– Что может со мной случиться?

– Не хочу пугать, но… тьебе лучше присоединиться к группе.

– К какой группе?

– Узнай в отеле. Ходи только с гидом. Не гуляй одна по городу.

Я снова отрицательно покачала головой:

– Так не получится. У меня есть дела.

– Тогда… хотя бы одьенься по-другому.

Мой взгляд непроизвольно опустился вниз – на ноги, затянутые в джинсы.

– Я неприлично одета?

– По нашим мьеркам – да. Как… демон.

Мои брови взлетели.

– Поэтому взрослые мужчины отводят от меня взгляд? Только подростки смотрят…

– Да. Это грех – смотреть на раздетую женщину. С открытыми ногами.

– Значит, я и твой взор оскорбляю.

– Я привык за пьять лет.

– И стал считать такую одежду приличной?

– Нет, – сокрушённо выдохнул мужчина. – Пойми, я не осуждаю. Другая страна – другая культура, традиции. Но у нас это недопустимо. Такую женщину не уважают.

– А замотанную – уважают, что ли? – фыркнула я.

– Да. Берегут, как драгоценность.

– Я тебя умоляю! Запирают дома и шагу ступить не дают.

Он кивнул:

– Защищают.

Я задумалась.

– Значит… Если я замотаюсь, то буду в большей безопасности?

– Да.

Я вытащила из-под сиденья свой рюкзак и достала оттуда новые купленные по дороге шаровары.

– Это пойдёт? Штаны-юбка.

– Лучше, – кивнул Гияс. – Но юбка ещё лучше.

Я вздохнула:

– Нету у меня. Не ношу я такого, и лишнего не покупаю.

– Я подарю! – оживился мужчина. – У меня есть в чьемодане. Подарки родным, много, запас.

– Неудобно, – смутилась я. – Мы едва знакомы, а ты станешь из-за меня какую-то родственницу лишать наряда.

– Это… в благодарност. Ты менья спасла, я – тьебя.

– Спасибо.

Ладно. Пусть. Невелика была моя услуга, но в такой ситуации отказываться от помощи глупо.

Диана

Мы с Гиясом отлично провели те семь часов в воздухе. Он рассказывал о своей стране и её традициях, делился впечатлениями от моей. Я… внимательно слушала и мотала на ус. Конечно, попутчик спрашивал, что за дела у меня в столь далёких краях, но я не готова была делиться такой личной информацией. Хочу сказать, что несмотря на беду, произошедшую с моей сестрой, я не испытывала предубеждение ко всем гражданам восточной страны. Бандиты есть везде, и у нас их, возможно, не меньше – недаром ведь по всем миру ходят легенды о русской мафии. Мой друг Федька Полетаев поддерживал меня в этом мнении. Он был в курсе ситуации с Авророй, но так же, как и я, считал, что у преступления нет национальности. Правда, мою решимость ехать искать сестру в одиночку Федя не поддерживал – считал, что это пустая и опасная затея. Даже взял с меня обещание не бросаться в эту авантюру, перед тем как отправился в гости к родственникам. Ну а я соврала. Ради спасения Авроры я ещё и не на то готова. Всё-таки единственный родной человек…

– Почему ты решил ехать учиться именно в Россию? – спросила я Гияса. Он рассказал, что получил диплом горного инженера в области добывающей промышленности.

– Там сильная школа. И нравы… лучье, чем в Европе. Не могу смотрэть на мужчин, одетых, как женщина.

– Но как ты поехал, не зная языка?

– Учил немного ещё дома. Английский тоже помогал. Ты говоришь на английском?

Я отрицательно покачала головой:

– Хэллоу. Май нейм из Диана. Ай эм фром Раша – вот и весь мой арсенал…

– Не так мало.

– А у вас все по-английски говорят?

– Нет. Но в столице можно найти.

– А ты сам где живёшь?

– В дальней провинции. Город называется М****к.

Я ахнула:

– Тебе после этого перелёта придётся ещё кучу времени в дороге провести!

Гияс усмехнулся:

– Не страшное испытание. Я не пешком. Но сначала поеду в гости к родным.

– В столице живут?

– Да.

– И ты каждый раз у них останавливался, когда ехал на родину?

– Почти. Это традиция – хранить семейные связи.

После ужина я совсем осмелела и попросила у Гияса его номер телефона – на всякий случай, для консультации. Он охотно согласился – ну или мне так показалось. На самом деле, конечно, кому улыбается нянчиться с бестолковой туристкой?

По прибытии в аэропорт мы получили багаж – Гияс сразу распаковал свой чемодан и аккуратно вытащил оттуда какую-то цветастую тряпочку, сложенную многократно в небольшой, но толстый прямоугольник.

– Вот! – торжественно заявил он. – Это … – и назвал непонятное слово, которое я даже не запомнила. – Сможешь сама надеть?

– Постараюсь.

В нарядах я профан, но лихости мне не занимать. Мы принялись искать какое-то помещение, где я могла бы уединиться. Гияс не стал бросать меня на произвол судьбы, так как, по его словам, мне вполне вероятно могли понадобиться подсказки. В конце концов, мы набрели на комнату матери и ребёнка. Я юркнула внутрь и развернула ткань. Точнее, я начала её разворачивать, но примерно на середине притормозила, поняв, что размеры тряпицы весьма обманчивы: она не помещается не то что на пеленальный столик, а даже на всей площади небольшой комнатки.

– Это простынь для великанши? – спросила я погромче, целясь в замочную скважину.

– Её надо обматывать вокруг себя! – ответил Гияс так же через дверь. – Но сначала надеть нижнюю юбку!

Только тут я заметила, что из кулька выпала ещё одна тряпочка – менее объёмная и более определённой формы. Это оказался тёмно-синий подъюбник из простой хлопчатобумажной ткани. На нём не было ни пуговиц, ни молнии – только небольшие завязочки, а вниз от них – приличный разрез, позволяющий продеть в это подобие юбки даму с весьма пышными габаритами.

Тяжко вздохнув, я избавилась от джинсов и облачилась в подъюбник, решив, что моя родная футболочка с кислотным принтом мне в новом наряде не помешает. Но дальше настал ступор. Я уложила-таки длиннющую ткань на пеленальный столик, отыскала свободный край и потянула к себе.

– А как она будет держаться? – спросила у Гияса.

– Заткни её в юбку! – резонно предложил он.

Я сунула яркий уголок под пояс, но потом передумала и обвязала его верёвочками, затянув узел намертво и уже не надеясь когда-нибудь снять с себя все эти басурманские тряпки. Потом принялась накручивать ткань вокруг себя, но быстро поняла, что так не смогу ходить – в этом одеянии просто невозможно раздвинуть ноги, чтобы сделать шаг. К тому же, ткань наверняка начнёт сползать вниз и стреножит меня окончательно.

Я решительно выдохнула и распахнула дверь – к счастью, Гияс успел отскочить. Он взглянул на меня снисходительно и в то же время с долей одобрения. Усмехнулся:

– Это искусство тебе ещё долго учиться… но так лучье, чем в штанах.

Зашоренный патриархальный варвар! – подумала я, но стиснула зубы и вслух ничего не сказала. Человек мне помочь хочет – негоже огрызаться.

Гияс шагнул внутрь и, прикрыв дверь, принялся меня разматывать. Я видела, что он нервничает – хмурится, прикусывает губы и часто дышит. Сняв последний слой, мужчина увидел мой морской узел – покачал головой, поцокал и стал развязывать. Я хотела предупредить, что в этой конструкции всё взаимосвязано, но не успела… а надо было просто придержать подъюбник руками. Мы слишком поздно всё это сообразили – только когда ткань рухнула к моим стопам, обнажив ничем не прикрытые ноги.

И надо же было в этот самый момент распахнуться позабытой нами двери! Женщина, закутанная в закрытое платье и платок, изумлённо широко распахнула глаза и рот и чуть не уронила ребёнка, которого держала на руках. Буквально через секунду придя в себя, она побежала прочь, громко вопя что-то невразумительное.

Гияс резко высказал нечто непонятное, но судя по интонации – ругательное, и бросил мне уже по-русски:

– Одевайся! Быстро!

– Что надевать?

– Что угодно!

Он выскочил наружу, а я запричитала, ища в раскиданных по комнате складках ткани свои джинсы, но когда всё-таки нашла и поспешно натянула их на себя, было уже поздно. За дверью раздавались мужские голоса: один – Гияса, другой – незнакомый. Полиция нравов?