А сейчас было ощущение, что я попала в ад, из которого невозможно выбраться.

Мысли о побеге рассеялись как туман в воздухе. Я не могла бежать. Я должна помочь хотя бы тем, кто ранен и кого можно еще спасти. Я села рядом с девушками и закрыла глаза, думая о том, что я беспомощна и не могу что-либо изменить в этом мире. Мне было жалко, что не в моей власти примирить племена, отпустить девушек к родным. В голове только одни мысли, мысли и мысли…:

– Зачем я здесь? Почему я попала в этот мир? Я слаба, бабушка. Слаба! Да, и знаний у меня недостаточно для этого мира. Помоги мне, бабушка, помоги! – бормотала я про себя, сидя с закрытыми глазами.

Открыла я глаза только тогда, когда почувствовала легкое прикосновение к моей руке. Передо мной стоял индеец и показывал рукой на раненых. Я поняла, что им нужна от меня помощь.

Раненые индейцы были команчи. Один из индейцев был ранен в плечо. Небходимо было вытащить пулю, а другой получил ранение в ногу. Чтобы им помочь, мне необходимо было найти подручные инструменты и средства для дезинфекции раны. Я сказала про это команчем, но они меня совсем не поняли и только пожали плечами. Ко мне подошел, как я поняла, главный из индейцев, взял меня за руку и привел к вещам, которые валялись горой. Это были трофеи ирокезов. Они забирали у белых людей понравившиеся вещи и складывали все в одно место. Образовалась аж целая гора таких вещей. Там я нашла свой рюкзак, бутылку водки и нож. Но нож сразу же отобрали.

– Мне нужен нож. Я не смогу вытащить пулю… Я ничего плохого не сделаю ему!

– Я дам тебе нож тогда, когда понадобится, – твердым голосом сказал главный.

– Хорошо! Идемте, вы мне тогда поможете!

Я стала дезинфицировать рану водкой. Хотела, чтобы индеец сделал пару глотков водки, так как у меня не было обезболивающего.

Но главный из индейцев крикнул:

– Нет! Не надо! Мы не пьем огненную воду!

– Но это обезболивающее! Ему будет больно, когда буду вытаскивать пулю.

– Он выдержит! Пусть будет боль, но не потеря разума от огненной воды!

Я попросила нож, его продезинфицировала также как и иглы, которыми собиралась зашивать рану. Сделала надрез, извлекла пулю, зашила и обработала рану мазью. Пока я занималась раной, индеец лежал, стиснув зубы и даже ни разу не крикнул.

– Надо вечером еще раз обработать рану мазью. И это делать надо каждый вечер, пока не заживет рана, – сказала я, вытирая со лба пот и убирая прядь волос с глаз.

После этого я осмотрела второго раненого индейца. У него ничего серьезного не было. Всего лишь неглубокая рана на ноге. Видно ножом порезали. Я промыла рану водой, наложила мазь и перевязала рану бинтом.

Как только я всех осмотрела, главный из индейцев всем крикнул, вскакивая на коня:

– Собираемся! Мы не можем здесь больше оставаться! В любой момент ирокезы могут вернуться за своей добычей!

Весь отряд, состоявший из команчей и пленниц, шел целый день. Команчи ехали на лошадях, а мы шли пешком следом. Мы ели-ели поспевали за ними. Руки были связаны. В горле пересохло. Очень хотелось есть и пить. Но я молча шла, раздумывая: «Сначала пленница у одних индейцев, сейчас у других. Никакой разницы не вижу».

Настал вечер. Команчи разожгли огонь. Нас, своих пленниц, посадили у костра. Покормили и напоили. У девушек настроение улучшилось. Кристина присела возле меня и стала радостно говорить, обнимая меня за плечи:

– Не грусти! Нас точно обменяют! Я слышала разговор между индейцами. В плену их собратья. И они хотят нас обменять на них. Скоро мы все будем дома!

Я была рада за девушек. Но я так сильно устала за этот непростой день, что даже не было сил улыбаться. Но у меня появилась надежда, что все будут спасены и счастливы. Я обняла Кристину и шепотом сказала: – У нас все будет хорошо!

Перед сном я должна была проверить раненых, обработать раны и поменять повязки. Как только я подумала об этом и собиралась встать, ко мне подошел главный из индейцев, взял за руку и отвел меня к раненым. Проверив раненых, одобрено кивнула головой и сказала вслух:

– Раны заживают. С ними все будет хорошо! Главное ежедневно обрабатывать раны и следить, чтобы не попала инфекция.

Он ничего не ответил, опять взяв за руку, привел и усадил у костра. Сам сел напротив меня и стал наблюдать. Я была настолько уставшей, что была рада его молчанию. Эта тишина подарила мне такое спокойствие в душе, такое безмерное уединение, что я забыла обо всем на свете. Только треск огня мне напоминал, что я сижу у костра и рядом со мной находится человек. Сейчас у меня было время разглядеть самого главного из индейцев, того, кого все слушались беспрекословно.

У него было мускулистое, загорелое тело как и у всех индейцев. Физически хорошо развит. Ростом был выше меня на голову. У него была гордая осанка. Широк в плечах. На плече была странная татуировка – лук, колчан со стрелами и лапа волка, лежащая на оружие. Глаза – каре-медовые. Волосы – темные длинные до плеч. У некоторых воинов волосы были длинее. В волосах торчало перо. Смотрела на его лицо и удивлялась, насколько у него благородные черты лица. Подбородок, нос, губы, глаза, брови… Рисовала очертания в своей голове и думала, что они идеальны. Вот чем он отличался от других индейцев – своим благородством. Одет он был также, как и ирокезы: набедренная повязка, леггины и мокасины. Отличалась одежда только орнаментом.

Как долго я на него смотрела, не знаю, но я почувствовала, что за мной наблюдают. Смутилась, думая, что он неправильно может меня понять. В этот момент наши глаза встретились. Он так пронзительно на меня посмотрел, что я не смогла устоять и первая отвела свой взгляд. От его взгляда сначала все мое тело обдало жаром, а через секунду получила заряд энергии и непередаваемое ощущения будто меня окатили ушатом холодной воды.

– Почему он на меня так смотрит? Что-то от меня хочет? Но не говорит… Странно… А может он узнал, что не сможет меня обменять на своего воина и не знает, что со мной делать? – думала я, смотря на костер.

Пленниц опять собрали вместе, начали связывать руки и ноги. Увидев это, я сделала шаг, чтобы пойти к ним, но главный из индейцев, позже я узнаю, что его зовут Отважный Охотник, остановил меня. Покачал головой и ответил:

– Будешь спать здесь!

Для меня было странно зачем он так сделал. Отделил меня от других девушек. Я не решилась его спросить об этом. Я улеглась у костра. Обняв свой рюкзак, уснула под его пристальным взглядом.

Утром я очнулась все уже были на ногах. Покормив и напоив своих пленниц, в том числе и меня, мы все двинулись дальше. Я заметила, что мы возвращались обратно к тому месту, где меня захватили в плен, а это значит, что рядом будет лес. В душе я даже обрадовалась, что будет возможность сбежать.

Так мы шли несколько дней. Каждую ночь я засыпала под его пристыльным взором и я уже стала привыкать к этому. Боялась, если рядом его не будет, то я не смогу уснуть. Когда он на меня смотрит, я чувствую, что меня окутывает теплое облачко доброты и защиты. Я чувствовала всю его силу и мощь. А также я понимала, если что-то случится со мной, то он обязательно защитит меня.

Я лежала и думала о нем, хотела его обнять и поцеловать, сказать доброе слово. Я никогда не обращала внимания на других мужчин и мне было все равно кто рядом раньше находился со мной. Но чем больше дней и ночей я находилась рядом с ним и видела его, тем все больше времени думала о нем. Сердце разрывалось на части только от одной мысли, что нам не суждено быть вместе. Ведь разум мне напоминал, что я должно думать совсем о другом:

– Лиа, Лиа, – говорила я сама себе, чтобы никто не услышал. – О чем ты только думаешь? Ты не должна влюбляться. Думай, как отсюда выбраться! Думай, Лиа, думай!

Мне не удавалось отогнать мысли об Отважном Охотнике.

Шли дни, один за другим. Я видела, что пленниц уводили, а появлялись новые индейцы. Меня приводили к ним, я проверяла их общее состояние организма. В основном они были слабые. В плену недоедали, а некоторых пытали. Главное, что сейчас они свободны и быстро выздоравливали.