– Знаешь, этот кофе… – её заторможенная ранним часом рука потянулась к переполненной чашке.

– Этот кофе… – подхватил Нико.

– Этот кофе, ну какой-то, честно говоря, демон. Сначала он подманивает тебя своим неповторимым ароматом, но подсовывает вкусовым сосочкам нежданную горечь… – Эйя была настолько честна с собой, что даже кофе пила только крепкий, чёрный. Ведь нельзя сказать, что ты любишь кофе, если истинный вкус его скрыли под шапкой сладких взбитых сливок.

– Ахха! – Нико, как никто другой, привык к странным монологам возлюбленной и даже научился получать от них удовольствие, визуализируя метафоры буквально.

– Ага… А потом, через глоток-другой, тебе уже ничего не нужно, кроме этой горечи, и вот тогда он даёт тебе непревзойдённую силу и ясность ума, амбиции, граничащие с героизмом, но через каких-то пару часов отбирает всё, и даже больше… Не оставив ничего… – опустошенная своей речью, Эйя уронила голову на грудь, и, тут же её подняв, уставилась в потолок.

– Ничего, – вторил Нико.

– Ничего… – шепотком отразила Эйя.

– Только говно…

– Только го… ЧТО? Ну, ты как всегда! Хоть раз в жизни можешь побыть серьёзным? – Эйя хихикнула и ткнула Нико ладонью в плечо, ведь то было истиной.

Помнится, они только обзавелись кофе-машиной, и Нико не был так занят, как сейчас. Им не раз приходилось бежать в туалет наперегонки. Пусть один с костылем в руке, но в столице жизнь кипела. Тут же всё стихло, как перед сражением или бурей.

– Булочку? – предложил Нико, вскрыв шуршащий пакет.

– Не, я как всегда…5 – Эйя снова начала уходить в себя, её губы потянулись к чашке, но глаза внезапно столкнулись прямо на переносице, однако, было слишком поздно. – ААА!!! – она мелкими шажками подбежала к кухонной мойке и начала судорожно полоскать рот. – Тфу! Фу!

– Да что с тобой? Обожглась?

– Сам посмотри! – она вернулась и подставила Нико чашку к самому носу, на дне он заметил некое шевеление. В лужице кофе на подоконнике и в самой чашке, в кипятке еле барахтались обожженные тельца муравьев, – это вообще… Как?

– Да, я, представь себе, тоже плохо понимаю…

Почти неделю Нико время от времени ковырялся в кофе-машине, разобрав ее почти полностью и снова собрав раз двадцать – ничего. Эйя прошерстила весь потолок и стены, высматривая возможные ходы муравьёв, и каждую подозрительную точку по совету Моники пересыпала корицей. Про себя она решила, что больше не подойдет к кофе-машине. «Лучше начну жевать жвачку, – подумала она, получила свою доставку, и, развернув пакет, чему-то еле заметно порадовалась, – но к этой убийце насекомых точно не подойду, по крайней мере, ещё месяц. Да упокойтесь их души с миром. И на чердаке надо бы ещё разок порыться. От прошлого жителя осталось много грязи, хлама, ну и всяких интересностей, конечно, тоже».

…

Прошел обещанный месяц, заметно потеплело. Кофе-машина целой и невредимой стояла на своём месте, однако, Эйя мучила дешевую эмалированную турку6, какие редко можно отыскать в современных хозяйственных магазинах. С изгнанием демона не срослось.

– Они перенесли на завтра. Может, съездим сегодня куда-нибудь проветриться, а вечером можно и прибраться. Там на чердаке какая-то странная вещь под картоном. Давай вместе посмотрим и спустим её сюда! – не отрываясь от SMS-диалога с Фридой, она озвучила любимому планы на день.

– Что за вещь? – Нико успел догадаться, что: во-первых, это что-то тяжелое, и, во-вторых, вариантов у него нет.

– Не знаю, я так и не поняла, разберёмся.

День тянулся мучительно долго и пролетел незаметно одновременно. Так бывает, когда посмотрел в киношке мелодраму, потом зашел в блинную. «Какао с оладьями на весёлом керамическом блюде тем вкуснее, чем ближе к 30-летию – куда приятней шопинга, а если начал замечать красоту посуды, то тут и до ритуальных услуг, пожалуй, недалеко…» – рассуждала она не вслух, поглядывая попеременно то на Нико то на силуэты проходящих мимо «счастливых» пар с отпрысками и тщательно пережевывая остатки джема. Эйя неосознанно оттягивала приезд домой к заходу солнца, позже она заставила себя купить безвкусный кроп-топ с рукавами, лаковые кожзам брюки и жутко пушистую искусственную шубу. Как ни странно, на ней всё это отлично висело. Переодеться в новое приспичило прямо на пассажирском сиденье их внедорожника, особенно тяжело стягивались старые скинни с её 41-го размера ступней.

– Духовное или материальное? – внезапно выпалила она, победоносно запихивая серые джинсы в новый бумажный пакет.

– Это ты к чему? – озадачился Нико.

– Просто! Отвечай не думая.

– ОК, материальное.

– Хорошо, если материальное, то что? – не унималась Эйя, – Недвижимость? Земля? Какие-то активы? Или будем проще? Машины? Яхты? Дворец с прислугой?

– Да нет, просто стабильный независимый доход, удовлетворяющий скромным потребностям, – Нико гордо скосил на неё и без того раскосые ярко-голубые глаза, а по его лилового оттенка7 коже, новой шубе Эйи и салону пробежал ксеноновый свет от фар проезжающего по встречке авто.

– Ммм… – ей не удалось уличить друга в излишней меркантильности, что чуточку пошатнуло уверенность в собственной непоколебимой правоте.

– А ты? Что выбрала? – спросил Нико, не отвлекаясь от дороги.

– Ну… Духовное конечно.

– Любовь, семья? А хотя нет, в твоём случае скорее благотворительность… Я прав? Только чем будешь жертвовать, когда денег далеко не столько, сколько для этого всего требуется?

– Ну, уж нет! Близко, – ехидно протянула оживившаяся девушка, – но в любом случае я выиграла! Сейчас всё поймёшь… Я выбираю… целостность! А это и материальная основа, и здоровье, и семья и всё-всё-всё, чтобы отдавать без потерь. А ты выбрал только один пункт! Ну как тебе?

– Да ты просто дьявол… – равнодушно бросил Нико, а сам подумал: «И никакой это не один пункт, а просто первая ступень… Опять начиталась чего-то заумного и гордится собой».

Машина подъезжала к дому, из динамиков автомагнитолы доносились потусторонние звуки концертного рояля. Хор вещал им о каком-то самореализующемся пророчестве…

…

Эйя, как могла, оттягивала уборку и поход на чердак. Разгрести сумки с одеждой и едой, прикончить захваченный из кафешки пирог со свининой – дела, конечно, первостепенной важности. Вечерний чай должен быть строго определенный, с тимьяном, чашки ребристые с фениксами, освещение слабое, возможна ненавязчивая расслабляющая музыка. Так они с Нико, почти молча, просидели за столом часа полтора, каждый в своём телефоне, ежедневнике, мыслях и планах.

– Ну что, полезем сегодня или отложим до следующих выходных? – спросил он между делом.

– Давай минут через 20, я соберусь с мыслями, – Эйю пугало то ли слабое освещение чердака, то ли паутины в каждом углу, или же просто неизвестность.

В одну из прошлых уборок она отодвинула погнутую вековой влажностью картонку и увидела нечто изысканное с рычажками, трубами, педалями.

– Ладно, давай прямо сейчас, – Эйя неожиданно переосмыслила сей несложный акт, или же любопытство взяло верх, она резко встала, Нико без лишних вопросов включил основное освещение.

Оба поднялись в прихожую спальни. Тёплый Воздух остался за печью у стола. Раскладная лестница не раз скрипнула, прежде чем Жёлтый Свет лампы накаливания позвал сожителей наверх, прямо к балочной конструкции крыши.

– Смотрел хоть раз его фотки? – Эйя пробиралась через коробки к стеллажу с книгами, альбомами, вазами из цветного стекла.

– Нет. Ну и, какой он?

– Усатый. Говорят, умер в этом доме, или на лавочке во дворе. От остановки сердца или какой-то не той воды… – Эйя мяла в руках черно-белую фотографию, с которой на неё смотрел мужчина лет сорока, вероятно с седыми волосами: отросшая стрижка, пиджак образца восьмидесятых, поло – обычный экземпляр своего времени; усталая улыбка…