– Да…Но что я могу…– оторопела повитуха, которая вконец запуталась. Ее дело – принимать роды, а не рассуждать о политике, зловещей и таинственной.

– Я ведь не склоняю тебя к чему-то преступному или пагубному. Ты многим людям поможешь. Ты целое княжество от беды избавишь…– Семидол знал, что человека можно склонить к любому поступку, если сперва убедить в необходимости и добром основании задуманного. А также предложить способ решения проблемы. – Я прошу от тебя токмо одного – верности. Она есмь то, что склеивает разрозненные камни в прочную стену. Нам предстоит воздвигнуть самое величественное сооружение – неприступный частокол из гордости и славы, который не преодолеть никакому нашему врагу…

– Но как? – простодушно вопросила повитуха.

– Послушай, – Семидол приблизился к уху повитухи. – Вчера ночью моя другая дочь, Найдёна, родила сына. Понимаешь? В нашем роду уже есть мальчик. Если что-то пойдет не так у Догады, я имею в виду…

Словно кургузые утки, низенькие ладьи скользили по темной речной глади, оставляя позади себя быстро тающие бороздки. В этом году преждевременный ледоход рано очистил воды Волхова и Ладожки. Однако на окоченевших берегах еще долго лежал снег.

С безразличием взирала Дива на чужие земли с борта корабля, ставшего ее новым прибежищем. Топкие калуги, пещеры, сопки и угрюмый лес. Бескрайний и глухой, как ее тоска. И в этой великой тоске ей никто не протянет руку. В этой тоске она одна. Совсем одна.

Грусть выплеснулась наружу двумя ручейками, бегущими по щекам. Во время пути Дива то плакала безутешно, то погружалась в молчаливое оцепенение. Поначалу ее провожатые справлялись о причинах подобного поведения супруги своего предводителя, которую им было велено опекать. Но уже вскоре ее слезы никого не занимали.

– Banco! – сердито рявкнул Хельми, вновь указывая Диве на пустующее сиденье. Она не сразу догадалась, что мечник уже несколько раз обращался к ней. Будучи погруженной в тяжелые думы, она не обращала на него внимания, как и на остальных, впрочем. Очевидно, в связи с этим ее отрешением было и сопряжено недовольство в его голосе. – Aldauga…

– Что глаголешь?..– не поняла Дива направленного ей возгласа. Но в ответ Хельми развернулся к ней спиной и пошел по тесной палубе, где все путешественники сидели, и лишь одна Дива стояла, глядя в подернутую дымкой даль. Он знал, что она не понимает его языка. Но не старался облегчить ей задачу и выразиться яснее, на языке Новгорода.

– Княгиня должна присесть на скамеечку. Кажется, скоро будем приставать, – догадалась служанка, которую наспех снарядили в путь вместе с Дивой. Эта девушка, Углеша, была Диве малознакома. Они и не разговаривали. Настроение опальной княгини не располагало к общению.

– Мы подплываем к Фризии? – безучастно спросила Дива в пустоту, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Ни в коем случае. Это Альдейгья…– на вопрос Дивы ответил Гуннар, поскольку юная служанка не была знакома с установленным путем следования. Углеша, как и ее княгиня, прежде не покидала Новгорода.

– Альдейгья? – Дива перевела очнувшийся взгляд на жилистого Гуннара. Этот варяг был необычайно искусен в ратном деле, несмотря на свою худощавость. Секрет его силы крылся в ловкости. Он говорил на многих языках, быстро запоминая чужие слова, что крайне удивляло всех.

– Ага, старый источник, морю подобный, – пояснил Гуннар. И видя, что Дива по-прежнему не понимает его, добавил, – Ладога…

– Ладога? – переспросила Дива. – Я думала, что мы давно идем по морю…– Дива никогда не видела моря, потому некоторое расширение русла Волхова почему-то сразу и без сомнения приняла за морской простор.

– Это река. Море намного больше, княгиня…– Гуннар присел на свободную скамью и склонился над рукоделием. Он латал какую-то одежду, нуждающуюся в починке и, кажется, работа уже подходила к концу. – В море берегов не видать.

– Как это «не видать берегов»? – Дива не постигала услышанного. – А как же мы тогда узнаем, куда нам плыть?!

– Есть проверенные способы. Хельми их знает. Пусть княгиня не переживает на этот счет…К тому же в нашем случае земля будет близко. Нам не велено отплывать слишком далеко от суши.

– И долго нам еще?..– несмотря на свою великую печаль, не позволяющую думать ни о чем, кроме как о разлуке с дочерью, Дива тяготилась путешествием. Она уже устала от тесноты, неустроенности и отсутствия постоянной крыши над головой. В течение дня лодки шли вниз по реке, изредка делая остановки на суше, а по вечерам высаживались на берег. К счастью, ночевать под открытым небом пришлось всего дважды. В остальные разы ночлег проходил на дворищах, хозяева которых не только не удивлялись гостям, но даже ожидали их. Эти радушные жители были готовы помочь проходящим мимо судам перебраться через крутые речные пороги, а также за плату взять путешественников на постой. Конечно же, Диву нигде не ожидали княжеские хоромы. Но много ли ей теперь было нужно? Хоть какая-то теплая изба с горячей кашей на столе да топленая баня с миской глины и мела. – Я думала, мы уже близки к завершению пути.

– Мы в самом начале…– огорошил Гуннар подобным заявлением и без того расстроенную Диву.

– Я не уразумею…– Дива приложила ладонь ко лбу. – Зачем нам Ладога?

– Тот же вопрос мучил и меня, когда мы шли в Новый город впервые, – шутливо отозвался Гуннар, вспоминая поход на Новгород.

– И каков же ответ? – когда-то давно Дива изучала местность по рисункам охотников. Но с тех счастливых и далеких пор ее память стерлась, словно и не было никаких уроков. – У тебя есть карта?..

– Можно и так назвать…– Гуннар осмотрелся по сторонам, пробежавшись взглядом по лавкам. – Ну-ка, девица, переместись…– дружинник подтолкнул служанку Дивы. Та сразу вскочила на ноги, в этот же миг явив взору часть скамьи, на которой было что-то нацарапано.

Изначально Дива не обратила внимания на затершееся от непогоды художество. Но теперь она уже явно различала какие-то символы.

– Это Новый город, то есть родной город княгини, – взялся пояснить Гуннар, постучав указательным пальцем по крестику, высеченному на лавке чьим-то острым кинжалом. – Эта полоса – река Волхов, она подходит к озеру Ладоги. Озеру огромному. В самой Альдейгье мы остановимся на несколько дней. Дабы подготовить драккары к дальнейшему пути и запастись. Далее, минуя озеро Нево, попадаем в Новую реку, а оттуда – в море…– перст Гуннара воткнулся в деревяшку, где уже ничего не было нарисовано.

– А что же дальше?..– Дива все пыталась узреть неведомую Фризию.

– А дальше плыть много дней…– Гуннар кивнул в знак сочувствия и вернулся к рукоделию. Разумеется, неподготовленному человеку продолжительная морская прогулка покажется пыткой. Особенно если этот человек женщина. Недаром говорят, баба да кошка в избе, мужик да собака на дворе.

– И долго вы добирались из Фризии до этих мест? – Дива уже стала опасаться, что плаванье займет не одну луну.

– Недолго. Вернее, быстрее, чем полагали…– вспоминал Гуннар, вернувшись к шитью. – Рёрик тогда всех подгонял. Ярился. Хотел успеть вовремя. К тебе торопился…– последние слова Гуннар добавил с ухмылкой. В отличие от Хельми, он не испытывал к Диве неприязни. Но подтрунить над ней был не прочь. – Вот так и сказал, кажется: «Моя невеста никакому Радимиру не достанется!».

– Брешешь ведь, не говорил он такого, – захихикал какой-то гридь, расположившийся на соседней лавке и незаметно пригревший уши.

– Ну, я уже точно не помню подробностей, – рассмеялся и Гуннар, который обязательно приукрашивал все рассказанные им истории. Разумеется, для заинтересованности слушателя, не ради корысти. А тут такой слушатель попался, к тому же…Весь заплаканный. А коли не плачет, то так вздыхает, что волна идет. И как такого слушателя не утешить? – Как бы там ни было, сами боги помогали нам. Мы и в Ладоге очутились прежде, чем рассчитывали…– заканчивая шитье узелком, вспоминал Гуннар позапрошлый год. – А по Волхову шли столь быстро, что даже сильно загодя прибыли в Новгород…Конников только ждали долго. Ну да ладно. Благо, гостей в городе на свадьбе той и без нас собралось немало. Легко было потеряться.