— Я знала, что ты сможешь, лучшая курсантка на выпуске, — всё бормотала Зое, крутя девушку.

— Неплохо, но ты можешь представить что было бы с твоими рёбрами, будь это не закруглённая деревяшка, а угол каменного дома? — строго спросил Леви свою однофамилицу.

— Я полагаю, что они были бы сломаны, — мрачно ответила девушка, выпутавшись из объятий командора.

Это остудило задор и радость остальных подобно холодной воде, выплеснутой из ведра на голову. Аккреман подождал, пока все лучше уяснят эту простую правду, затем сказал.

— Повтори ещё раз, свою ошибку знаешь.

— Есть, — девушка вновь пошла на исходную позицию.

В этот раз Леви позволяет себе расслабиться и не смотреть так пристально. Эта «шестерёнка» уже отлажена. Хоть что-то за это время. Третья попытка удаётся, но капитан отправляет её сделать ещё две для лучшего закрепления результатов. Дальше настаёт очередь Блаус. Ей же это упражнение никак не даётся, она явно отстаёт от остальных. И Аккерман вспоминает, что Шаддис отмечал в личном деле каждого особые стороны. У Жана и Конни были способности к резким, неожиданным манёврам, Микаса вобще универсальные боец, а у Саши таких особенностей не было. Она использует некоторое оружие нестандартно, основывается на интуиции. Уровень владения УПМ отмечался как средний, достаточный. Глядя на её попытки, Леви задумался над тем, как нелегко многим будет даваться управление новым приводом. А ведь нужно вводить новые технологии в действующую армию, это улучшит боевой потенциал солдат. Как же это всё нескоро и как же это всё отдаляет их вылазку. Через десять минут Аккерман отпускает Блаус и всех остальных на очередной перерыв и сам берётся за оттачивание движений. Пять упражнений, заготовленных для учеников, получаются безо всяких проблем. Веселье начинается дальше, когда парень пытается повторить движения своего дяди. Те самые кульбиты, исполняемые противником с расслабленной грацией, которые чуть ли не отправили Леви в могилу. Выжил лишь благодаря реакции, смекалке и отсутствию сомнений по поводу своих же действий.

Все эти перевороты в воздухе, развороты, кувырки ощущались странно. Аккерман не помнил, что бы Кенни делал какие-то хитрые телодвижения. Тот словно позволял себе парить, летать, и будто бы УПМ могло читать его мысли. За все часы своей практики капитан усвоил одно: движения не были вальяжными и лёгкими, они такими лишь казались. В то же время отсутствовало лишнее мельтешение, а группировка тела, как при стандартном приводе, кардинально меняла управление, делала его через чур чувствительным. Осталось с этим как-то сладить. Проблема состояла в том, что все движения на старых устройствах были доведены до автоматизма, когда двигаешься не задумываясь. Сейчас нужно было как-то отойти от заученных до уровня дыхания действий. Процесс переобучения шёл нелегко, но с некоторыми успехами. Леви чувствовал, что понемногу свыкался с таким управлением, начинал доверять приводу. Перевороты в воздухе, мгновенные смены направления выходили скованными и какими-то недоделанными, но основа уже начала поддаваться. Ориентироваться стало проще и уже не приходилось задумываться над своим положением в пространстве, чтобы понять куда и как направлять своё тело. Каждый раз, когда ноги касались земли, парень чувствовал на себе взгляды остальных. Хорошо знакомые ему, те самые взгляды. «Кто бы сомневался, что этому коротышке всё так легко даётся. Ну конечно». Аккерман сталкивался с этим слишком часто. Почти всегда поначалу его недооценивали из-за роста, потом недоумевали, потом завидовали. Правда взгляды боевых товарищей отдавали скорее белой завистью, нежели чёрной. С этим можно было более чем спокойно мириться. Почувствовав первые признаки усталости, Леви спустился на землю, перевёл дыхание и прислушался к телу. Пришёл к выводу, что устали мышцы, которыми он раньше не пользовался так активно. «Хорошо, значит всё правильно», это напряжение приносило забытое удовольствие и редкое удовлетворение. Заметив эту явно незапланированную паузу, Ханджи встала и обратилась не сколько к парню, сколько ко всем вокруг.

— Не пора ли нам всем прерваться и пойти перекусить, Ливай?

— В самом деле, капитан. Давайте сделаем перерыв, — согласно закивал Жан, — голова уже кругом идёт.

— Болит она у тебя совсем по другой причине, Кирштейн, — отрезал Аккерман, впрочем убрав пальцы с рукояти УПМ и направляясь к пустым ящикам. — Нечего лезть в бутылку, если не умеешь пить.

Как минимум от двоих подчинённых пахло перегаром, что не одобрялось военным уставом. Увольнительной им никто не давал. Впрочем эти двое старались как могли, поэтому особых причин их ругать или придираться не было. Леви начал отстёгивать крепления ремней, чтобы как можно скорее снять с себя привод. Это послужило остальным негласным разрешением, и они последовали примеру капитана. Через семь минут все новенькие УПМ, фиксаторы и ремни были аккуратно сложены обратно в ящики. А сами коробки были на время отнесены внутрь здания в одну из кладовых. Ещё утром полицейские покорно отдали Аккерману ключ от неё. В этом вопросе он был непреклонен. Мысль о том, чтобы оставлять драгоценные устройства во внутренней, но открытой площадке, отдавала кретинизмом. Тот, кто захочет, пролезет конечно и в кладовую, но так меньше шансов на скрытность и успех. Спокойней, когда такие вещи под контролем и ничего не пущено на самотёк.

В столичном отделении полиции однозначно была не только отличная тренировочная площадка, но ещё и хорошая столовая. Раньше разведчики и не мечтали сюда попасть, уж Леви и Ханджи это знали лучше остальных. Куда им, безумцам, лишь тратившим впустую налоги граждан. Однако сейчас они здесь, без всего того пренебрежения и косых взглядов. Оставалось только сравнивать эти две реали и в который раз дивиться произошедшим переменам. В такие моменты будущее казалось не таким уж беспросветным и безнадёжным. Впрочем поразмышлять о достижениях, даваемой ими мотивации и последующей отдаче Аккерману не дали. Ровно как и насладиться трапезой в тишине и покое.

— Как думаешь, сколько дней потребуется для освоения? — Ханджи, сидевшая по правую руку, смотрела на него почти в упор, единственный карий глаз светился каким-то азартом.

— Около двадцати. Почти три недели с учётом естественного отдыха, — мрачно сказал капитан, переводя глаза на содержимое тарелки и откладывая вилку на её край, поняв, что поесть спокойно ему не дадут, — нет нужды работать на износ.

— Да? Разве, достигая своих пределов, мы не научимся быстрее? — недоумённо спросила Саша.

Леви одарил её таким неприятным взглядом, что Блаус, ругая саму себя, запнулась и торопливо опустила голову, чтобы укрыться от этого негодования. С начальством лучше не заговаривать в таком тоне, этот урок она усвоила ещё по кадетке и по суровому Шаддису. Только вот сейчас разомлевшая от новой тренировки, вкусной еды забыла об этом.

— Я не уверен, что такой интенсивный режим принесёт только пользу, — слова были обращены к Ханджи, но присутствующие вслушивались в каждое из них. — Может нанести и вред, любое неосторожное движение, любая неточность могут привести к травмам. А никто из нас этого не хочет. Нам нужно как можно быстрее и, самое главное, продуктивнее освоить новую технику. Это подтолкнёт не только нашу вылазку за стену Роза, но и задаст тон обучения под новый привод.

— Мы заказали их у Промышленного Города, — командор специально не сказала вслух: «Эрвин заказал их» и покачала головой, — пока это в своём роде эксклюзивная технология, как и громовые копья. У других просто нет доступа к ней.

— Её поставят на общее производство, вопрос времени, — Леви пожал плечами, откидываясь на спинку стула. — Если мы сможем отчитаться об успехах и составить рекомендации, то их передадут в кадетские корпуса, а заказ на новые приводы будет создан на государственном уровне.

— То есть мы сейчас делаем двойную работу? Первопроходцы и на наших ошибках будут учиться остальные, — спросил Жан, внимательно следя за своими начальниками.