Фред, мой коллега, неплохой парень, ответственный работник и любящий муж, а скоро и отец, жил на первом этаже обычного серого здания. Как и у меня у Фреда был выходной, но в отличие от меня он был женат на стервозной дамочке, которая меня на дух не переносила. До встречи с ней я и подумать не мог, что это возможно. Невозможно смотреть на Брейкмича и не млеть от моего чертовски охренительного обаяния! Жена Фреда не млела, не ругалась со мной, она просто выставила меня за двери в первый же день приезда к ним в гости, аргументируя прямо в лицо, что с такими типами бандитской наружности её дорогому супругу нет необходимости общаться. Она не верила, что мы работаем вместе, она даже слушать меня не захотела. Мне было забавно наблюдать за этой нелепой картиной. А вот Фреду было неловко и он безумно краснел в дверях, не имея возможности пропустить меня в дом, в то время как сам и пригласил. Потому мы встречались исключительно в баре за углом. Не знаю, как отмазывался коллега, но каждый раз он с удовольствием сидел со мной за барной стойкой небольшого бара. Он никогда не жаловался на свою жену и жизнь. Он вообще был кремень, а не мужик. И по какой-то причине охотно дружил со мной.
Я заглушил байк у бара. Набрал Фреда. Тот ответил сразу, словно телефон носил на шнурке на шеи.
– Слушаю.
– Фред, как проходит выходной?
Мужчина на другой стороне трубки тяжело вздохнул. До меня донеслась классическая музыка из глубин квартиры мужчины.
– Нормально. Только что привёз с другого конца города пластинку Баха. Еле отыскал, последняя из коллекции нужного года. Жена вычитала, что именно его музыка благоприятно действует на нашего будущего ребёнка.
– Ты весь выходной потратил на поиски пластинки Баха? Музыка из сети не подходит ребёнку?
Фреда окликнули. Была слышно шуршание, словно он прикрыл трубку ладонью. Потом мужчина вновь заговорил. Быстро и тихо.
– Ты не хочешь выпить пива в баре?
– Конечно, сейчас буду.
Фред отключился. Я покачал головой, убирая телефон в карман кожаной куртки. Было бы весело, если бы Фред действительно пил пиво, а не тянул сок, распластавшись на стуле, оправдываясь, что завтра на работу.
Я не против брака. Я – за.
С одной поправкой – я никогда не буду жениться!
Фред худощавый парень в очках, всегда носил светлые брюки и рубашки. Он был из тех людей, что стойко вынесут все твои жалобы и рыдания, что готовы вылиться на него водопадом. Чтобы очистить душу, чтобы выговориться. И в силу его невероятной способности слушать людей к нему приходили жаловаться половина мужчин и некоторые женщины из нашего отдела. На обеденном перерыве он всегда был не один, всегда кого-то слушал и молча жевал. Я жаловаться не привык. Да что там говорить, у меня жизнь огонь и я сам прекрасен! Не слукавлю, если скажу, что поэтому Фреду нравилось проводить со мной время в баре. Время, когда мы едва ли перекинемся несколькими фразами.
Я сидел на привычном месте в углу возле стойки, когда на пороге появился замученный Фред. Он заметил меня и заметно расслабился, направился в мою сторону. Я цедил безалкогольное пиво. Не потому что не пью алкоголь, а потому мне нужна чистая голова перед предстоящим мероприятием. Девушка-бармен протирала белым полотенцем итак блестящие стаканы и улыбалась, прикусывая нижнюю губу. Её помутнённый взгляд выдавал голод, когда она смотрела на меня. А может это её обычное состояние. Сколько бы я не посещал этот славный бар, эта милашка смотрит на меня подобным взглядом. Будто не замечает, что это бросается в глаза. Всем. Не только мне. А может быть ей плевать. В этом случае, соглашусь с ней. Если тебе что-то нравится, почему нужно скрывать? Зачем нужно прятать от всех свои чувства, как бы нелепо ты при этом не выглядел? Самое важное в этом и печальное, что в таком случае ты сам скрываешься от себя правду. Закрываешься не только от людей, которым собственно наплевать на тебя, но от себя в первую очередь. Нет целостности, нет ощущения равновесия. Ты просто теряешь себя и драгоценное время своей короткой жизни.
Коллега присел возле меня, заказал у барменши в состоянии аффекта стакан свежевыжатого сока. Прошло положенные десять минут нашего стандартного молчания. Мы спокойно тянули свой напиток. Нетерпение во мне сверлило электродрелью, но я смиренно ждал, пока товарищ насладиться заслуженной тишиной.
Вот только он не наслаждался.
Фред только что волосы на себе не рвал. Я вздохнул. Ненавижу нравоучения, но мужчине нужно помочь. Такими темпами от него останется только кожа и комок нервов.
– Знаешь, женщины рожали ни одну тысячу лет. Думаешь, каждая из них требовала гребешка под чесночный соусом, иначе плод будет развиваться не правильно?
Фред удивленно уставился на меня.
– Нет?
О-о-о! Это будет тяжелее, чем я хотел бы.
– Нет, дружище. Это их природа. Женщинам дано от природы вынашивать ребёнка, рожать. И вновь жить, как будто через них не прошёл ребёнок размером с мяч. То, что они требуют от мужей лунного грунта, это уже психологическое давление. Всё не так закручено, как нам преподносят.
– Но ведь есть дамы, кто действительно с трудом переживает беременность.
Фред с сомнение смотрел на меня, покусывал нижнюю губу.
– Согласен. Но не каждая первая. Женщины просто психологически развиты, нежели мужчины. Поэтому мы прогибаемся под ними. Тут мы бессильны. Природа. Да и боль они надо сказать выносят намного лучше, чем крепкие и сильные мужики.
Фред смотрел на меня, как на идиота. Барменша уже ясными ошарашенными глазами смотрела на меня. Может теперь перестанет мне строить глазки сумасшедшего? Они совершенно ей не идут.
– Я не защищаю женщин. У меня есть яйца и этим горжусь.
Тут Фред выдохнул. Звякну телефон. Парень прочитал сообщение.
– Амелия просит оливок. Зелёных, только что сорванных. – Замолчал, задумчиво глядя на меня. – Думаешь, на старом рынке я их найду?
Я покосился на наручные часы. Без четверти семь. Вечера. До старого рынка добираться в лучшем случае часа полтора. Что он там собирает найти в это время? Пустые прилавки. Фред смотрел на меня.
– Конечно. Амелия может не вытерпеть.
– Я поеду. – Решительно закивал Фред, доставая ключи.
– Конечно езжай, с этим не шутят.
Фред, все еще кивая, направился к выходу. Наверняка размышляя, где взять эти долбанные оливки. Обернулся.
– Ты хотел о чем-то поговорить?
Я покачал головой. И парень скрылся во мраке ночи.
Иногда надо отступить. Бросит всё, и сжечь бумаги! То, что вытесано топором, словом не изменишь. А тут, похоже, твёрдая древесина. Придётся ждать много времени прежде, чем время загладит поверхность. Я вздохнул. Заказал ещё пива. Я пришёл к другу за помощью, в итоге помощь предложил ему. Но она оказалась не востребованной. Так бывает. В этой жизни регулярно.
Прошло много часов, но я все ещё не терял надежды. Мне по-прежнему не шли угрозы. Летти ещё жива. Я уверен. Я просто плохо стараюсь её найти.
***
Тук-тук-тук…
Небо заволокло тёмными разводами туч. Вечернее солнце неуклонно катится вниз, бросая оранжевые блики на мутные стекла узкого окна.
Тук-тук-тук…
На возвышающемся электростолбе в нескольких метрах от окна, неустанно галдят птицы, бестолково решив, что умученным трудовым днем жителям кирпичной высотки есть дело до их щебета. Каким бы он райским не был.
Тук-тук-тук…
Жёсткое ругательство из соседских окон донесло чёткий посыл, что щебет людям не нравится. Птицы с шумом улетели. Что ж, кому то придётся оттирать утром птичье дерьмо с машин за некультурное поведение в отношении детей природы.
Тук-тук-тук…
Дымчатая кошка пролезла через приоткрытое окно в комнату. Поскребла когтями об угол старого дивана. И в один рывок запрыгнула на стол в поисках пищи.
Тук-тук-тук…
Смятая пачка рассыпных чипсов пришлась ей по вкусу. Кошка пару раз ударила по ней играючи лапой. Потом наклонилась к лужице разлитой жидкости на столе. И принялась лакать янтарную жидкость.
