Врать нельзя.

То есть, совсем врать.

Я осторожно говорю:

– Мы жили в тундре. Там было видно ледник.

Рыба и хлеб решают, то ли посидеть еще в животе, то ли высвободиться через какое-нибудь отверстие. Аленка прижимается ко мне. Она теплая, хотя уже и не болезненно-горячая. Ее все-таки вылечили. Не зря мне пришлось отсидеть свое в каменной дырке. Надо думать про Аленку. Про то, что мы уехали. Только что было все отлично, правда? Всего несколько минут назад.

– Да, конечно, – Иван Лю ведет машину, едва касаясь пальцами руля. У него грубые с зажившими ссадинами и мозолями руки, покрытые редкими темными волосами. Я смотрю на его желтоватые коротко остриженные ногти. Это помогает отвлечься от комка в животе. —Ваши родители, вероятно, рассказывали о феномене «слез Инд»?

Я молчу.

У меня спина мокрая от пота, сердце колотится в ушах. Аленка это чувствует, замирает и смотрит вверх: только что пристроила голову на моих коленях, а теперь во взгляде невысказанный вопрос.

Иван Лю оборачивается на нас, мы сидим позади – всего три ряда мест, почему-то мы обе решили выбрать средние. Надо было задние. Или вообще прижаться к двери багажного отделения.

Хотя нет, это выглядело бы подозрительно. Сейчас тоже подозрительно, все плохо, пытаюсь не паниковать, ничего не выходит. Прекрати дышать, как рожающая даже не важенка, а коза, пытаюсь осадить себя, совершенно тщетно.

– Марта, вам не нужно бояться. Знаю, ваших родителей… подвергли репрессиям за исследования слез Инд. Тем не менее, товарищ Матвей Сюин и его супруга Лиянь Сюин, урожденная Лиянь Ше, оказались правы. Это довольно неприятная история, по правде говоря, мне бы стоило начать с принесения вам извинений. Марта, повторяю: вы не в интернате. Вам больше нечего бояться. Вы не дочь врага народа – с товарищей Сюин сняты все обвинения в «лживом мистицизме». Теперь вы готовы послушать?

Я знаю, чем занимались мои родители.

Конечно, тогда была совсем маленькая, понимала тоже с птичкин нос.

«Будь, что будет», – решаю я. Комок в животе расходится.

– Слезы Инд – это кристаллы. Радиоактивные или вроде того, так?

Про радиацию нам объясняла Тай Мэн. На самом деле, считал мой отец, слезы Инд – нечто другое.Мама тоже.

– «Радиоактивные»? – Иван Лю ухмыляется. – Нет. Радиация – явление понятное, давно объясненное, ничего общего с загадками природы и… да, возможно, мистикой не имеющее. В мистику, конечно, мы по-прежнему не верим, – эта фраза звучит настоящим предостережением. Я принюхиваюсь: пахнет соляркой, табаком, какими-то едкими духами или гелем после бритья, которым пользуется человек из Сферы Науки. Аленка возится, устраивается удобнее. У нее глаза ярко блестят. Ей любопытно. – Тем не менее, несколько теорий ваших родителей достойны того, чтобы их проверить. Слезы Инд —феномен, который пока не нашел научного обоснования. Есть несколько вариантов, я потом дам почитать, хотя по большей части, работы написаны пресно и безыдейно. Ваши родители, Марта, ближе всегоподобрались к разгадке, если хотите знать мое мнение.

Иван Лю улыбается.

Если он лжет и хочет вывести меня на правду, то это очень сложный способ. Я представляю Первоцвета, снег и цветущее разнотравье тундры. А потом —быструю реку. Слишком холодно, чтобы купаться, но все равно хочу нырнуть.

И я ныряю.

– Мама рассказывала, что слезы Инд раздают людям дары. Это легенда старого народа. Якобы у богини погибло семьдесят семь дочерей, и за каждую она пролила семьдесят семь раз по семьдесят слез. Если найти эти слезы, то они исполнят желание, но заплатишь ужасную цену. Это сказка, – последнее я добавляю немного чересчур быстро.

Иван Лю прекрасно знает: я верила. И спрашивала у мамы: а я могу найти слезы Инд?

«Да», – кивала мама. – «Мы их обязательно отыщем, но осторожно. Мы ведь и так счастливы, ничего не нужно».

Всегда казалось: это разумно. Платить цену – вот еще.

Иван Лю улыбается. Аленка открыла рот и слушает, едва не присвистывая.

– А папа говорил, мол, это какие-то штуки, которые генерируют особое… поле.

– Биомагнитное поле, – Иван Лю соглашается со мной. – На радиацию действительно похоже, но воздействие на живые организмы отличается. Мои коллеги несколько лет назад совершили ужасную ошибку. Они… не согласились с работами Сюинов, скажем так, и выразили несогласие несколько иначе, чем просто научной полемикой в журналах.

Я отворачиваюсь. Кусаю губы, в носу щиплет. Прекрасно понимаю, о чем он.

Мои отец и мать были учеными, носили синее, принадлежали к Сфере Науке. Другие написали на них донос.

Вот, что значит «выразили несогласие». «Лживый мистицизм». Вот как сформулировали, выходит. Вот, как звучало обвинение, а Золотые подписали смертный приговор.

Я опускаю голову. Глаза щиплет. Аленка понимающе сжимает пальцы своими, и впервые задумываюсь: а она кто? Кем были ее родители? Почему она угодила в интернат, и отчего молчит?

Иван Лю, удерживая руль одной рукой, снова оборачивается, чтобы потрепать по плечу:

– Дело в том, Марта, что нам удалось найти слезы Инд. Вернее, место, где они находятся. Коллектив решил, что вы достойны помилования, а еще: именно вам предстоит отправиться на ледник Плакальщиц. Вам окажут великую честь: продолжить работу родителей, изучать этот феномен. Конечно, не в одиночку. Буду я, как один из кураторов. Будут другие. Серьезная научная экспедиция, Коллектив выделяет огромную сумму на исследования, но знаете что, Марта? Если все получится, то ваше семейное имя, а может быть, ваше личное окажется прославленным в Сфере Науки и всем Коллективе.

Он как ни в чем не бывало выкручивает руль на витке поворота.

– Ну, что скажете? Отличные новости, правда?

Мы едем в молчании.

Я должна подумать. Переварить, пережевать жвачку. Недаром меня прозвали Важенкой. Сожрешь какой-нибудь гадкий кусок гнилого ягеля, но если отрыгнуть и снова его перемолоть плоскими зубами, то вроде и ничего. Я молчу, Иван Лю тоже молчит, не говоря уж об Аленке. Мой спаситель, похоже, сообразил: сказал слишком многое и слишком быстро, надо позволить осмыслить.

Мои родители изучали слезы Инд.

Я знала об этом. Ну, не слишком задумывалась – в «Солнышке», где смотрительницы заглядывают тебе за пазуху, в трусы, в глаза и в душу, лучше не выпускать некоторые мысли даже в те десять минут между пробуждением и гонгом.

Нет, не так.

Моих родителей убили.

Потому что кто-то тоже исследовал слезы Инд. А исследования мамы с папой не нравились. Люди в синей одежде, интеллектуальная элита… Сам Великий Вождь часто их упоминал. Как он говорил? «Настоящий прорыв совершили наши ученые, и сейчас Народная Республика Индар обладает достижениями, превосходящими все аналоги наших врагов. Мы находимся в авангарде прогрессивной мысли, и это прямое воплощение растущего научного и технологического потенциала страны».

Ученые исследовали слезы Инд, но им не понравилось то, что нашли. Или —в общем, я не понимаю, не знаю, что и думать. За много лет мне впервые не хватает, по-настоящему не хватает кого-то, у кого можно спросить: почему оно так?

Хочется достать фигурку, подаренную Эллой. Ее прабабка была Плакальщицей Инд. Мама рассказывала мне про Плакальщиц. Очередная история, которая звучала как сказка – женщины приходят в самые холодные льды, чтобы успокоить ледяную богиню, пока та горюет по своим мертвым дочерям.

Я представляла Инд —высокую стройную женщину с черными глазами и черными волосами. Она сидит у голубого холодного костра. По щекам текут слезы, мгновенно застывая на жутком холоде. Женщины подходят к ней, чтобы собрать драгоценные кристаллы, но еще они приносят немного хвороста, кладут в костер, а кто-нибудь, наверняка, додумается сварить хорошего чая с ложкой оленьего масла. Богиня или нет, Инд наверняка не откажется от чая.

Вот еще одна мысль: я продолжу работу моих родителей. Я отправлюсь не просто в тундру, а на ледник Плакальщиц.

Что я должна чувствовать?