– Живет он тут. Ты что-то имеешь против? – иронично бросил я и приземлился рядом с Михаилом.

Все происходящее Артемова явно раздражало, но качать права он не посмел, лишь попытался слабо возразить:

– Вообще-то я рассчитывал на приватный разговор. Как ты понимаешь, он не для посторонних людей.

– Я посторонних тут не вижу, разве что тебя, – ехидно хмыкнув, переплел свои и Мишины пальцы, наслаждаясь кислой физиономией Стаса, заметившего мой жест. – Если что-то не устраивает, так ведь я не задерживаю, – кивком головы указал на дверь.

Лицо преподавателя позеленело от злости, по-моему, даже заметил пар, валивший из его ушей. Но он усиленно старался делать хорошую мину при плохой игре. Вот чему можно было позавидовать, так это его железному самообладанию.

– Если ты настаиваешь, то пусть будет тут. Но предупреждаю сразу. То, что я сейчас расскажу ― строго конфиденциальная информация, и, если вы где-то взболтнете лишнее, мне придется вас убить, ― с холодной решимостью в голосе неожиданно заявил мужчина.

Сказано это было с такой серьезностью, что мгновенно пришло осознание, что Стас, черт побери, не шутит. Он реально готов лишить человека жизни из-за своих откровений? Меня прошиб ледяной пот. А точно ли мне нужно знать, что он скрывал? Михаил понял, что меня снова начинает лихорадить, и слегка сдавил мою ладонь, напоминая, что он рядом. Это немного успокоило.

– Ты ― секретный агент? ― глупо хихикнул я, вспомнив, что именно они так говорят в фильмах.

А что еще оставалось думать? Только вот в такой расклад совсем не верилось. Это же полный бред. Так только в кино и может быть.

– Да, Слава. Вроде того. Преподаватель ― не мое призвание. Более двенадцати лет я работал в ЧВК, ― расслабленно откинувшись на спинку кресла, совершенно не показывая каких-либо эмоций, просветил нас Станислав Викторович.

– Врешь, ― вскочив пружиной с постели, начал нервно нарезать круги по спальне, заламывая пальцы. ― У нас наемничество в стране запрещено.

– Статья триста пятьдесят девять, ― поддержал меня мой парень, внимательно следивший за моими хаотичными перемещениями.

– Молодец, Силаев. Поставлю тебе пятерку за знание Уголовного Кодекса, ― насмешливо фыркнул Артемов. ― Что вы как маленькие? Неужели не понимаете, что деятельность таких компаний контролирует государство?

У меня в голове не укладывалось то, о чем он говорит. Представить себе Стаса, участвующего в военных операциях, бегающего с автоматом наперевес, никак не получалось.

– То есть ты, типа, “солдат удачи”? ― пережив первый шок от сказанного, кое-как совладал с эмоциями и снова занял место рядом с Мишаней.

– Да, когда-то я был боевиком, но это в прошлом. Последние лет пять у меня были совершенно другие задания, ― легко признался в преступлении Станислав, не переставая широко улыбаться.

Господи. И это человек, которого я любил? Он, наверно, убивал десятками, а то и сотнями. Эта мысль вызвала у меня тошноту, подкатившую к горлу. Какой кошмар!

– Уходи, ― истерически пробормотал, зарываясь носом в рубашке Михаила, вдыхая ноздрями спасительный родной аромат.

Больше ничего о нем слышать не хотел. Для меня эта информация стала полным потрясением и ввергла в шок.

– Позволь все-таки объясниться, ― невозмутимо продолжил препод. ― Некоторое время назад часть бизнеса легализовали. Я перешел в отдел сыскарей. Слежка, сбор информации и компромата, следственные действия ― далеко не полный перечень моих новых обязанностей, которые стали привычной рутиной. В универ мне пришлось устроиться, чтобы подобраться ближе к одному из профессоров. Нужны были доказательства его причастности к террористической банде.

Мне казалось, что я попал в какой-то триллер. Какие нахрен террористы? Что он вообще несет?

– Кого подозревали? ― не своим голосом спросил я.

– Поверь, тебе этого лучше не знать, ― не стал разглашать тайну следствия Стас. ― Накануне моего исчезновения я как раз закончил свою миссию, передал всю нарытую информацию руководству, и мне дали отпуск. В моих планах было уволиться из вуза и отвезти тебя куда-нибудь на отдых. Ночью приехали коллеги, которые срочно собирали группу для командировки. В Сирии пропал элитный отряд. Наши там давно занимались охраной нефтяного месторождения, но в течение месяца регулярно стала происходить какая-то херня, больше похожая на хорошо спланированную долгосрочную диверсию. Парни поехали разобраться и исчезли. Нас кинули на поиски.

Моя бедная голова разрывалась. Где я, а где Сирия? Она казалась такой далекой, но внезапно появилась так близко.

– У тебя и позывной был? ― зачем-то перебил я Артемова.

– Конечно, ― в голубых глазах заплясал довольный огонек. ― Ментор.

– Ментор, ― тихим эхом повторил я, несмело пробуя имя на вкус.

– В общем, мне пришлось в ту же ночь улететь. Телефоны нам было запрещено брать с собой, так как большие начальники боялись утечки, и, как потом показало время, не зря. В наши ряды затесался предатель, который сливал информацию конкурентам. Они давно и безуспешно пытались подвинуть нас с занимаемой ниши, постоянно вставляя палки в колеса. А когда нашелся тот, кто за деньги готов продать своих товарищей, решили сыграть по-крупному, ― взгляд мужчины потемнел от горечи, а кулаки непроизвольно сжались.

Пришлось улететь. Пришлось улететь… Не знаю, сколько раз повторил это словосочетание про себя, плохо воспринимая последующие слова. Стало ли мне лучше, понимая, что он оставил меня не по собственной воле? Возможно. Но все равно эта правда приносила больше боли, чем облегчения. Чувствуя горячее дыхание Миши за спиной, испытал радость от его присутствия.

– Нас было немного: с десяток солдат и пятеро сыскарей. Первые двое суток мы рыли носом землю, не спали и пахали от зари до зари. Нам удалось найти место, где держали парней. Мы разбили неподалеку лагерь и стали следить за бандитами. Все уже буквально валились с ног от усталости, поэтому допустили ряд ошибок, которые привели к нашему плену.

– К какому плену? ― вытаращился я, громко икнув.

– Тебе интересны подробности? ― грустным взглядом посмотрел на меня Артемов и, дождавшись моего утвердительного кивка, продолжил: ― под вечер к нашему лагерю вышел чумазый ободранный худой мальчишка. Он не говорил ни по-русски, ни по-английски. Понять, что с ним случилось, не было возможности. Но малец был явно голоден. Он стучал себя по животу и показывал пальцем в рот. Мы его накормили и уложили спать, потеряв к нему всякий интерес и утратив бдительность. Перед нами стояла задача поважнее ― разработка плана по освобождению наших людей. А потом мы поплатились за свою беспечность. Сопляк подсыпал в нашу еду снотворное, и после ужина все вырубились. Так нас и повязали, ― Стас покачал головой, словно до сих пор не веря, как они глупо попались.

Это что получается? Пока я убивался, считая, что меня кинули, он за свою жизнь боролся, находясь в плену? Картина моего мира перевернулась.

– Не буду утомлять подробностями. Если вкратце, то конкуренты заплатили местным бандитам, чтобы те нас всех положили. Но жадность взяла свое, и террористы решили заработать побольше денег и потребовать выкуп. Но сначала они занялись устранением непосредственно тех, кто их нанял. А уже потом связались с нашим руководством.

Меня как будто пыльным мешком по голове ударили. Такого развития событий я не мог бы представить даже в самом кошмарном сне.

– По возвращении домой я отправился к начальству, чтобы уволиться. Есть такая категория людей, которых не отпускают, потому что они слишком много знают. Я как раз входил в нее, но мне больше терять было нечего. Мне нужна была спокойная жизнь, которую я хотел разделить с тобой.

От взгляда, наполненного любовью, екнуло сердце. Нет! Я испугался своей реакции. Разве его рассказ может что-то изменить? Между нами давно все кончено. Но почему-то сейчас захотелось его простить. Мишаня как почувствовал, притянул меня поближе и обнял за талию. Правильно. У меня есть парень. Вот о нем надо думать, а не о призраке прошлого.