Олег наблюдал за моим вандализмом и не вмешивался. Только когда я замерла  между диваном и обеденным столом, сервированным на две персоны, он подошел к лестнице и оторвал от перил плакат.

– Хочешь его сжечь? – спросил он осторожно, как будет с душевнобольной разговаривал.

 Я усмехнулась про себя, представив, как выгляжу со стороны, с остервенением уничтожая следы четырнадцатого февраля. Но плакат я все же забрала из его рук и, разрывая на ходу плотную бумагу, устремилась к камину. Смотреть, как корчатся в огне скомканные мной обрывки постера, было еще приятнее, чем слышать взрывы лопающихся шариков.

 Я сидела прямо на мягком бежевом ковре в метре от камина и с наслаждением вдыхала аромат горящего дерева, слушала треск огня. Олег присел рядом, но не вторгся в мое личное пространство, оставив между нами достаточную дистанцию, чтобы я не чувствовала себя в ловушке.

 «Он чуткий», – сделала вывод, а мужчина протянул мне открытку в виде сердечка.

– Можешь тоже сжечь, – сказал он. Я обрадовалась несмотря на усталость после войны с воздушными шариками, во мне все еще оставались искры ярости и злости. Я уже готова была порвать валентинку и бросить ее в огонь, но заметила во взгляде Олега тоску, может, конечно, показалось, но я опустила руку с открыткой на колени.

– Ты не против, если я сначала прочту? – спросила я.

 На мой вопрос Олег удивленно приподнял бровь и кивнул.

 Я раскрыла бумажное сердечко и прочла надпись, сделанную аккуратным ровным почерком: «Маша, я очень долго тебя искал. Будь моей. Олег»

 Это было искренне и трогательно. Без пафосных слов о вечной любви и верности. Меня, конечно, тут же захлестнули сомнения, ведь он меня не знает, с чего взял, что искал именно меня. Но слова все равно тронули, даже глаза защипало. Чтобы скрыть нахлынувшие чувства, я швырнула открытку в камин и резко встала.

– Пить хочется, – сообщила я мужчине голосом охрипшей вороны. Он посмотрел на меня снизу вверх, и я точно увидела в его взгляде обиду. Но когда он одним плавным движением поднялся, на его лице уже была маска полнейшего равнодушия. Он поманил меня на кухню и предложил, взяв в руки пузатую бутылку:

– Давай выпьем!

– Сейчас только девять утра! – возмутилась я.

– Представим, что мы аристократы! И я разрешу тебе разбить бокалы после первого тоста… – хитро прищурившись, улыбнулся мне Олег.

 Это было очень заманчивое предложение, и я приняла протянутый мне бокал.

– За любовь с первого взгляда, – порадовал меня тостом Олег с совершенно серьезным выражением лица. Он хотел наполнить мой бокал, но я упрямо прижала его к себе, потому что у меня имелись возражения.

– Я не верю в любовь с перового взгляда!

Олег, пожав плечами, стал наполнять свой. Хитро посматривая на меня.

– Хорошо. Я выпью за любовь с первого взгляда, а ты выпей за любовь со второго, – предложил мужчина.

– А если я вообще не хочу за любовь пить? – состроила я рожицу обиженного котенка.

Олег усмехнулся, и его полуулыбка сделал его круглое лицо чуть более привлекательным.

– У нас сегодня День святого Валентина, поэтому все наши тосты будут исключительно за любовь, – заявил мужчина, – Считай это дань традициям. Ты же историк, ты должна чтить традиции.

– Вообще-то, на дворе середина ноября… – отчего-то продолжала упорствовать я, раньше за мной такого не водилось. Для меня всегда проще было согласиться. Но Олег вызывал во мне протест всем своим видом. Его поведение и отношение ко мне не поддавались логическим объяснениям, из-за чего я терялась и протестовала. Порядок во всем – вот мой девиз. И если кто-то или что-то не подчинялось моему порядку – шло лесом. Может быть, поэтому я отпустила свою дочь со странным маргиналом, просто она выступала единственным источником беспорядка в моей жизни. Это был трусливый поступок, я уже сотню раз о нем пожалела. Но навороченного в прошлом не исправить…

Теперь Олег пытался перевернуть все с ног на голову. Даже нормальное течение времени его не устраивало.

– На дворе середина ноября, а в этом доме специально для тебя четырнадцатое февраля, – подтвердил мои мысли мужчина и подошёл ко мне вплотную. Я тут же почувствовала жар его тела, и это было отчего-то приятно. Может быть, поэтому я сдалась и протянула ему пустой бокал.

Игристый напиток бурлящим ручейком устремился вниз, а веселые пузырьки бодрым хороводом – вверх, образовывая искрящуюся пену, которая так и норовила выплеснуться через края бокала. Пока этого не случилась, я сделала глоток. Холодный напиток ударил в нос газиками, в глазах тут же защипало, а на языке стало щекотно и приятно.

– М-м-м, вкусно, – довольно прикрыв глаза, выдохнула я.

Олег все еще стоял неприлично близко. Моя похвала вызвала довольную улыбку на его небритом лице. Улыбка ему очень шла, в отличие от щетины.

Чтобы избавиться от ощущения близости наших тел, я сделала шаг назад и с удовольствием грохнула о деревянный пол опустошённый мной бокал. Стекла разлетелись по кухне. В голове появилась какая-то бесшабашная лёгкость, несвойственная мне. Может, из-за игристого, а может, из-за горячих взглядов, что бросал на меня молодой и очень уверенный в себе мужчина.

«Его, наверно, все беспрекословно слушаются на работе», – подумала я, беззастенчиво рассматривая Олега, пока он был занят делом. Он тоже хоть и не так театрально, но разбил свой бокал. Потом снял пиджак и извлек из-под лестницы пылесос-швабру. Уже через минуту пол на кухне был очищен от осколков, а я оценила его по-мужски широкие плечи и развитую мускулатуру рук, красиво обтянутую белой тканью рубашки.

– А что будем делать с этим? – просил Олег и пододвинул ко мне тарелочку с пирожными, – Может, ты хочешь размазать их по моему лицу?

В последнем вопросе явно слышался сарказм.

– А ты разрешишь? – спросила я. Пришла моя очередь хитро щуриться и игриво улыбаться.

– Нет, – последовал короткий и четкий ответ.

Я пожала плечами.

– Не больно-то и хотелось. Выглядят они очень вкусно, – сказала я и, взяв одно двумя пальчиками, с удовольствием откусила кусочек. Мой нос обласкал аромат свежей выпечки. А что это была за неземная вкуснотища! Лимонный бисквит прятал в своей воздушной серединке нежнейший крем из маскарпоне, а сверху был посыпан малиновой пудрой. Я чуть язык не откусила от восторга.

– Где ты купил это чудо?

Я заговорила с набитым ртом, но не могла сдержать эмоции. Олег расслабился и улыбнулся мне искренно, и это, пожалуй, была самая прекрасная улыбка из его арсенала.

– Я сам их испек по рецепту матери. Она очень вкусно готовит, но по иронии судьбы именно я самый талантливый ее ученик. А ведь у меня две сестры.

Какой все-таки непредсказуемый мужчина. Богатый и молодой, привыкший подчинять и властвовать, но такой заботливый и домашний.

«Наверняка должен быть какой-то подвох», – подумала я, а вслух пошутила:

– И самый хвастливый!

В ответ я услышала лишь смешок, возражений не последовало. Я проглотила последний кусочек пирожного и голодными глазами посмотрела на второе. Олег не мог не заметить этот взгляд, но неожиданно он сделал шаг ко мне, обхватил ладонями мое лицо и прошептал:

– У тебя пудра в уголке рта. Ты не против, если я…

Он замолчал, не договорив, продолжая гипнотизировать меня своим взглядом.

– Я не против, – прошептала в ответ. Быть с чумазым лицом на свидании мне не хотелось. Я думала, он аккуратно вытрет пудру с моего лица, но ошиблась. Сначала он нежно едва уловимо поцеловал меня, а затем слизнул пудру с уголка губ.

Я резко дернулась назад, но тут же моя голова была схвачена в плен, и его губы жадно смяли мои. Этот поцелуй был чем-то средним между лаской и укусом. Мое сердце застучало марш, отчаянно и победно одновременно, как во время атаки наших войск под Полтавой. У меня давно не было мужчин. Но я точно помнила, что так меня еще никто не целовал. Когда его язык проник в мой рот, я невольно прогнулась в пояснице, прижимаясь животом к его животу, стремясь быть как можно ближе к его жару. Его рука в ответ переместилась на ягодицы и прижала меня плотнее к мужскому телу. Его напору невозможно было сопротивляться, и я обхватила его плечи. Он отпустил мои губы и переключился на шею, нежно обласкал ее языком, пощекотал ушко своим горячим дыханием. Я рвано выдохнула от удовольствия и желания получить больше.