Ветер погнал волчью свору дальше, и теперь только далеко по левую руку свисали кое-где рваные клочья шерсти. Справа алел чисто вымытый закат. Потеплело, воздух сгущался и синел, после пережитого за день стресса голова очистилась, тревоги растворились и наступило удовольствие от того, что ты смог преодолеть свои страхи и неуверенность.

– Тебе понравилось? – спросил Глеб.

– Боюсь, что я не понравилась. Я так нервничала! – я ответила.

– Но тебе понравилось? – он настаивал.

– Не могу с полной уверенностью сказать, что да, если честно. Мне, конечно, очень нравится сфера деятельности, и хотелось бы себя попробовать. Но так страшно. Страшно, что не справлюсь. И страшно, что обязанности будут далеки от моих интересов.

Он кивнул. А я продолжила:

– Вообще, Ирина сделала акцент на том, что много административных задач, – я задумалась, – а меня смущают именно личные. Может их вообще не будет?

– Насколько я знаю, в этой должности нет обязанностей по решению личных вопросов, – пожал плечами Глеб.

– Я постеснялась спросить. Вот всегда со мной так! Самое важное я стесняюсь спрашивать, а потом мне неловко отказать.

– Ты в любом случае сможешь обсудить свои задачи, если они будут казаться тебе вне компетенций.

– Да уж, легко говорить. На свой текущей работе я до сих пор сдаю табель по сотрудникам, хотя это вообще не моя работа, но мне проще по привычке это сделать, чем вот так ни с того, ни с сего менять правила.

– Хах, интересная ты, конечно. Ладно, будем работать над твоими границами. Не волнуйся, не дам тебя в обиду!

– Кстати! – воскликнул вдруг он, – когда у нас следующий сеанс тренировки наблюдения и описания? Ты что-нибудь пишешь сейчас?

– Нет, – я покачала головой, – я вообще почти ничего не пишу. Это всё глупости, я же не писатель.

– Думаю, тебе пригодится развивать этот навык, если ты будешь работать у нас. Как чувствуешь, если пригласят, пойдёшь?

– Вряд ли меня возьмут, Глеб, серьёзно. Я бы сильно на это не рассчитывала. Но если вдруг позовут, наверное… да…

Мы подходили к метро, и я невольно замедлила шаг, глубже вдыхала аромат смолы, которым пропиталась аллея, и едва уловимые древесные нотки его парфюма. Я не знаю отчего, но захотелось вдруг погрузиться в тёплый уютный запах, найти на шее эпицентр раскрытого букета и, уткнувшись в него, раствориться.

Он остановился, пора было расставаться.

– Спасибо, что проводил, – я сказала, – слушай, Глеб, можно вопрос?

– Конечно.

– Ты так странно и неожиданно на меня свалился, просто как подарок судьбы. Так разве бывает?

– Это и есть твой вопрос? – он откидывает со лба волнистую каштановую прядь и смеется.

Киваю.

– Что же за жизнь у тебя, если случайное знакомство, хоть и удачное в плане совпадения интересов, является чем-то немыслимым? – ответил он вопросом на вопрос.

Я всплеснула руками:

– Странно как-то, со мной такого никогда не было.

– Не вижу здесь поводов для беспокойства. Как люди вообще, по-твоему, заводят знакомства, – и тут же, не дав мне ответить, – вот так и бывает, мы же не в детском саду, чтобы стесняться подойти познакомиться. Люди знакомятся, дружат, общаются. Это нормально. Не нормально сидеть в четырёх стенах и по расписанию с подружками встречаться.

– Знаешь, я наврала своему парню, точнее, не сказала, что иду на собеседование, – я прикусила губу, – теперь мне кажется, что я всё сделала неправильно.

Он приобнял меня за плечи, наклонил голову ближе к моему лицу, так, что его глаза замерли на одном уровне с моими, и сказал:

– Лиза, ты всё делаешь правильно. И у тебя всё получится. Ты немного перенервничала сегодня, отдохнёшь и это пройдёт. А я позвоню тебе, когда всё узнаю. Договорились?

– Договорились, – выпорхнуло из моих губ уверенное слово.

Через каких-нибудь четверть часа внезапно нахлынувшие уверенность, вдохновение, предвкушение испарились. Метро, дорога домой. Никто не мешает потоку мыслей. Меня не возьмут, подумала я. И это ещё полбеды. Беда будет, если возьмут. Что сказать Саше? Как он отреагирует? Что сказать про собеседование? Как быстро они поймут, что я ничего в этом не смыслю?

Идти домой не хотелось. А может ну его, бросить всё и вернуться вообще в родной город. Начать всё с начала. Хорошенькое, конечно, начало. Скоро тридцать, не замужем, без детей, и всё ещё не может понять, кем хочет стать, когда вырастет. К тому же – жить опять с родителями? Ох, нет. Это не выход.

Я плелась к дому, словно привязанная пружиной к другому концу города. Вот-вот натяжение станет нестерпимым, пружина лопнет, и я упаду.

Тревожно начал подвывать и поскуливать ветер. В путанице деревьев зашевелились первые признаки повторно надвигающейся грозы. Пришлось ускорить шаг, чтобы успеть добраться домой до её наступления.

– Что так долго? – спросил Саша вместо приветствия.

– Работа, – выдохнула я.

– Ну-ну. Что-то случилось?

– У девчонок касса не сходилась, разбирались, пришлось всё пересчитывать, камеры смотрели, – тараторила я, пока переодевалась и мыла руки.

– Часто у вас касса не сходится, – он скрестил руки на груди и с прищуром следил за мной, – что за идиотки у вас работают?

– Следи за словами! – вспылила я. – Во-первых, я тоже там работаю, во-вторых, ошибок нет только у того, кто ничего не делает.

– Типичная тупая отмазка слабаков и неудачников.

– К тому же, оказалось, что клиентка принесла больше денег, чем заявила, – попыталась я снова выйти на дружелюбный тон, – представляешь, бухгалтер в компании, принесла деньги на счёт, чтобы зарплату оплачивать, и сумму не проверила. А сама после нас в отпуск укатила. Вот как тоже человек думает? (у нас действительно была такая ситуация с месяц назад, только я про неё не рассказывала).

– И правильно, она же не виновата, что у вас дурочки работают, которые ничего проверить сами не могут.

– Да как с тобой вообще можно разговаривать!

– Не истери! Научилась бы сначала с мужчиной разговаривать, а всё туда же – семью она собралась создавать!

– Так не создавай! – в сердцах выпалила я и с силой хлопнула дверью в ванну, щёлкнула блокировкой и, словно отрезав от себя источник раздражения, осталась наконец наедине с собой, со своими обидами, покалывающими от злости и страха руками, перепутанными мыслями…

***

Я крепко-накрепко решила устроить Саше бойкот. Пытка молчанием у меня обычно выходила слабая, но в тот раз решила держаться, потому что сил моих на продолжение скандалов не было. Для большей убедительности я оставила открытой ссылку на сайт по сдаче квартир в аренду, абсолютно уверенная, что Саша её заметит. Утром встала пораньше и умчалась на работу, чтобы не видеть недовольное лицо.

Он что-то писал – я не отвечала, он звонил – я не брала трубку. Представления о грядущем вечере казались смутными, туманными, будто вечер вовсе не настанет, потому что возвращаться в этот дом не хотелось, а больше идти было некуда.

Неминуемо, ждёшь ты этого или пытаешься отрицать, вечер наступает. И после суетного, наполненного стрессом и заботами дня приходится ехать в суетный, наполненный стрессами дом. В душе грязной тряпкой повисло нежелание ехать домой. Хоть где-то в этой вселенной должен существовать уголок, где тебе будет безопасно, где тебя поймут, примут, не нужно будет бороться и заслуживать, доказывать, отстаивать своё право на тонкий лучик хотя бы нежности и заботы?

Дверь была открыта. Из глубины комнат к носу поспешили ароматы пиццы и свечей. На звук открывающейся двери в коридор вышел Саша с букетом гербер.

«Ошиблась я квартирой, что ли?».

– Лиза, прости меня, я вчера перегнул, – Саша сначала потянул мне цветы, потом отложил их на банкетку и потянулся снимать с меня ветровку. – Ты много работаешь, а я что-то сорвался. Видимо, мне тоже нужен отдых. Так что, мир? – серость его глаз смягчилась и губы расползлись в коварной улыбке, которая всегда очаровывала.