– Любимый!

Он горел страстью, но умирал от нежности.

– Риг!..

Ари тоже умирал – от любви, от любви к Ригу, от счастья быть с ним!

– Риг!

Риг обнял Ари, и Ари прижался к нему – к его груди, вновь чувствуя, какой он сильный и… большой.

– Мне так хорошо с тобой, Риг!

Ари заглянул Ригу в глаза.

– Я счастлив с тобой!

Он беззащитно улыбнулся.

– Я так хочу тебя! Любимый, пожалуйста, дай мне то, что я хочу!

Вспомнилось Алассио – их первый дом…

– Я приобрёл дом, в котором мы жили, – Признался Риг, Ари. – Не смог не приобрести!

Ари моргнул.

– Я знал!

– Что ты «знал», Ари, мальчик мой?!

Риг не сводил с него глаз.

– Что ты… не сможешь забыть меня в нём!

Глаза Рига потемнели от желания.

– Не смогу – никогда!

– Почему?! – Словно бросая вызов, спросил Ари.

– Ты не знаешь, как я хотел овладеть тобой уже тогда!

– Знаю! Я видел, как ты на меня смотришь!

– Боялся?

Риг посмотрел на Ари с нежностью.

– Нет!..

Ари смущённо рассмеялся.

– Договаривай! – Ласково потребовал Риг.

– Я ходил в душ и… ну, ты понял, чем я там занимался!

Риг засмеялся.

Сказал Ари на ушко:

– Я тоже ходил в душ за этим самым.

– Боже! – Засмеялся Ари, закрыв лицо руками.

– Угу. – Кивнул Риг.

И засмеявшись, добавил:

– Я тоже думал; о, Боже, чем я тут занимаюсь!

– Ты был готов… ходить в душ, чтобы…

– Не напугать тебя. Я боялся напугать тебя!

– Любимый!

Ари любяще, с нежностью, посмотрел Ригу в глаза.

– Я никогда тебя не боялся, никогда! Я знал, что ты меня не обидишь!

– Я так люблю тебя, Ари!

Риг чувствовал себя таким счастливым и спокойным, каким, наверное, не чувствовал себя никогда!

– Почему? – Подумал он. – Я же был счастлив с Моникой, но не был так…

– Настолько на своём месте! – Понял он.

Риг вспомнил «… – Я чувствую себя на моём месте.

– Как это для тебя? Чувство твоего места?

– Как будто ты всё делаешь правильно… Нет… диссонанса!».

Сейчас он понял, что именно Ари имел в виду – «мне хорошо!».

Ригу тоже было хорошо!

Он умирал, умирал от счастья!

– Она сказала мне такую странную вещь…

– Кто?!

– Мама!

– Что она сказала тебе?

– «Всё рухнет всё равно! Помни об этом всегда – у человека есть только любовь и время, остальное пожрут пески пустыни – вечность!».

– Твоя мама – необыкновенный человек, любимый!

Ари посмотрел на Рига – ему в глаза.

– Это всегда так в любви?..

Заулыбался с лукавым блеском в глазах.

– То я хочу, чтобы ты меня трахнул, то не могу на тебя насмотреться!

Риг рассмеялся.

– О, да!

А потом:

– Я тоже не могу на тебя насмотреться!

Глаза Рига вспыхнули.

Улыбнулся.

– Ну, давай, наконец, потрахаемся, дурачок!

Ари захохотал.

«Du, du liegst mir im Herzen

du, du liegst mir im Sinn.

Du, du machst mir viel Schmerzen,

weißt nicht wie gut ich dir bin»13

Они вернулись на Икарию, как хотел Ари, и остановились в том же самом отеле.

– Ты покажешь мне то место, в котором Икар жил вместе с отцом?

– Конечно, я же тебе обещал!

Риг и Ари посмотрели друг на друга, заглянули друг другу в глаза.

– Знаешь, что я чувствую? – Вдруг сказал Ари, Ригу.

– Скажи мне, солнце моё, радость моя?

Ари порозовел.

– Разве «солнце» это уже не радость?

Риг посмотрел на него с нежностью, успокоено.

– «Солнце» это «солнце», а «радость» это «радость»!

– Почему? – Заулыбался Ари.

– Ты меня почти не знаешь, – ты не знаешь, из какого я мира!

Риг посмотрел на свой портсигар, лежащий перед ним, на столе.

– Я из мира денег, а в нём нет, и не может быть, никакой радости.

– «Из мира денег»? – Удивился Ари.

– Как говорит один мой приятель: «меня не интересует ничто, кроме книг» – он издатель, владелец крупного издательства. А меня, Ари, не интересует ничего, кроме кино…

Глаза Рига загорелись.

– Знаешь, какой мой любимый фильм?

– Какой, Риг?

– Корейский «Олдбой»!

Риг таки закурил.

Они сидели в тени – за столом, в таверне.

– Этот фильм абсолютный шедевр мирового кино!

– А о чём он?

Риг выдохнул дым, посмотрел на своего любимого Ари.

– О боли, с которой невозможно жить!

Ари посмотрел на него внимательно и мягко.

– О чём ты думаешь, когда смотришь этот фильм? Можно спросить?

– Можно, зайчик мой…

Глаза Рига наполнились теплом.

Прозвучало внезапное:

– Я боюсь боли! Об этом…

– «Боли»? – Удивился Ари.

– «Зубной боли в сердце»!..

Официант принесла им их завтрак.

– «Зубной боли в сердце»?! – Изумлённо спросил Ари.

– «В смерти моей прошу винить немецкого поэта Гейне, выдумавшего зубную боль в сердце»!

– Ты всегда был таким? – Вдруг спросил Ари.

– Каким?

Риг посмотрел на него со смущением – беззащитно.

Ари поразил этот взгляд – непостижимый Риг, то ледяная глыба, то юный Вертер14!

Он почувствовал безумную симпатию к этому интереснейшему человеку!

– Невероятным, – С восхищением сказал Ари, Ригу. – Удивительным!

Риг заулыбался – засветился.

– Ты не знаешь, каким я бываю мудаком!

– Я тоже бываю! – Оживлённо кивнул Ари. – Ещё каким!

– Я пока не заметил. – Тихо и нежно сказал Риг.

– Ооо… ещё заметишь, – Рассмеялся Ари.

И добавил с тихой нежностью, любяще и влюблённо:

– Жизнь долга, – семейная жизнь!

Они заглянули друг другу в глаза. Громко пела птица, – странно одинокая птица, пела пронзительно и старательно, тщательно выводя свою трель. Море облизывало берег – шумно, словно вздыхая. Где-то далеко смеялось дитя.

Ригу вдруг захотелось, чтобы у них тоже было дитя!

– Что за безумное желание! – Подумал он.

Он не хотел детей, – после Джанни, он не хотел больше детей…

– Давай завтракать! – С волнением сказал Риг, Ари.

– Давай! – С энтузиазмом поддержал его, Ари.

И они завтракали – долго, почему-то без аппетита, Ари никак не мог доесть кашу, а Риг – яичницу с чоризо15.

Что-то изменилось, – между ними, что-то изменилось, они оба это почувствовали, но ещё не поняли, что.

– Я хочу сходить с тобой в одно место, – Вдруг сказал Риг, Ари.

– Да?

Ари вновь оживлённо посмотрел на него, встрепенулся, глаза загорелись энтузиазмом и интересом.

– Куда? Куда ты хочешь сходить, Риг?!

– В церковь. – Улыбнулся Риг.

– «В церковь»?

Ари очень удивился.

– Ты верующий человек?

– Я люблю Бога, остальное мне неинтересно!

– Как это? – Заинтересовался Ари. – Любить Бога?

– Интересный вопрос!..

Риг взял стакан с соком, отпил. Сок, – апельсиновый сок, был вкусным, свежевыжатый, с мякотью, холодный, сладкий!

– Как любить, – Сказал он, Ари. – Женщину, или мужчину – не имеет значения! Оттого что она, или он все твои земные страдания и радости, ты не станешь любить её, или его, меньше!

Ари задумался.

– Я часто вспоминаю статью, которую я читал о Набокове – о его творчестве, о его видении…

Ари посмотрел Ригу в глаза.

– «Набокова не отпускала идея о так и несостоявшихся узнаваниях, которую он время от времени поднимал в своих произведениях. Так, в его первом английском романе, «Подлинная жизнь Себастьяна Найта», беременная женщина переходит улицу, когда к ней приближается незнакомец и, протягивая ключ, спрашивает, не она ли его обронила. Женщина автоматически берёт его, затем возвращает, ответив отрицательно, и продолжает свой путь. Но ключ этот она держала в руках не впервые. Им она отворяла прежде дверь человека, которого готова была любить вечно, если бы он сам не смешал карты. Теперь, сосредоточенная на себе, она не слышит энергий, сжавшихся в ключе. Они ей более не нужны.