Она умудрилась выбесить абсолютно всех, пока мы ехали в пригородном поезде, и, если бы не плеер Марго с двумя парами наушников, я бы, пожалуй, сошла с ума. Добравшись до музея, мы почему-то оказались в хвосте группы: то ли я копошилась в рюкзаке, сама не помню, в поисках чего, то ли Марго заболталась по телефону. Словом, когда опомнились, остальные уже скрылись внутри здания. Торопливо поднявшись по длинной каскадной лестнице, я ради забавы обогнала Марго и даже чуть подразнила её, а потом с силой дёрнула на себя ручку огромной массивной двери.

В точности как вываливается наружу забытая куча одежды, наспех засунутая в шкаф, из дверного проёма с растерянным и удивлённым возгласом «Х-х-хэть!?» вдруг выпал маленький круглый дядечка. Он с сомнением покачался в воздухе, пытаясь схватиться за некую невидимую материю между моим локтем и ручкой двери, но так и не решился это сделать, поэтому просто попрыгал вперёд в надежде найти точку опоры когда-нибудь в другой жизни.

Будто новорождённый оленёнок на трясущихся ножках, но изображая уверенность ледокола, дядечка торопливо и сбивчиво зацокал каблуками мимо гостеприимной Марго. Надо было видеть нервную улыбочку, с которой Марго смотрела на разворачивающуюся эквилибристику, пока мужичок ошалело добирался до ближайшей колонны, а добравшись-таки, любовно обхватил её руками.

Наспех отвернувшись от него, мы с Марго согнулись от смеха пополам. К несчастью, никто не понимал, почему мы ржём как полоумные, и не мог разделить этот воскрешающий гомерический хохот. От гоготания еле перебирая ногами, мы ввалились внутрь музея, и битый час безуспешно бормотали администратору, что отстали от своей группы. Со стороны эти попытки были скорее похожи на международное хрюканье, а розовые от истерического смеха рожицы с дорожками слёз на щеках – на лица психбольных. Нас едва не выставили из музея.

К огромному облегчению вниз спустилась староста группы Марго – Элина. Высокая девушка с лицом истукана и полным отсутствием чувства юмора. В сочетании с нелепой обстановкой это было практически новым этапом нашего просветления, и к тому моменту трястись стали не только плечи, но уже и губы, и руки, и смех предательски выскальзывал из лёгких, превращаясь в тупенькое «ыыы-хы-хыыы».

Элину отправили на поиски отставших, и она явно не ожидала обнаружить в холле музея двух человекоподобных гиен. Едва удержавшись, чтобы по обыкновению не цокнуть языком, она провела нас в выставочный зал на втором этаже. Лучше бы мы сразу отправились домой, потому что смех так и не прекратился, и не было ему конца.

Даже топая мимо эталонов классической живописи, мы всё ещё тряслись от хохота. Бедная миссис Аподем всё недовольно шикала, но сделать с нами ничего не могла. От стыда мы с Марго спрятались за перегородкой, служащей основой сразу нескольким выставочным образцам, и оттуда виновато фыркали. Едва успокоившись, но всё ещё всхлипывая, я толкнула Марго в плечо: как назло на картине застыл удивлённый маленький крестьянин – точь-в-точь бедный выпавший из-за двери дядечка. Марго зашлась в истерике, закрыв красное лицо обеими руками.

Стоило вспомнить его сдавленное, больше похожее на кряканье залихватское «Х-х-хэть!?», и как он размахивал ручками аки паникующий пингвин, всё начиналось по новой – мы покатывались на весь зал, не в силах сдерживаться даже несмотря на неодобрительные возгласы возмущённых посетителей.

Почти полгода мы пытались этой историей с кем-нибудь поделиться, но так и не сумели, потому что каждый раз, начиная рассказ бессвязным хихиканьем, так и не заканчивали его, с ржанием катаясь по полу, и в конце концов оставили эти бесплодные попытки. Решили, раз уже не судьба, пусть это будет наше тайное воспоминание на двоих.

Сегодня Либерг не пытал нас комедийными номерами.

В шоу-руме Марго принимали чуть ли не как родную – три консультантки бегали вокруг, поднося то один, то другой наряд. Кажется, они стащили сюда весь магазин. Марго постоянно находила недостатки то в фасоне, то в цвете, то в материале, и, похоже, так ничего и не выбрала. Хотелось взять рупор и завопить, чтоб она перестала выкобениваться, но вместо этого Марго сама затолкала меня в соседнюю кабинку с требованием что-нибудь примерить, потому что, по её словам: «Алекс, ты достала всё в одном и том же ходить – как героиня мультсериала, честное слово».

Стоило признать, вкус у неё был безупречный – из того, что на меня налезло, кое-что даже смотрелось впечатляюще. Только вот любимые Марго платья не приводили меня в восторг – они напоминали о волнении и выступлениях на сцене, где я была не я – а какая-то публичная персона.

В итоге мы с Марго сторговались на том, что я выберу хотя бы одно платье, на выход. Через месяц в Атермонте устраивали Средневековый фестиваль в честь Дня города, и подходили к мероприятию очень ответственно. Марго без шуток предупредила, что, если я не хочу выплясывать на празднике в традиционном деревенском костюме, лучше позаботиться о наряде заранее.

Мне тут же приглянулось одно платье: маленькое, лёгкое, молочно-голубое, с тонкими кружевными рукавами и не слишком длинной юбкой из мягкого фатина. В таком и дурака валять не страшно. Но когда я его примерила, оказалось, что у платья открытая спина. Марго меня успокоила – под длинными волосами вырез видно не будет, – и когда мы обе в этом убедились, уверенно кивнула: надо брать.

Едва не разругавшись с Марго из-за права оплатить покупку и дважды прогнав Этана вместе с его кошельком и плотоядной улыбочкой, я протянула кассиру свою банковскую карточку. Платье стоило много. Очень. И всё же в груди теплилось чувство самодостаточности – не всю жизнь Марго меня одевать. Чуть ли не половину моего гардероба составляли её вещи, почти не ношеные.

Я ожидала, что Марго так и оставит гору нарядов около примерочной, ничего не купив, но, к моему удивлению, она собрала всё и просто сгрузила на Этана. Её брат героически встал посреди зала с ворохом платьев, блузочек, юбок, кофточек и прочих объектов обожания Марго, и со смехом поглядел на мой незаметный пакетик с платьицем:

– Вот так, Алекс, выглядит поход за шмотками у нормального здорового человека. Зря ты стесняешься. Я был бы рад сделать тебе подарок.

Я ревностно прижала к груди свой пакетик.

– Спасибо, не надо.

Знаков внимания с его стороны и так было чересчур много: Этан галантно попереоткрывал на моём пути все двери, даже автоматические, угостил нас с Марго самым популярным в городе кофе – скорее красивым, чем вкусным, зато в модном стаканчике, – и довёл меня до икоты, чуть не затащив с ювелирный магазин… До тех пор, пока мы не сели в машину, я ходила за Марго хвостиком, держась подальше от её перестаравшегося брата.

По пути домой Марго довольно рылась в покупках и время от времени скидывала фото в Фанатский чат – у меня челюсть заболела столько улыбаться. Пока она была занята, я расспрашивала Этана о его увлечениях. Видимо, привыкнув к моей пугливости, он был приятно удивлён этим интересом. Я надеялась, Этан поймёт, что я так странно веду себя не из-за личной неприязни, а потому что застенчива. А может быть, он принял и то, что в моём случае ухаживания в лоб – дохлый номер.

После этого Этан как-то сразу расслабился. Его лицо приобрело подростковую открытость – в голубых глазах заплясали харизматичные искорки, рот расплылся в широкой улыбке. Этан болтал без умолку и громко смеялся, заполняя голосом весь салон, а, вывернув на трассу в направлении Атермонта, и вовсе принялся доверительно расписывать, как обожает автомобили.

Этан много времени проводил в гараже лучшего друга, копаясь в деталях и двигателях, но эта страсть была тайной. Родители, оплатившие ему, как и Розе, юридическое образование в лучшем университете региона, не оценили бы, если бы их сын вместо помощи в семейном деле сбежал «крутить гайки» как обычный автомеханик.

Марго, похоже, не ожидала от него такой откровенности – свои секреты Равелы берегли рьяно, но Этан не выказывал ни недоверия, ни беспокойства, что я могу кому-то его выдать. Наконец-то общаясь с ним безо всяких глупых намёков и флирта, я за считанные минуты прониклась к брату Марго подлинной симпатией.