Дима сейчас напоминал мне подсолнух.

Высокий, направленный к солнцу цветок, который лишь кажется одомашненным, послушным и робким. На самом же деле в нем скрыт дикий норов. Подсолнух может своевольно вырасти за оградой, с оскалом наблюдая за загнанными в рамки «братьями».

Кулаков был таким. Выделяющимся из толпы.

И даже не своей ориентацией, которая выбила меня из спокойного существования.

Хотя… да. Наверное, большей степенью все же именно ею.

Пусть у меня в друзьях уже много лет и была лесбиянка, и я спокойно воспринимал ее отношения с девушкой, но как-то проецировать то же самое на парней, а уж тем более на себя?.. Из разряда фантастики. Ненаучной, ибо доказательств не получится.

Доказательств? Скорее, причин, по которым я решил рассмотреть варианты расширения кругозора.

В тридцать восемь лет!

Я тридцать восемь лет жил, твердо убежденный в том, что женщины – единственные творения, на которых может встать у здравомыслящего мужика.

И теперь лезу целоваться к Диме.

Провожу ладонями по его бокам, возвращаю наверх, к плечам, опускаю на бицепсы, завожу дальше, словно провожу осмотр. Тактильный, сексуальный осмотр, в котором каждый сантиметр трепещущего от моих прикосновений тела зовет коснуться интимнее.

Перевел взгляд вниз. Ткань штанов уже выпирала.

Диму возбудила такая малость? Улыбнулся и придвинул лицо к ареолам, прихватывая сосок зубами. Лизнул вершинку, одновременно всасывая в себя.

Кулаков покрылся мурашками. Я почувствовал, как мою ладонь закололо.

Даже отстранился, чтобы проверить, что рецепторы не подводят.

Все так: его трясло. От желания.

– Я хочу трогать тебя. Везде.

Собственный голос охрип. А признание, такое порочное и совершенно не свойственное моему мировоззрению, с легкостью слетело с губ.

Дима тут же потянулся к пуговице на брюках. Расстегнул. Схватился за бегунок молнии и потянул вниз.

Он раздевался, тогда как я все еще продолжал стоять чересчур прилично одетым. Позволил себе лишь расстегнуть пару верхних пуговиц.

– Трусы тоже? – и такой заискивающий взгляд.

– Долой.

Он потянул вниз серые боксеры, и я смог увидеть Дэмиана во всей красе. Направленного в мою сторону.

Как легко было бы толкнуть его сейчас на кровать, заставить принять удобную для меня позу… но вместо этого мы стояли посреди комнаты.

Я вновь подошел, пока не касаясь его. Заглянул в глаза.

– Позволь мне сегодня познакомиться с твоим телом.

Он лишь кивнул после небольшого раздумья, в котором, наверняка, спрашивал себя, не спятил ли я.

Ведь я был инициатором. Я заставил его пригласить себя. Я полез целоваться. Я приказал снять с себя все, до последней нитки.

И я же не хотел переходить к самому сокровенному.

Я сошел с ума.

Но, получив соглашение, зашел ему за спину, вновь поднимая руки на его плечи. Повел вниз, по спине.

Очерчивая каждый позвонок, каждый мускул, следя за движениями пальцев с жадностью маньяка.

Не понимал, почему сейчас мне хотелось смаковать момент. Смотреть. Как на дорогой экспонат, бесценную картину, произведение искусства, до которого я посмел дотронуться.

Но я следовал за своим желанием, поддавался ему, как животному инстинкту, рожденному где-то глубоко, в самом центре естества.

Дошел до копчика, накрыл ладонями ягодицы. Сжал.

Дима стоял, не шевелясь. Словно боялся спугнуть.

Подался вперед, легко касаясь губами его шеи.

– Как думаешь, что последует дальше?

Мой шепот послал очередной табун мурашек по обнаженному телу. Дима чуть довернул голову ко мне, но только и всего, оставаясь стоять лицом к выходу.

– Наверное, что-то, что мне понравится.

Улыбнулся.

– Не угадал.

Дмитрий

Кажется, я перестал понимать. Не уловил нить, связывающую реальность с мечтами.

Женя… провоцировал меня?

Иначе как еще воспринимать его нарочито медленное движение чарующих меня пальцев, что перелетели с подлокотника кресла к нему на бедро? Я готов был шумно сглотнуть, потому что там заворожившая меня конечность не остановилась, поднялась до ширинки, проводя снизу вверх, словно лаская спрятанный за брюками член.

Кажется, я оправдываться должен из-за массажа Марии… но все мысли выветрились.

Единственное, на чем я мог сейчас быть сосредоточен – близость желанного тела. Знакомая поллулыбка и исходящий от Соболева дурманящий аромат.

В этот раз он сел рядом со мной, тогда как всегда предпочитал ехать лицом к лицу.

Из-за того, что сегодня решил обсудить момент с массажем?

Да первое, что мне пришло в голову – заявить, что я тотчас готов стать массажистом! Любой части его тела!

Начиная с шеи и плеч, и заканчивая кончиками пальцев на ногах.

Я хотел прикоснуться к нему! До зуда, скрежета зубов и наэлектризовавшихся волос на руках. У меня шевелюра, кажется, становилась дыбом, настолько сильно мою нутрянку потряхивало, когда до меня дошло, что вопросы Жени, в принципе, не имели за собой обвинительного подтекста. Напротив, он… играл. Снова.

Довольный, видавший виды хитрый кот, который завлек в свои сети глупую мышь.

А мышь и рада была плясать под чужую дудку.

И, желательно, сосать эту самую дудку.

Облизнулся, представляя, что смогу пасть перед Евгением на колени и потянуться к вожделенной плоти.

Я ведь так и не сделал ему минет. Порывался в свой первый, беспамятный и дерзкий раз, но не смог дорваться до голой кожи.

А после…

Воспоминания, жаркие, пламенные, заставили меня облизнуться. Дэмиан толчками начал подниматься, ворча, что его снова заперли в стесненных условиях.

Хочу его до одури.

– Жень…

– Да, Дэм?

– Кажется, я хотел показать тебе вид из моего номера.

Соболев приподнял уголок рта.

– А он стоит того, чтобы посмотреть?

Действительно, на одну же сторону наши комнаты выходят.

– Еще как.

Член снова дернулся. Я глубоко вздохнул, понял, что не хватает воздуха от внезапно скакнувшего пульса, потянул руку к галстуку, ослабляя его.

Женя медлил с ответом. Словно взвешивал «за» и «против». Бросил взгляд на Юн Вэя, после чего чуть наклонил ко мне корпус.

– Значит, определенно стоит оценить. – Улыбнулся. – Кстати, ты ведь в курсе, у нас нет выходных?

В смысле?!

Как это нет выходных?

Мы же всю неделю батрачили, не разгибая спин! Сегодня пятница! Я рассчитывал…

– То есть, мы даже не сможем… погулять?

Хотелось сказать другое, сюда бы подошел глагол с другим корнем после «по», но я же приличный. Должен быть!

Я, черт его за ногу, всю эту неделю был до безобразия приличным! Только и делал, что вкалывал на «Джинрон Шиджие»! И заслужил поощрение!

Сладкое, порочное, грязное поощрение до сорванных связок и ломающих тело болей на следующий день!

– Приглашаешь меня на свидание? – Женя приподнял бровь, в серо-голубых глазах плескался вызов.

– Да.

Соболев откинулся обратно на сидушку, прикрывая глаза.

А я ждал.

Свой мячик запульнул. Ответит ли?

– Ужин пропускаем. Как только приезжаем в отель, идем в номер. В твой-мой, все равно. Но идем вместе.

У меня сердце дернулось одновременно с Дэмианом. И тут же застучало быстрее.

Да. Он сказал «да»!

Я, кажется, мысленно высчитывал каждую минуту, пока мы не доехали до станции и не добрались до отеля. Томительная минута, пока поднимемся на этаж и зайдем в номер. Мой. Просто потому, что он ближе к лифту.

Я открыл дверь и зашел первым, но тут же был впечатан в стену, где-то на периферии сознания отмечая, что мы, кажется, даже не успели захлопнуть створку.

Женя снова поцеловал меня первым. Как тогда, в офисе.

Жадно, страстно, властно.

Он вновь показывал, что будет вести. Так, как привык.

Я упивался его близостью! С готовностью отвечал на грубую ласку, вступая в схватку с языком, прикусывая губы, до боли притягивая его к себе.