Июнь, 1640 год

– Чудесно выходит.

      Услышав этот голос за спиной, молодой мужчина перестал работать карандашом, отложил незаконченный рисунок на диван, который занимал, и обернулся с ласковой улыбкой.

– Альфинур. Я не слышал, как ты вошла.

      Хрупкая девушка с длинными русыми волосами подарила ему ответную улыбку и поклонилась. Возле ее левого плеча сверкала приколотая к ее молочно-белому платью брошь – крупный аметист в форме сердца.

– Ты был так увлечен, – она прошла к дивану и умостилась рядом. – Прости, что потревожила. Ты не заходил к нам сегодня, и я захотела тебя увидеть.

– Дел было много… – вздохнул юноша, но выглядел при этом довольным. – На мне теперь лежит большая ответственность, Альфинур. Я не могу подвести мой народ. Люди хотят мирной и спокойной жизни, хотят оставить позади ужасы восстания. Казнь моего отца – да покоится он с миром – все еще кровоточащая рана на моем сердце. Я знаю, что он верил в меня. И я не могу…

– Подвести его? – подсказала Альфинур-хатун и взяла его за руку. – Касим, ты справишься. Я рядом с тобой, да и твоя матушка всегда тебя поддержит. Небахат Султан все сделает, чтобы уберечь и тебя, и всю нашу семью.

– Пришел мой черед беречь ее и свою семью, – султан Касим выпустил руку наложницы и поднялся, прошествовав к мраморным перилам балкона. – Нельзя допустить, чтобы Коркут-паша получил желаемое.

      Обеспокоившись из-за его слов, Альфинур-хатун тоже встала с дивана и прошла к своему повелителю, крепко обхватив обеими ладонями его предплечье.

– Касим, мне страшно, когда ты так говоришь. Твоего отца казнили, стоило ему разозлить Коркута-пашу. Прошу тебя, будь осторожен!

– Не волнуйся, – с нежным снисхождением ответил тот и, наклонившись, поцеловал ее в лоб. – Я не буду лезть на рожон. Мы найдем способ, как справиться с этим дьяволом. Лучше скажи, как Неслихан. Все хорошо?

      При упоминании дочери Альфинур-хатун просияла и расслабилась. Неслихан Султан родилась всего пару месяцев назад, но сразу же стала всеобщей любимицей династии. Даже Махфируз Султан, которая все-таки снизошла до того, чтобы приехать в Топкапы и запоздало поздравить племянника с восхождением на османский престол и с рождением первенца, умилилась красоте и природному обаянию султанши. Никто не желал выпускать ее из рук. Правда, нрав у новоявленной принцессы был капризный – она часто плакала и плохо спала по ночам. Небахат Султан, как и сама Альфинур-хатун, ожидали рождения шехзаде, что укрепило бы позиции самой наложницы в новом гареме, так и недавно взошедшего на трон султана Касима. Но вышло так, как вышло.

– Она, слава Аллаху, заснула. Я улучила момент и поспешила к тебе.

– Сон у нее беспокойный, – посетовал юный повелитель. – Матушка говорит, что неплохо было бы пригласить лекаря осмотреть Неслихан.

– Наша дочь здорова, – возразила Альфинур-хатун с легкой обидой. – Просто животик болит, вот и плачет. Она это перерастет.

– Ладно-ладно, – поспешил согласиться султан Касим и примирительно улыбнулся. – Я не хотел тебя тревожить. Идем внутрь, стало прохладно.

       Топкапы. Покои Валиде Султан.

      Оглянувшись на приоткрытые двери террасы, Небахат Султан зябко поежилась и повернулась к служанке, которая расправляла ее постель.

– Прикрой двери на террасу, Фидан. Ветер поднялся.

– Да, султанша.

      Сидя на софе перед камином и греясь в его тепле дождливой майской ночью, новая Валиде Султан готовилась отходить ко сну. Она расчесывала золотым гребнем длинные медовые волосы, в раздумьях смотря на колышущееся в очаге пламя. Еще совсем недавно на этом месте восседала Фатьма Султан, а теперь она уже покоилась в могиле. Смерть единственного и горячо любимого сына стала для нее страшным ударом. Султанша так и не смогла оправиться. Вскоре после того, как ее перевезли в Старый дворец, она пришла в себя, но сгорела от болезни за какие-то три недели. Горе просто убило ее.

      Небахат Султан никогда не питала к ней теплых чувств, но смерть свекрови все равно ее огорчила. Там же, в Старом дворце, умер и шехзаде Хасан. Бедный мальчик так сильно заболел после ночи в холодном и сыром подземелье, что не сумел прожить и пары дней после переезда. Как и утверждали лекари, слабый и болезненный шехзаде не справился с обычной простудой. Дильшах Султан, как писала Гюльнуш-хатун, была вне себя от своей потери. Плакала, металась, крушила покои, а после неожиданно для всех смирилась. Сидела тихонько в уголке, смотрела перед собой и молчала. Днями, неделями, месяцами… Даже на свадьбу дочери не приехала.

      Когда ее сын взошел на трон, Небахат Султан сжалилась над несчастной соперницей, причинившей ей столько зла и боли, и поспособствовала ее возвращению на родину в Крым. Там правил старший брат Дильшах Султан, и он с готовностью принял ее под свое крыло, пообещав окружить овдовевшую сестру заботой и вниманием. Разумеется, Айнишах Султан была против отъезда матери, но Коркут-паша пресек ее бунт. Ему было проще держать ее, свою новую невестку, в повиновении, когда она была в столице одна – без матери, без поддержки и опоры. Да и могла ли Дильшах Султан поддержать ее в таком состоянии? Жизнь ее покинула.

– Султанша, – поклонилась Падме-хатун, появившись в опочивальне – Я с новостями.

– В такой час? – озадачилась Валиде Султан.

– Рабынь привезли во дворец, – доложила ей бывшая служанка, волей судьбы ставшая хазнедар. – Тургут Реис прислал их. Привез из своего плавания.

– Так он вернулся? – отозвалась Небахат Султан и сама себе кивнула. – Значит, стоит ждать назначения. Коркут-паша ему доверяет. Приблизил к себе, во дворец на званые ужины зовет. Чествует его, как близкого друга. Наверняка сделает капуданом-пашой.

– Что прикажете делать с рабынями, султанша? – напомнила о себе Падме-хатун.

      Небахат Султан раздраженно на нее покосилась. Хоть что-то без ее приказа она может сделать? Жаль, что Гюльнуш-хатун после смерти Фатьмы Султан не пожелала возвращаться в Топкапы на прежнее место. Попросила позволения отбыть на родину. Султанша не стала ей препятствовать в память об ее заслугах перед гаремом, но жалела, что пришлось расстаться с такой опытной помощницей. От нечего делать она назначила на освободившийся важный пост собственную служанку. Ей хотя бы можно безоговорочно доверять. Но пока что Падме-хатун была очень неуверенной в своих силах и нуждалась в непрестанной поддержке.

– Пусть их осмотрят и отберут кого в гарем моего сына, а кого в служанки.

– Слушаюсь.

– Перед сном зайдем к Неслыханно. Хочу узнать, как там моя внучка.

      Падме-хатун поклонилась и последовала за своей госпожой. Пока они преодолевали коридоры гарема, Небахат Султан пожаловалась:

– Выбранная тобою в качестве моей служанки Фидан-хатун никуда не годится. Она туго соображает и постоянно мельтешит у меня перед глазами. То чашку уронит, то споткнется на ровном месте.

– Простите, что она вас разочаровала. Я проведу с ней беседу. Если не исправится, то мы ее заменим.

      Небахат Султан только вздохнула и вошла в покои Альфинур-хатун. Она отдала ей свои прежние покои и, оказавшись внутри, с легкой ностальгией осмотрелась. Здесь она родила своего сына, здесь его растила. Эти стены помнили ее самые счастливые дни и моменты несчастья, которые, казалось, никогда не закончатся. У тахты стояла колыбель, в которой спал младенец. И больше никого. В недоумении пройдя к колыбели, Валиде Султан наклонилась к внучке, чтобы поправить на ней одеяло, и распрямилась, когда из внутренней комнаты вышла рабыня и испуганно поклонилась.

– Почему Неслихан Султан осталась без присмотра? – строго обратилась к ней валиде. – И где ее мать?

– Альфинур-хатун отправилась в покои к повелителю. А мне отдала приказ перешить ее платье к завтрашнему празднику. Неслихан Султан уснула, и я…