– Я вынужден прервать наш танец, простите, – говорю я, останавливаясь и выпуская руки Элиш из своих рук.

– Что? почему? – шепчет она мне.

– Дело государственной важности.

Отхожу в свою ложу. Силий пока меня не заметил. Сажусь в ложу, подманиваю всех к себе, подаю знаки, что говорить надо тише и шепчу:

– Дело важное, вопросов не задавайте. Дамы, – обращаюсь я к жене Аделя и Виктории, – немедленно под любым предлогом покиньте зал и позовите инквизицию (черт бы их побрал, в самый важный момент их и нету).

Они кивают. Все слушают с беспокойством в глазах.

– Братья, – говорю я остальным, – приготовьтесь к возможному бою, в зале потенциальный враг.

Тем временем Император собирается говорить речь. Народ собрался в центре зала, все смотрят на великого лидера. Я же делаю вид, что смотрю: на деле я краем глаза смотрю на него, оставшегося с краю зала врага. Он достает предмет, конструкцией напоминающий кремневый пистолет. Очевидно, на кого он его направляет. Все происходит почти мгновенно. Я выкрикиваю заклинание, и оружие заклинивает почти в тот же момент, когда Силий спускает крючок. Пистолет лопается у того в руках со страшным хлопком. Все в зале оборачиваются.

– Простите господа, – говорит ассасин, раскланявшись, – я хотел все сделать тихо и со вкусом, но мне помешали. Придется по старинке.

Он вскидывает руки и перед ним появляется, по меньшей мере, два десятка зазубренных кристаллов. Они хаотично устремляются в толпу. Тут в бой вступает Адель, создавая барьер вокруг присутствующих. Ударившись об барьер, кристаллы взрываются синим пламенем. Великолепная люстра, задетая взрывами, падает и разбивается, осыпая все помещение хрустальными осколками. Повсюду дым и запах серы.

В зал врываются инквизиторы. Мы же, собравшись с силами, пытаемся уничтожить Силия своей магией. В один момент я чувствую, как эфир пронизывает меня, словно ветер. Все маги в зале действовали сейчас одновременно, это грозило вызвать бурю и катастрофу. На секунду мне показалось, будто руки мои стали черными и из них иголочками начали расти синие камни. Я прогоняю видение, прекратив читать заклинания.

Силий тоже остановился. Он отдышался и проговорил:

– Ой-ой, что-то приближается. Ну, я пошел.

Стена сзади него дематериализовалась, и он спокойно вышел в коридор и побежал. Стена появилась обратно. Я в погоню. Вот он бежит по лестнице, преодолевает следующий пролет. Выбора нет. Прыгаю на него сверху. Мы оба падаем. Я начинаю бить его.

– Ах ты зараза приставучая, – выкрикнул он.

Я не отпускаю. Внезапно все пространство вокруг сжимается в одну точку. Вокруг тьма. Чувствую ветер. Через секунду глаза привыкли к лунному свету. Мы на одной из площадок Императорского дворца. Однако я не успеваю среагировать и получаю удар в живот. Удар такой силы, что я сворачиваюсь в клубок на земле.

– Ну вот, мы далеко, и Он меня не увидит.

Его яшмовые глаза сверкают в темноте. Он снова бьет меня. В руках его появляется моргенштерн.

– Не буду над тобой слишком сильно издеваться, – он бьет меня по ноге, адская боль заполняет все мое существо. Он кричит с отдышкой, – времени мало, но руки-ноги я тебе поломать успею.

Он занес оружие для второго удара, но в этот момент в него врезается что-то пылающее. Его отбрасывает в сторону. Он лежит, и я вижу, что из него торчит пылающее копье. Теперь вся площадка хорошо освещена. К Силию направляется фигура четырех метров в высоту, в латах. У существа шесть пар пылающих крыльев, на каждом из которых по кресту Элеоса. Вокруг головы ангела, это без сомнений он, вращаются два кольца, состоящие из глаз. В правой руке ангел сжимает меч из сияющего металла. Он поднимает Силия левой рукой и подносит его тело прямо напротив своего лица.

– И все-таки я привлек Его внимание, – шепчет демон в отчаянии, – это будет больно…

Силий самовозгорается. Ангел бросает его на камни, и демон превращается в кучку пепла. Все это сопровождается дикими криками.

Ангел поворачивается ко мне. На его лице только глаза: рта и носа нету. Глаза спокойные, а само лицо словно статуя из мрамора. В голове у меня пульсирует спокойный приятный голос.

Не рассказывай лишний раз про то, что случилось здесь, на террасе. Людям не стоит слишком много уповать на нашу помощь. Я чувствую вопрос в твоей голове. Богомерзкая гончая серебряных врат не убила Императора своей черной магией лишь потому, что сам свет хранит Измаила.

В ту же секунду ангел испарился. Но вопросов не убавилось. Скорее, наоборот. Что за серебряные врата, чьей гончей был Силий? Зачем ему устраивать покушение на Императора? И что теперь с нами будет?

С тех пор минуло чуть более одной недели. Событий произошло тоже не мало. Как и ожидалось, о событиях на балу нам приказали помалкивать. Мнения о покушении разделились, но ни одно из них не было верным. Инквизиция опять обвинила во всем нас, кто бы мог подумать. Их логика заключалась в следующем: где еще есть маги такой силы, как не в ордене Искателей истины. Чем-то это даже льстит, но не более. Снова обыски и допросы. Меня допрашивали больше остальных к моему неудовольствию. Мне приходилось несколько раз на дню прибывать в залы инквизиции со своей сломанной ногой, прощальным подарком Силия. Что касается стражи, пропавшей за несколько минут до покушения, тут история совсем иная. Нескольких стражников нашли мертвыми в канализации. Еще одно тело прибило волнами к порту на следующий день. Еще через четыре дня пришло письмо из Рэдфилда, в котором сообщалось, что в городе в ночь покушения внезапно объявился голый мужчина, седой, хоть и молодой. Безумец утверждал, что является стражем в дворце Солистеррас. Он бегал по улицам, тормошил людей и уверял их, что его похитили и пытали демоны. Никто не поверил безумцу. Однако на душе у меня остался осадок после того, как я узнал о бедолаге.

В конечном счете, была принята другая версия событий. По мнению инквизиции, Черной стражи – личной гвардией его величества – и, наконец, самого Измаила III, покушение было организовано Фениксийскими врагами, пытавшимися устранить великого лидера нашего государства.

Но вот, что гораздо труднее объяснить, так это неожиданное решение Императора. Когда мы были уже готовы отправиться в поход на Фениксию вместе с остальными, нам сообщается приказ его величества, что Искатели истины и Длани Императора на войну не идут, а отправляются в экспедицию. Алекс Хайлигберг в открытую протестовал решению Измаила III. К нему присоединился главнокомандующий имперской армии, Кондат Тарн. Адель тоже выразил недоумение и возмущение, на деле пытаясь прикрыть восторг от грядущих открытий. Это была еще одна капля в чащу нелюбви к нам других орденов.

Так или иначе, мы должны были бросить все дела по подготовке к военному походу и, фактически, заново начать готовиться к экспедиции. Не нам обсуждать приказы Императора.

Для меня событие это значило куда больше: я могу остаться с орденом. На войну меня бы не взяли с переломанной ногой. В экспедицию же я вполне могу отправиться. Поход обещает и так быть долгим, а я на костылях не смогу его задержать еще сильнее, чем плохие дороги или сломанные колеса у телег, которые будут обязательно.

О здоровье моей ноги молился Делавэр Фадрос, лекарь Искателей истины. От молитв его, однако, легче мне не становилось. Нога ныла постоянно, будто пронзенная несколькими кинжалами одновременно. Добрый старик Фадрос даже подумать не мог, что слово божье не справится с переломом. Однако он не ограничился молитвами и поставил мне на ногу железный каркас, удерживает ногу в безопасном положении.

У меня оставалось немного времени по вечерам, и я начал тратить его на посещение леди Элиш, которая еще на том злополучном балу пригласила нас к себе. Её резиденция расположилась на краю торговой площади. Это был невысокий каменный дом в стиле имперского барокко. Первый раз, когда мы зашли к ней, был солнечный летний день. Город, казалось, выжгло. Мы застали Элиш за работой в её кабинете, она заполняла бумажки, упершись лицом в кулак. Нас она почти не замечала, взгляд её был рассеян, возникло чувство, что она с минуты на минуту, упадет и заснет на месте. Однако лишь острые лучи солнца перестали прорываться через плотные занавески кабинета мадам Меридиям, хозяйка дома преобразилась. Закатная энергия заполнила её. Движения Элиш стали более живыми, взгляд стал ярким и сосредоточенным. До самой ночи я, Слейтер и Элиш болтали и обсуждали разные темы. Я все больше проникался этой женщиной. У неё был свободный, пытливый ум, не забитый предрассудками.