стали гораздо хуже, а стоимость семинаров- гораздо выше.

Но давайте поговорим о принципиальных противниках Хеллингера. Среди принципиальных его противников были, например, такие, которые ставили ему в вину использование в работе шаманских приемов и практик. Такие противники считали, что шаманизм несовместим с деятельностью «образованного человека», и является признаком самого распоследнего шарлатанства. Но, на самом деле, ничего плохого ни в шаманизме, ни в том, что Хеллингер его использовал,– не было! Шаманизм- это древняя традиция, которая оправдала свое существование за много тысяч лет, помогая людям в таких сложных ситуациях, в которых ни медики, ни знахари, ни психологи им помочь не могли. Как же может быть плохим то, что облегчает людям жизнь, помогает им в их бедах, и делает их жизнь насыщеннее и полноценнее?

Самыми яростными принципиальными противниками Хеллингера были, пожалуй, религиозные деятели. Почему они против Хеллингера восставали – это понятно: потому что Хеллингер говорил о религии именно то, чем она, на самом деле, и является: способом отуманивания сознания людей, и уведения людей от реальности. Я не знаю, как относилась к Хеллингеру западная церковь,– знаю только, что никогда не слышала о том, чтобы западная церковь Хеллингера как-то критиковала, или как-то на него нападала. Но, зато, знаю, как относилась к Хеллингеру православная церковь,– а она относилась к нему так, как к заклятому врагу.

Может быть, в этом сыграла свою роль склонность православной церкви видеть врагов во всех неправославных, может быть- необразованность православных идеологов, может быть, какие-то их мировые амбиции,– но расскажу об одном показательном случае, в котором все эти качества проявились очень ярко. Однажды к моей знакомой целительнице, прямо в ее рабочую комнату, пришли «представители» православной церкви, и выдали ей некое церковное «предписание», – несмотря на то, что прихожанкой их церкви она совершенно не являлась. Это «предписание» содержало список организаций и лиц, деятельность которых церковью «запрещалась». В этом списке она обнаружила и саму себя, и Берта Хеллингера. Хотя моя знакомая у Хеллингера никогда не училась, но относилась она к нему, априори, уважительно, а потому, соседство с Хеллингером оказало на нее совсем не то воздействие, на которое «представители» рассчитывали. Вместо того, чтобы бросить целительскую деятельность, отправиться в церковь на покаяние, и посвятить всю свою дальнейшую жизнь мытью полов (желательно, в церкви же), она почувствовала гордость от того, что попала в один список с Хеллингером, уверилась в том, что она все делает правильно, и продолжила свою деятельность с новыми силами.

Хотя в нашей стране церковь отделена от государства,– спасибо Великому Вождю, сделавшему хоть одно доброе дело,– но церковь, тем не менее, продолжает и в настоящее время вмешиваться в дела «мирян», причем, вмешиваться совершенно беспардонно, и нарушая права людей. Кто вообще дал церкви право людей судить, поучать, клеймить, устанавливать для них законы, и запрещать им работать в тех или иных областях?– Сама церковь? Ну и чего она своими «законами» и запретами добилась?– Только того и добилась, что люди перестали ей верить, и ее уважать!

Церковь называет себя духовной организацией, но много ли в ней духовности на самом деле? И можно ли вообще говорить о духовности такой организации, которая запрещает людям размышлять, и строит свое функционирование на слепой вере? Хеллингер же делал ставку не на слепую веру, а на самоосознавание. А когда человек перестает следовать слепой вере, начинает размышлять, начинает осознавать то, что он строит свою жизнь по чужим шаблонам,– в том числе, и по шаблону веры в церковь, то он вполне может перестать таким шаблонам доверять. Вот потому Хеллингер и был для православной церкви врагом №1.