И он обязательно пройдёт.

Здесь я закончил. Теперь нужно привести себя в порядок и встретиться с моим наиинтереснейшим другом, Симоном.

И поговорить с ним, поговорить о Летти. О том, что он в силах мне помочь.

Да, я готов пойти на многое, ради этой милой девушки.

Даже просить у Симона.

В этой церкви все было старым. Как бы священнослужители не натирали свои подсвечники, блеска в помещении не было. Полумрак, едва рассеивался лучами солнца из узких окон. На удивление мне в ней было уютно. Почему раньше здесь не проводили наши встречи?

Людей в церкви толком не было. И потому я тут же повернулся на скрип старой скамьи, где сидел. Старушка, согнувшаяся чуть ли не пополам уселась на дальнем конце скамьи, в то время, как я сидел ровно посередине. Старушка посмотрела на меня, покачала головой и вернула взор на свои идолы. Мне стало стыдно. Не перед взором нарисованных глаз святых, а перед незнакомой мне женщиной, которая в одно мгновение напомнила мне о той, которую я так сильно хочу забыть.

И почему этот чёртов Симон всегда опаздывает!?

Я ещё раз обвел помещение взглядом. Посмотрел на пустое место подле себя. А ведь здесь могла быть Летти и ей наверняка тоже понравится эта старая церквушка. Обернулся на старушку, та безмолвно шевелила губами, больше не обращая на меня внимания.

– Мне надо знать, что случилось с твоим лицом?

Я резко обернулся, готовый пристрелить чувака жутко напугавшего меня. Рука дернулась к пистолету. От неожиданности я подскочил на месте, оборачиваясь на голос.

– Ты сегодня нервный. – Симон поднял светлую бровь, спокойно глядя на меня своими внимательными глазами, – Впрочем, ты всегда такой. Так что с лицом?

Я шумно выдохнул, убирая руку с пояса. Лицо и правда у меня было не презентабельное. Помимо глубокой раны поперек лица, у меня были разбиты губы, один гадёныш умудрился снести мне часть ушной раковины.

– Знать не нужно, а поправить обязательно.

Симон закатил глаза, но, как и всегда, принялся меня лечить. Поднял ладони.

– Почему ты всегда опаздываешь? Тебе мало, что ты со мной сделал?

Ладони мужчины зависли перед моим лицом. Нахмурился.

– В том, что с тобой случилось, виноват только ты сам. Я предупреждал. Всегда.

Симон прижал тёплые ладони к моему раненому лицу.

– Предупреждал он, – фыркнул я.

Мои нервы действительно сегодня совершенно не к черту. Невольно дёрнул от мужчины.

– Мне не лечить? – спокойно спросил Симон, вглядываясь в моё лицо словно в книгу.

– Лечить, – буркнул я, покорно придвигаясь к мужчине.

Тепло из его ладоней омыло меня солнечным ручейком и тёплым ветром. Дышать стало легче, словно я все ещё маленький мальчик и мама рядом. Мне не хотелось отталкивать эти чудесные ощущения, но долг, опять это треклятый долг, тянул меня вперёд.

– Мы готовы к принятию… – начал Симон.

Я откашлялся, перебил его.

– Говоря о девушке, у меня для тебя кое-какие… Эм… Новости.

Симон помолчал. Завершил лечение, убрав руки от меня, спокойно посмотрел в моё уже невредимое бородатое лицо.

– Что за новости?

Я вздохнул.

Рассказал.

С минуту Симон смотрел в одну точку перед собой. Хмурый и немного, как мне кажется, огорченный, он старался не поворачиваться ко мне, пока утихнет очередное возмущение в мой адрес. Выдержка этого мужика меня поражает! Где бы мне взять столько терпения?

– Нет, – он поднялся со скамьи.

Я опешил. Вскочил следом, не этого я от него ожидал. Все-таки он…

– Ты же ангел, Симон!

Тот шикнул на меня, резко оборачиваясь. Вот теперь я ясно видел, насколько раздражен мужчина. Его глаза по-прежнему были внимательны и собраны, а вот вся мимика лица выдавала эмоции.

– Не кричи на весь зал! Поверь, тебе итак проблем хватает!

– Симон, ты же ангел, – шёпотом повторил я, – в конце концов, это за тобой они охотились, а пострадала моя Летти! Достать, чёрт возьми, эту книгу с Небес!

– Не смей при мне поминать чёрта, Брейкмич! – женский палец ангела воткнулся мне в грудь, – это во-первых! А во-вторых, это не твоя Летти! В-третьих, я не вправе распоряжаться божественными книгами, какой бы благой цели они не служили! Ты опять всех подвёл! Опять, Брейк!

Я упал духом, когда Симон вновь стал собранным и спокойным и отвернулся от меня в сторону выхода.

Повернулся обратно.

– У тебя было задание, Брейкмич, чёткое и ясное, – спокойный голос ангела меня убивал.

Он не передумает. Я слишком много его подводил.

– Пожалуйста, Симон! – взмолился я. – Я верну тебе эту книгу! Ты же знаешь меня!

У ангела не дёрнулся ни один мускул на лице.

– Я знаю тебя. И потому ещё раз повторяю, завтра в полночь ты исполнишь отведенную тебе роль. Мне все равно как! Ты итак все испортил и нарушил, но выполнишь возложенный на тебя долг!

Сердце пропустило удар.

Я крепче сжал кулаки, вдоль туловища.

– Награда? – процедил я.

Симон вздернул бровью.

– Ты всегда был и видимо останешься дерзким, не управляемым. Ты ничего не понял и не достиг.

– Симон, это уже слишком!

– Ты остаёшься.

– Симон!

– Завтра, в полночь!

– Симон! – заорал я.

Но он исчез. Словно его здесь вообще не было. А я как безумецн смотрел не на него, а в пустоту перед собой. Сбоку послышался скрип. Я обернулся. Старушка встала со скамьи и испуганно смотрела на меня.

– Старший брат… Опять мной недоволен!

Старушка покачала головой.

– Не дело братьям ссориться. Добра от этого не жди. Будь мудрее, сынок!

И отвернулась, хромая, направляясь к иконам. Я пыхтел как загнанная лошадь, но выслушал женщину. Чувствуя, как до крови прокусил от злости нижнюю губу, отвернулся от старушки, собираясь взорвать к чертям весь этот гребанной мир!

Симон сказал, что я вновь не достоин. Я буду ли когда? Мне уже не верится, что достигну своей эгоистичной цели. Что когда-нибудь отсюда выберусь!

– Брейк!

Я был уже на улице. Пара холодных каплей упала мне на голову, остужая мою закипающую от гнева голову.

Обернулся.

Симон стоял на пороге церкви, как всегда не в силах, или все же не имея желания спуститься в мир земной.

– Что ты сделал?

– А! Теперь тебя это волнует? – рыкнул я.

Дождь постепенно усиливался, нещадно проникая в мою одежду, волосы, но жаль что не в душу. Я не прочь бы был её остудить так, а не жаждой крови.

– Не зачем так кричать. Поднимись сюда ко мне. Там же сыро!

Я злобно усмехнулся, глядя исподлобья на опрятного мужчину.

– Спускайся, Симон, – мой голос стал низким, угрожающим.

Я вообще был в восторге от своего голоса! Мелодичный в спокойном состоянии, и грубый, хриплый в гневе.

Симон замялся. Затем молча, медленно, словно дождь мог его разрушить, спустился со ступеней церкви в пелену ледяного дождя.

– У тебя было разбито лицо и подошва в крови, что ты натворил, Брейкмич? – Симону было холодно.

Ангелы вообще теплолюбивый, нежный народ. Губы Симона тут же стали синими, а весь он с трудом сдерживал озноб, чтобы сохранить достоинство небожителя.

– Коул Фрейд жив. Что же ты тогда натворил? – внимательный взгляд мужчины единственное, что не дрожало под ливнем.

Я хохотнул.

– Мотнулся домой, на небо, узнал как обстоят со мной дела? Так что же раньше тебя не волновало это?

Я навис над ровно стоящим ангелом. Тот немного отступил.

– Фрейд жив?..

– О, да он жив! Не переживай. Если этот тип вам тоже не безразличен в отличие от меня, я его обязательно убью. Убью морально, финансово, всю его одержимую секту! Вам наверно льстит, что некий бизнесмен столь отчаянно бредит богом, что перерыл всю планету в поисках священных реликвий. Он конечно ещё жертвы не приносит, но с его помешательством и возможностями, что ему все сойдёт с рук, думаю до этого не далеко. Вы будете рады? Вы этого хотите? Внимания фанатиков? Их безумной любви?

– Прекрати, Брейк, ты перегибаешь палку! Небеса не приемлют безумие фанатиков, помыслы и вера должна быть чиста. Тебе ли не знать? Я переживаю за тебя.