– Николай! – позвал Решетников одного из оперуполномоченных. Из-за сторожевой будки лесника появился лейтенант – блондин с мальчишеским лицом. Светлые брови парня смешно приподнялись, и лицо растянулось в вопрошающей мимике.
– Пробей-ка по базе ту машинку, что в кустах стоит, – приказал Решетников. – Мне нужна информация о собственнике.
– Так точно, товарищ майор, – ответил Николай и направился в сторону зарослей кустарника. Станислав Витальевич, молча, наблюдал за тем, как лейтенант вызывает дежурную часть по носимой радиостанции и диктует оперативному дежурному государственный номер черного «Лэнд Крузера».
– Не водилось у Сергеича подобной роскоши прежде, – кивнул удивленный Ткаченко в сторону автомобиля. – Сомневаюсь, что у него были права. Он пешком по жизни всюду. Не любил технику, собственными силами управлялся.
– Полагаю, что вы не видели автомобиль в момент обнаружения тела? – спросил майор.
– Признаюсь, не заметил, – ответил заявитель разочарованно, после чего выдал очередную бестактность: – Надо же в такой терн машину загнать и все покрытие исцарапать!
– Какому извергу пришло в голову человека убить? – тихо произнес Решетников, – меня больше это интересует.
Станислав Витальевич уходить на заслуженную пенсию не желал. Убийства выпадали на его долю с закономерной периодичностью и трудности в раскрытии преступлений данной категории не пугали майора. Кроме того, он всегда с нетерпением ждал подобных происшествий, но признаться себе в этом ему было крайне стыдно. Он понимал, что страдали люди: одни лишались жизни, другие – скорбели по убитым, познавая невыносимую боль утраты. Он ненавидел себя за это и проклинал собственную боль от обретенной в молодости психологической травмы. Именно она обрекла его на прожитые годы в одиночестве. Недоверие к людям принудило надеяться только на себя, быть одному, не иметь семьи и детей. Недоверие к людям – благодаря этому он посвятил жизнь уголовному розыску. Если в районе ничего не происходило, чем можно было занять свое сознание, то боль возвращалась, медленно заполняя его полностью, а это было подобно самоубийству.
– Вот и подмога подоспела,– доложил Ткаченко задумавшемуся майору, наблюдая за прибытием микроавтобуса следственного комитета.
На лесную землю ступили люди в различной форменной одежде: эксперты, прокурорские и кинологи с собаками. К Решетникову уверенно приближался мужчина в зимней кепке и с аккуратными черными усиками. Его куртка была расстегнута и демонстрировала дорогой брючный костюм. За ним следовал высокий худощавый парень с веснушчатым лицом: он выглядел как типичный студент.
– Прокурор Вечнокаменского района Апарин Илья Николаевич к вашим услугам, – представился мужчина с усиками, – не буду называть это утро добрым.
– Майор Решетников – уголовный розыск. Обрисую ситуацию вкратце. Убитый состоит на службе лесничества. Головин Сергей Сергеевич. Смерть наступила от прямого выстрела в грудь из охотничьего двуствольного ружья. Предположительно лесничий был убит вчера. Точное время установят эксперты. Участковым уполномоченным дана команда на проведение подворных обходов в ближайших от места происшествия селах и деревнях, а также по месту регистрации погибшего. Устанавливаются возможные свидетели и очевидцы. Доклады поступят по выполнении мероприятий. Гражданин Ткаченко, обнаруживший труп, знал убитого: характеризует его крайне нелюдимым, но не конфликтным человеком. Головин, со слов свидетеля, проживал в сторожевой будке постоянно. Это, разумеется, странно. Также имеется еще одна странность: присмотритесь внимательнее к тем кустам терновника.
– И кто же владелец автомобиля? – поинтересовался прокурор, бегло окинув взглядом кусты.
– Смолева Рита Степановна, – своевременно влезает с докладом Николай, – дочь депутата Степана Смолева.
– Твою же мать! – выругался Апарин. – Я незамедлительно свяжусь со Степаном Андреевичем. Думаю, что ему любопытно будет на все это взглянуть. Займитесь установлением местонахождения его дочери. Автомобиль нужно осмотреть и сделать соответствующие выводы с оформлением необходимых процессуальных документов. Это касается также и сторожевой будки. Ваши действия координирует следователь следственного комитета Хрипунов Егор Анатольевич. Буду ждать докладов.
– Так точно! – следуя уставу, произнес Решетников. – Немедленно приступаем.
Прокурор, отойдя в сторону, попытался совершить звонок по мобильному телефону, но после неудачной попытки лишь в очередной раз громко изругался. Затем Апарин с деловым видом бродил по огороженной территории и осматривал место происшествия. Это была новая головная боль – крепко заваренная каша, расхлебывать которую предстояло обычным трудягам.
Решетников перевел взгляд на студентика, которому было поручено координировать его действия. Станислав Витальевич терпеть не мог, когда к нему приставляли сосунков, у которых молоко на губах еще не обсохло. Только из института выпустили. Очередной сынок богатого папочки с мохнатой лапой. И никуда не денешься. Он здесь старший.
– Это у нас значит свидетель, – уточнил Хрипунов, проверив документы Ткаченко. – Вам необходимо прибыть на допрос сегодня к 16.00.
Следователь прокуратуры вручил Ткаченко повестку после чего, последний покинул место происшествия.
Прибывшие медики констатировали смерть, а Хрипунов с Решетниковым произвели более тщательный осмотр трупа. В карманах форменной одежды лесничего был обнаружен фонарик и брелок с ключами от «Тойоты». Для баллистической экспертизы изъяли охотничью дробь.
Эксперты обнаружили внутри сторожевой будки множественные следы крови, образцы которой извлекались из небольших расщелин между плотно прилегающими друг к другу досками пола. Кроме того, кто-то проделал внутри тщательную генеральную уборку, израсходовав уйму моющих и чистящих средств. Судя по масштабу проводимой работы, пол помещения совсем недавно был напрочь залит кровью.
У лесничего имелось служебное гладкоствольное ружье. Оно хранилось в специальном металлическом хранилище. Оружию тоже предстояло пройти соответствующую экспертизу.
Решетников был озадачен целой очередью возникающих в голове вопросов: «Неужели лесника застрелили внутри домика из собственного ружья, а затем волоком вытащили наружу? И что если эта кровь не принадлежит Головину?» Количество подобных вопросов по мере обследования только увеличивалось.
Ни один оператор сотовой связи не подтвердил принадлежность Головину Сергею Сергеевичу какого-либо абонентского номера. Лесничий не пользовался мобильными устройствами.
Достаточно оперативно удалось провести обыск в однокомнатной квартире Головина в Вечнокаменске. У Хлебникова не оказалось родственников, и эта недвижимость действительно досталась Сергею Сергеевичу в наследство от старика. Квартира представляла собой жилую площадь в двадцать пять квадратных метров в ветхой пятиэтажке. Незавидное наследство, но, к сожалению, не в мире, где люди готовы пойти на убийство ради каталки колбасы. Обыск квартиры значимых результатов не дал: лесничий не жил там ни дня, все его вещи находились в сторожке. Впрочем, такой мотив убийства, как получение наследства, был практически сразу исключен. У Головина также не было родственников. Кроме того, следы крови обнаружили на обшивке и в багажном отсеке автомобиля, что породило новые обстоятельства и версии.
Следователь прокуратуры на удивление майора оказался смышленым малым и действовал вполне профессионально. После долгих часов сплоченной работы они сошлись во мнении, что этой поздней осенью в лесу произошло, как минимум три убийства.
Степан Андреевич Смолев прибыл на место происшествия с молодой супругой Анитой. Это был решительный и волевой человек, который лет на пять выглядел моложе своего возраста – в этом году ему стукнуло пятьдесят два.
Степан Андреевич никогда не был обделен женским вниманием. Всюду любил появляться в компании очередной пассии. Он был далеко не красавцем, но женщин привлекало другое – толщина его кошелька, ведь этот человек был невероятно богат: являлся одним из самых богатых депутатов законодательного собрания в Московской области и по совместительству руководителем открытого акционерного общества «Вечнокаменский хлеб». Другими словами человек он был влиятельный, из тех, которых в народе принято называть хозяином.
