— Через четыре часа будем в Орвуде, — сказал он вслух, чтобы хоть как-то отвлечься от лезущих в голову картин, где его будут распекать.

— Если ускоримся, будем там через два с половиной, — откликнулась Вербоуген, переведя взгляд с холки лошади на лицо командора.

— Хотелось бы, — соврал Док, — но лошадей загонять нельзя. Не знаем будет ли остаток дороги таким же спокойным.

— Вряд ли кто-то попытается их отбить, — девушка кивнула за спину, где скрипя колёсами ехали повозки. — Но вы правы, в нашем деле лучше не рисковать.

Воцарилось молчание. Кива думала о том, что ей нужно как можно скорее отправляться на поиски Вероники и Элизабет. Каждая минута дорога. Если кто-то перехватит парочку раньше её, то будет плохо. «Будет очень хуёво», пробормотала она про себя.

Внешне беспокойство никак не проявлялось, раз уж играть роль, то делать это до конца. До самого ебучего конца, когда Фрицев закинут в камеры, а она напишет докладную и сможет начать поиски. Живые свидетели, сестра Карвен. Нельзя их упускать. Нельзя, чтобы с ними что-то случилось. Досада от того, что она разминулась с точкой невозврата всего лишь часов на двенадцать или двадцать, раздражала, повергала в самое недоброе расположение духа. Не особо активная беседа с командором чуть отвлекала, напоминала о необходимости держать себя в руках.

— Давно работаете на Генштаб? — спросил Найл, просто чтобы не ехать в молчании и из-за самой маленькой капельки любопытства.

— Четырнадцать лет, до этого служила в западном отделении Военной Полиции стены Мария, — произнесла Кива, перефразируя факты написанные в её фальшивых документах.

Закклай, когда создавал себе подставного, несуществующего в жизни человека, выбрал западный ковчег Марии без особого умысла. Сейчас это играло ему на руку, проверить документы и историю девушки из того города не представлялось возможным.

— Выходит карьерный рост спас вас от изолированной жизни в ковчеге, вам повезло, — командор слегка улыбнулся, он почти не встречал выходцев стены Мария не из Шиганшины. — Связи с теми городами почти нет, да и припасы мы редко сплавляем по реке, и ещё реже получаем ответы. Боюсь представить, что там может происходить и как вы скучаете по родным.

По родным. Линсей напустила тень тоски на лицо. Стараться особо не пришлось, ведь даже у такого человека, как она, были «родные», по которым она тосковала.

— Всё это вопрос времени теперь, — наконец ответила она осторожно, скользя глазами то по лицу командора, то по дороге впереди неё, — как только территория вокруг стены Роза будет зачищена от титанов, будут отправлены первые экспедиции туда и почти всё вернётся на свои места. Я слышала, что у вас достаточно большая семья для командора, Найл.

— Я женился ещё до того, как меня перевели в столицу, а моя старшая дочь родилась до того, как я получил это звание, — Док поправил поводья и потрепал коня по гриве.

— Вот как, — Кива сделал понимающее выражение лица, как будто слышала эту информацию впервые в жизни, — у многих военных нет такой роскоши. Наша работа не оставляет нам времени ни на семью, ни на поклонение богам, ни на на самих себя. Остаётся только работа.

— Вы правы, Линсей, у каждого солдата непростая работа, жизнь может оборваться в любой момент, — серьёзно провозгласил мужчина, — и я понимаю тех, кто не заводят семью. Но я нисколько не жалею о том, что она у меня есть.

— Я думаю, это неплохо, — девушка вежливо улыбнулась, её не особо это трогало.

Не обременяющая беседа вяло продолжалась ещё минут десять. Кива исправно отыгрывала свою роль и параллельно думала, как ей лучше разыскать Веронику. Траут может ждать её у себя дома, но это небезопасно. Полиция перво-наперво нагрянет туда, о чём младшая сестра Карвен скорее всего догадается сама. Возможно она направится куда-нибудь ещё или в дом Вайстамм. А может в трактир, тот самый, где нашла Киву впервые. «Значит сначала на запад, потом в случае неудачи буду пользоваться положением сотрудника Генштаба и проверять списки на воротах», решила лже-Вербоуген. Впереди далеко замаячила громада стены Сина, защищающей Орвуд. Командор дал команду ускориться, скоро конвой прибудет к своему назначению.

Ещё несколько часов назад в одном из домов Яркела противно заскрипели половицы. Возможно звук был особенно неприятным из-за нервной обстановки. Во всяком случае, Вероника думала, что такое имело место быть. Она стояла внизу, возле входной двери, придерживалась рукой за небольшой комод-тумбочку, чтобы не упасть. Хотя если бы ноги подвели её, она бы рухнула вместе с тумбой. Примерно полтора часа назад они вдвоём прибыли в этот западный город. Отдали лошадь, на которой приехали, в конюшню на три дня, даже оплатили содержание. Бесполезная трата денег. Полицейские и так найдут животное и вернут в поместье Фриц. Но совести так было легче. Час испуганные девушки пробирались к дому, где жила Бетти и её отец, стараясь не шарахаться от каждого встречного. Городские улицы жили своей обычной жизнью, но им казалось, что взгляд чуть ли не каждого обращён к ним. Они буквально ввалились в дом, когда Бетти наконец справилась с ключом. Траут привалилась к стене, возле входа, переводя дух, а подруга огляделась и повысив голос, звучавший немного хрипло, почти прокричала.

— Папа! Я приехала! Папа, ты здесь? Я дома!

Элизабет побежала в коридор, исчезнув за поворотом. Уже на первой минуте её криков, топота и скрипа половиц, Вероника поняла: отца девушки здесь нет. Здесь они не получат помощи. Это пришло безболезненно, просто как данность. Она с удивительным равнодушием наблюдала, как Бетти в отчаянии мечется из одной комнаты в другую, как пошла по кругу. «Не сдавайся, не время опускать руки, ещё можно что-то сделать. Не вздумай сдаваться», проговаривала Траут самой себе, пока подруга погружалась в истерику. Та поняла, что отца сейчас здесь нет, и, прислонившись к стене, сползла на пол, обхватив руками голову. Потом тишину нарушил её плач. Девушка рыдала как ребёнок. Она зашлась плачем, как никогда в жизни. Слёзы стремительно появлялись на светло-карих глазах и стекали вниз по красивому лицу. Щеки, нос покраснели, а дыхание вовсе звучало, как будто воздуха не хватает и девушка попросту задыхается. Вероника хотела было подойти к той и утешить, но сама как будто приросла к месту. Она почувствовала себя такой уставшей, беспомощной, глупой. Только в книжках все приходят вовремя, а реальная жизнь не даёт таких подарков. Обе понимали, что остаться здесь и подождать отца Бетти не могут. Скоро сюда придёт полиция.

На секунду Траут в голову пришла мысль сдаться, просто сесть рядом с подругой и ждать пока судьба не настигнет их.

— Нет, — она так сильно прикусила себе нижнюю губу, что потекла кровь, — не смей.

Вероника подошла к хнычущей Бетти и грубо вздёрнула её за руку. Та тупо уставилась на неё обиженными, растерянными глазами. Весь её вид говорил о несправедливости, произошедшей в её жизни.

— Вставай, — твёрдо произнесла Вероника, — вставай, кому говорят!

— Почему… — выдавила Вайстамм сквозь рыдания, — я не… мы…

Тут Траут ударила её по щеке. Не сильно, собственные руки совсем не слушались, пальцы покалывало. Этого жеста хватило, чтобы хотя бы приглушить истерику.

— Мы должны уходить отсюда, — Вероника чеканила каждое слово, попутно заставляя сидящую на полу подругу встать на ноги, — соберём вещи, деньги. Оставишь записку отцу.

— Но куда, Ники? Я не знаю, что дальше, — Бетти давилась плачем.

— В Стохесс, — сказала Траут, поправляя потные, светлые волосы. — Мы пойдём в Стохесс, пока ещё можем спокойно проходить меж городскими воротами.

На этом разговор окончился. В пустом доме не раздавалось больше ни единого громкого шума. Девушки собрали вещи, которые, как им казалось, могли пригодиться. Элизабет вытащила часть денег из отцовской шкатулки, положив туда клочок бумаги с кратким объяснением. Она в опасности, она видела и слышала то, чего не должна была. Теперь её хотят убить, поэтому она сбежала из особняка. Дольше задерживаться было нельзя. Беглянки покинули дом спустя сорок минут, после того как пришли сюда. Они спешно шли по улицам, сливаясь с толпой. Они направлялись на восток. Через пять часов туда прибудут полицейские. Выломав дверь служители закона, как и девушки, не найдут там никого.