— Я не знаю, Така…
— Вот и я тебе говорю, не может. Так что выкинь эти мысли из головы, — твёрдо сказал Таканори. — Ты Койю, ты мой единственный Койю. И никого другого в этой истории быть не может.
========== Глава 16 ==========
С конечной станции фуникулёра заброшенный корпус «Сиджик» был едва-едва виден, хотя, казалось, находился совсем неподалёку. Густой серый туман, пахнущий озоном и сыростью, и проливной дождь почти скрывали его, как плотной занавеской, оставляя лишь расплывчатые и жутковатые, призрачные очертания. Стоя возле большого окна в пустом терминале, Койю бездумно смотрел в его сторону. Понимал — ему надо идти, но отчего-то никак не мог сдвинуться с места.
За те несколько дней, что он провёл в Арт-квартале, это место стало ему хорошо знакомым и почти родным — Койю несколько раз встречал здесь Акиру, когда тот возвращался вечером с репетиций, точно так же ждал его, стоя возле стеклянной стены, вытягивая шею и выглядывая, не показался ли вдалеке вагончик фуникулёра, карабкающийся в гору. Но сейчас что-то изменилось в обстановке: станция была пустой, тёмной и выглядела какой-то потусторонней. Экраны с расписанием не работали, автоматы с билетами тоже оказались выключенными, в углах маячили кадки с покрытыми пылью искусственными растениями, на рельсах возле платформы, почти теряясь в тумане, стоял запертый вагончик — ни машиниста, ни пассажиров, никого — а все надписи на табличках словно размазались от влаги. И было так тихо, что от этого становилось не по себе.
«Какого чёрта я опять здесь?.. Разве я не вернулся домой?»
Нервно прикусив губу, Койю привалился лбом к стеклу, ощущая его холод и влагу. Ладонью он по привычке погладил себя по животу — это уже стало для него машинальным движением, он успокаивался, делая так.
Опять этот знакомый холод. И ужасно давящее ощущение безысходности, осознания того, что случилось что-то ужасное, но уже ничего нельзя с этим поделать. Прямо как тогда, на шоссе, когда Койю так же смотрел на разбитую машину…
— Что ты хочешь там найти, крошка?
Сзади застучали каблуки, его обняли за плечи. Койю тяжело вздохнул, ему даже голову не нужно было поднимать, чтобы понять, кто там оказался — в отражении он видел колышущиеся ярко-красные волосы. Хиде, конечно. Здесь никого и нет больше… Значит, опять сон. И опять всё выглядит таким реальным, что от этого становится просто жутко.
— Я сам не знаю… — чуть слышно прошептал он. — Но почему-то мне кажется, что это очень важно.
— Что бы там ни было, тебе это не поможет. Ты не сможешь ничего исправить.
Хиде встал сбоку от него и прислонился плечом к стеклу, оглядывая его своими жуткими глазищами. В них уже не было той пустоты, что Койю видел в них в самом первом сне — наоборот, светилось что-то, отдалённо похожее на интерес. И он, казалось, больше не расценивал Койю как нечто незнакомое; похоже, осознание того, что Койю на самом деле Уруха, что-то переломило и в его внешнем облике, и теперь Хиде его узнавал. И, видимо, несмотря на все попытки Кензо задавить Уруху, тот так никуда и не делся и стал всё чаще и чаще поднимать голову откуда-то из глубин сознания. Хиде — его сон. И кошмар Койю.
— Исправить, может, и не смогу. А вот выяснить, что случилось — вполне.
Койю ответил ему спокойным взглядом и наклонил набок голову, скрывая глаза за чёлкой.
— Вот баран упёртый, — Хиде презрительно фыркнул и запрокинул голову назад, скрещивая руки на груди. — Ты не думаешь, что тебе это боком выйдет?
— Хуже, чем сейчас, уже не будет, — почти твёрдо отозвался Койю, медленно ведя ладонью вслед за капельками дождя. — Я должен узнать, что к чему… Мне станет гораздо спокойнее, когда я похороню эту историю. Неприятно, но это следует сделать, если я хочу двигаться дальше…
Холодные пальцы опять прикоснулись к плечу, обжигая через тонкую белую ткань кофты, и Койю, вздрогнув, посмотрел на своего собеседника.
— И меня… Похоронишь? — тихо спросил Хиде. — Похоронишь, малыш Уру?
Койю как кипятком ошпарило: к щекам прилила кровь, на глазах выступила горячая влага. И он невольно шагнул назад.
— Хотя чему я удивляюсь… — едва различимо продолжил Хиде, покачиваясь, как заколдованный. — Все вы предпочли сбежать. Сначала родители. Мне похуй на них, но ведь и они меня предали. Потом Йоши. А теперь и ты… И после этого я ещё должен верить, что в этом блядском мире существует любовь?
Его бледное лицо искривилось, как от жуткой боли, он обхватил себя за костлявые плечи, обтянутые всё той же бархатной зелёной водолазкой.
— Слушай… — Койю нервно сглотнул. — Я не знаю, что между нами произошло тогда… Не помню. Но ведь я бы не ушёл просто так.
Хиде мгновенно перестал кривиться. А печаль в его светло-карих глазах в секунду сменилась злобой.
— И не уйдёшь, — голос у него сел, превратившись в хрип, и он крепко ухватил ледяными пальцами запястье Койю. — Никуда не уйдёшь больше. Останешься здесь, вместе со мной. Хорони нас обоих.
— Отпусти! — Койю с силой дёрнул рукой в попытке вырваться, но Хиде держал его как железными тисками, крепко. — Ты уже умер, как я могу тебя похоронить?
— Умер? — Хиде криво улыбнулся. — Не-е-ет, — протянув вторую руку, он постучал пальцем по лбу, и Койю опять чуть не шарахнулся от него. — Я вот здесь, в твоей хорошенькой головке. И я никуда от тебя не денусь, пока ты жив, крошка.
Койю ещё раз с силой рванул руку, неожиданно легко высвободил её из пальцев Хиде и, повернувшись, побежал к выходу на платформу. Ему стало до безумия страшно, он понял, что просто не может продолжать сейчас этот разговор. А в спину ему летел жуткий смех, который по мере того, как Койю отдалялся, становился всё громче и громче.
…Койю резко подскочил на подушке, вскидываясь и раскрывая глаза. Сердце бешено колотилось, по лицу стекали капельки пота. Воспалённые, наполненные слезами жёлтые глаза судорожно оглядывали всё вокруг. Осознание пришло быстро: он дома, в спальне, рядом мирно сопит Таканори, а никакой потусторонней станции и призрака Хиде поблизости нет, Койю и впрямь опять приснился кошмар.
— М-м-м… — Койю застонал и упал на подушку, прикрывая согнутой рукой глаза. Такими темпами ему скоро придётся снова пить успокоительные. А то и к психотерапевту ходить. Это уже клиника какая-то, такие осознанные и чёткие сны.
В спальне было темно, часы показывали только полпятого утра, но Койю уже чётко понимал — он больше не заснёт. Отодвинувшись от тихо посапывающего Таканори, Койю встал с постели и, запахивая рубашку на животе, побрёл в кухню. Налив полный стакан ледяной воды, он присел на стул и бездумно уставился в окно, разглядывая потихоньку светлеющее небо.
С того самого момента, как Койю осознал в полной мере, что он на самом деле Уруха, Хиде стал регулярно навещать его в этих кошмарах. И каждый раз его проявления, казалось, становились всё продолжительнее. Он не всегда заговаривал с Койю. Порой он просто стоял и молчал, покачиваясь, как зомби, на одном месте, и смотрел на него пустыми глазами. Порой всё так же молча бродил за ним, как привязанный. Порой говорил какие-то совершенно непонятные вещи. Такое, как сегодня, что он заговорил осознанно, случилось впервые. И Койю решительно не понимал, что с ним делать и каким образом изгнать. Он отхлебнул воду и поморщился от того, как свело зубы.
Почему Хиде вдруг заговорил о предательстве? Что вообще произошло тогда между ним и Урухой? Йошики вроде рассказывал, что за пару недель до того, как Хиде погиб, они вдрызг разругались и оба говорили о том, что теперь уж точно навсегда. Но ведь что-то послужило причиной, эти двое явно, несмотря на всю странность отношений, были болезненно привязаны друг к другу и так просто бы не разбежались. Конечно, к самому расследованию Койю эта информация никакого отношения не имеет, но кто знает, может, если он осознает причину, призрак оставит его в покое? Глупая надежда…
И не спросишь ведь ни у кого. Хиде мёртв, сам Койю-Уруха ничего об этом не помнит, Акира, похоже, вообще не в курсе, раз он даже не знал о гибели Хиде, Юу тоже, видимо, ничего об этом не знает, а Йошики явно выдал сильно адаптированную историю, из которой, впрочем, всё равно ничего не понятно кроме того, что Хиде был в ярости. Уруха никому об этом не рассказал, унёс тайну вместе со своей памятью. Койю сморщился и с силой сжал виски пальцами. Как же у него болит голова от всего этого. Как же всё надоело.
