– О нет, чудовище, не смей мне угрожать скорой расправой! Мой меч остёр, воля крепка, и к битве я готов кровавой! Пускай бахвалишься сейчас, но сам взмолишься о пощаде. И нет, не будет Ортольд Гилберт тем, кто милосерден станет. Ради чего мне милосердным быть? Ты, зверь, любовь мою сгубил.

И нечем было возразить тому, в ком было столько сил. Сжигало всё нутро дракона предчувствие близкой беды, но ненависть вышла сильнее. Намерения его тверды остались, словно камень грота, в котором он злато копил. И оттого владыка неба на слова рыцаря вспылил.

– Ты смел явиться предо мною и заявил, что хочешь мести. Так будь меж нами бой, пусть смоет кровь обиду чести!

Дракон раззявил пасть, взревел. Но воин нет, не присмирел. Щит с алой розой пред собой он выставил вперёд и смело в атаку на врага пошёл. И как сражался он умело! Удар, защита, вновь удар. А после ловким пируэтом повержен стал подлый дракон. Израненный лишь шепчет он:

– Будь проклят ты и весь твой род… Не пощажу людской народ! Всю силу Ключ в себя вбирал и мир от смерти охранял, но силу эту я теперь направлю в то, чтоб ты отныне, жил только средь одних потерь! Своих за то не пожалею…

Тут хриплый голос его смолк.

– Я пред тобой не оробею. За горе, боль, что ты принёс, прощение просто невозможно. И пусть в душе моей тревожно – исполню праведный закон… Я победил! Кормить ворон тебе придётся своим телом, – воскликнул Ортольд Гилберт так, что звонким эхом по тоннелям разнёсся крик его победный. А после, бледный, он голову врагу отсёк и, глянув на неё, изрёк.

– Вот, месть моя завершена. Но как мне жить? Моя жена уже убита этой тварью.

… И тут раздался гром, и гарью наполнился огромный грот. Прикрыв правой рукою нос и рот, Ортольд наружу поспешил и понял он, что заплатил за вкус победы мира болью. Пылало небо алой кровью так, что храбрец оторопел.

– О боги, – лишь сказать сумел.

Увы-увы, дракон бесчестный в дурном желании расправы забыл про долг священный свой. Свою угрозу он сдержал и снял барьер, что защищал живое от беды извне. Он никого не пощадил, желая отомстить с лихвой.

… Да, предвещая годы бед, небо зияло пустотой.

Из сказаний «Последние дни миров»

V

. Символ любви и крови

– Помните я говорил, что люди избрали другого прелата, хотя прежний жив? – хмуро поинтересовался Заррах у Бофира, как только прекратил полировку чешуи на лапе огнём. Ему казалось, что от этого процесс окаменения замедляется.

– Конечно, очень любопытная ситуация.

– Любопытно всё это со стороны, меня лично ситуация не радует. Этот Зарион Твейр прошёл обряд инициации, и если раньше со мной пытался телепатически связаться только один прелат, то теперь они оба стараются. У меня уже голова раскалывается выслушивать убедительные речи о том, что Хранители Неба обязаны выступить на чьей-то там стороне.

– А зачем наше вмешательство новому прелату? Он же стоит за старый порядок, реформы ему нужны в другом, – оторвался от поедания оленя Бофир. Оба дракона были в истинном облике и развлекались охотой. Однако всё снова сводилось к политике.

– Соблюдение мира с драконами является неотъемлемой частью этого порядка. Кроме того, Зарион Твейр не имеет в виду силовую поддержку. Ему достаточно моего официального визита, который даст понять обществу, что драконы признают его как главу Церкви. Расчёт такой.

– В таком случае, я бы воспользовался его предложением. Посетите земли людей и заявите публично, что драконы всегда соблюдали и намерены соблюдать договор. Но при этом исподволь дайте им понять, что вы нисколько не причастны к скользкому моменту с вашей мереш. Это поможет в корне задушить будущие претензии к вам. Виноватым останется только прежний Святой Отец.

При своих последних словах Бофир понизил голос до шёпота, так как разговоры о жёнах были‑то не очень приличны в драконьем обществе. Нужно было иметь более чем доверительные отношения, чтобы обсуждать тему супружеской жизни. Однако Заррах шептать не намеревался. Кончик его хвоста задёргался, а затем император драконов повыше поднял голову и злобно процедил.

– Мой брак нисколько не скользкий.

– Но ведь вы должны понимать…

– Да-да, я прекрасно понимаю! – с вызовом перебил собеседника Заррах. – Ритуал указал мне на эту женщину? Указал. Она была чиста до совершения брака со мной? Была. Согласилась ли она в ответ на ритуальную фразу? Согласилась. Всё остальное проблемы людей, а не драконов, Бофир! Это их решения, вот пусть и несут ответственность за оные.

С точки зрения драконов логика Зарраха была безупречна, поэтому Бофир не мог озвучить никакого возражения, если бы только не начал его со слов «Но люди…». А какое драконам дело до людей? Договор соблюдён, Заррах прав. И если кто из драконов и нарушил его…

– Другое дело Снерш, – словно читая мысли Бофира, продолжил Заррах. – Вот его брак действительно скользкий момент.

Молодой дракон задумался и из-за этого прекратил хрустеть косточками. Он был доволен трапезой, ведь после женитьбы ему нечасто доводилось баловаться сырой добычей. Как-то несолидно это выглядело. Первобытно, примитивно. Но мыслительный процесс не давал ему ощутить вкус желанной трапезы, вот он и остановился.

– Хм, желаете выслушать моё мнение? – наконец произнёс он.

– Говорите, у вас интересные суждения.

– Вот смотрите, расстановка сил такова, что великий полководец, которого вы пренебрежительно называете храмовником, вскоре победит грешника‑прелата…

– Тоже мне великий полководец! Нашли воина всех времён и народов, – тут же демонстративно фыркнул Заррах. – Да я как только вспоминаю мерзкую рожу этого червя, так меня сразу трясёт от презрения!

– Я говорю о том, как он будет выглядеть для людей, – попытался сгладить неловкую ситуацию Бофир и, пока ответа не последовало, сразу продолжил. – Так вот, что сделает этот ничтожный червь дальше? Будучи на пике своей славы, он обвинит вас. Но раз Зарион Твейр идёт на контакт, то он не дурак и ходу наглым требованиям этого храмовника давать не желает.

– Согласен. И это именно та причина, по которой я не даю ему никакого ответа. Факт моего молчания должен подвести Зариона Твейра к мысли, что телепатическая связь между нами не работает, но при этом я милостиво не откликаюсь на зов Адриана Оумрока. Пусть чувствует себя обязанным, когда мне элементарно не хочется способствовать чьему‑то там возвышению. Пусть люди сами разбираются c тем, что учудили!

– Мудро, – оценил намерения Бофир. – Вот только я всё равно за то, чтобы откликнуться на его зов. Видите ли, без возвышения Ортольда Гилберта Зарион Твейр ничего не достиг бы. Но теперь эта слава вот-вот начнёт играть против него самого. Даже если Церковь избавится от храмовника, общество уже расшатано. Достаточно будет простенького науськивания, чтобы собрать готовую выступить против нас армию. И неважно, доберутся люди до наших островов или нет. Сотни воинов не одно и тоже, что единичные идиоты. Магия договора может вновь вступить в действие самостоятельно.

– Да, тут вы правы, – серьёзно и крайне хмуро согласился Заррах. – Но с чего ради мне оказывать Зариону Твейру поддержку?

– Так вы сможете прийти к компромиссу. Скажем, обсудите как помешать Снершу воспользоваться ситуацией. Она ведь ему на руку настолько, что, быть может, он ей даже поспособствовал. Сами подумайте, выставят вам люди ультиматум или же кто-то из них дерзнёт выступить против нас – итог будет один. Большинство драконов начнёт требовать ответных действий, и это станет отличным моментом для Снерша Жестокого получить недостающее влияние.