— Я же сказал тебе…

— Нет, Койю. Ты юлишь, я чувствую. Намеренно что-то от меня скрываешь, — Таканори сощурился.

Койю прикусил губу. Похоже, выбора у него нет, придётся импровизировать на ходу.

— Ты мне не поверишь…

— Рассказывай, — отрезал Таканори. — А там я уже буду смотреть, чему верить, а чему нет.

Проклиная про себя собственный дрожащий голос, выдавший его, Койю всё-таки пересказал супругу слова Кензо об умершем настоящем Койю и подмене его Урухой. По мере того, как он говорил, Таканори всё шире распахивал глаза.

— Койю разбился в аварии? — медленно спросил он. — Насмерть? А я сошёл с ума, и Кензо его подменил каким-то другим омегой?..

Койю робко кивнул и сжал пальцами края футболки, наблюдая за супругом. Таканори отстранился от него, слегка постукивая по рулю длинными ногтями. Он явно пытался переварить информацию. Может, поверит всё-таки?..

— Да что за чушь собачья?! — взревел Таканори не своим голосом, Койю вжался в кресло. — Это вы с Кензо сумасшедшие, а не я! Если Койю умер, то кто ты? — он ухватил супруга за запястье, до боли сжимая его ледяными пальцами. — Разве не Койю?! Вот же ты, передо мной, живой и здоровый, — Таканори округлил глаза, — мой любимый, мой единственный Койю, другого даже быть не может!

Койю скривил губы. Ну, как он и предполагал, попытка провалилась с треском. Кензо ведь говорил, что ему даже при наличии фотографий не удалось убедить Таканори в том, что супруг и вправду погиб. И только сейчас Койю начал понимать, о чём он на самом деле вёл речь.

— Така, да посмотри ты на меня повнимательней, неужели ты не видишь, что я не Койю? Мы похожи, и меня подделали под него, никто не спорит, но ведь всё равно не копии! Боже, поверить не могу, ты так любишь его и при этом не можешь даже отличить от другого омеги!

Напряжение на лице Таканори сменилось тревогой.

— Солнышко, — заботливо протянул он и обнял за плечи, — у тебя какие-то навязчивые нездоровые фантазии появились… Ей-богу, понятия не имею, зачем Кензо наговорил тебе таких глупостей и откуда он вообще их взял, но ты, ты-то как мог в это поверить?

Койю бессильно всхлипнул и потёр глаза кулаком. Прекрасно, теперь ещё и Таканори будет считать его за сумасшедшего. Ну что за ужасная ситуация, как из неё вообще выворачиваться? Койю попросту не знает, чему можно верить, а чему нет.

Тёплые губы дотронулись до его щеки, заставив вздрогнуть, пальцы мягко очертили выступающие скулы. И Койю поднял на супруга заплаканные глаза.

— Ну, ну. Не плачь, — Таканори бережно вытер его слёзы рукавом, мелкие ворсинки защекотали кожу. — Я никому не позволю тебя обижать. Непременно найду Кензо и выясню, зачем он выдумал такую дикую историю. Знаешь, он в последнее время вёл себя слегка странно, дёрганный какой-то стал… Может, у него самого что-то помутилось в уме на фоне старой травмы, вот и мерещатся ему сумасшедшие на каждом углу. Койю, ну разве я похож на психа?

Койю посмотрел ему в лицо, задерживая взгляд на глазах. В них тревожно дрожали мелкие блики, отблески стоявшего рядом фонаря; полупрозрачные и светлые, похожие на леденцы, а на дне этих беззащитных глаз на самом деле плещется нечто жуткое, так красивое озеро прячет за собой глубокий и смертельно опасный омут. И почему только Койю не замечал этого раньше? Потому, что не знал, что на совести его супруга столько загубленных жизней?

«Похож, Така. Очень похож. В том-то и проблема».

Чувствуя опять подступающий к горлу ужас, Койю прикрыл слезящиеся глаза и мотнул головой. Внутренний голос шептал: «Не спорь, не спорь, соглашайся с ним, иначе будет ещё хуже».

— Ну вот. Ты же прекрасно это понимаешь, — Таканори погладил его по волосам. — Но раз уж тебя так волнует этот чёртов старый корпус, то давай сделаем вот что. Сейчас мы с тобой приедем домой, я при тебе позвоню Ютаке и попрошу его отправить кого-нибудь туда и прочесать всё, а запретную зону с изоляторами — особенно внимательно. Если Кензо всё ещё там, его найдут, живого или мёртвого. И пусть посмотрят, вправду ли там оборудование осталось. Я на девяносто девять процентов уверен, что ты что-то не разглядел в темноте… Но поскольку один шанс остаётся, пусть проверят. Ты доволен, солнце?

Койю несмело кивнул.

— Тогда вытри слёзы и не трясись. Обещаю, я со всем разберусь.

Таканори повернулся и вновь взялся за руль. Какое-то время ехали молча, в салоне стояла тишина, нарушаемая тихим попискиванием навигатора. Смеркалось, свет фонарей полосками проскакивал по машине.

— Така… — Койю осмелился подать голос.

— Что?

— Слушай, ты что-то сказал про травму у Кензо… — пробормотал Койю. У него вдруг появилась слабая надежда, что всё и вправду может быть глупостью. — А что у него была за травма, почему ты думаешь, что у него могут быть сдвиги из-за неё?

— Осколочное в голову у него было, — со вздохом пояснил Таканори. — У него вся голова в швах, ты не замечал?

— Я у него в волосах не рылся, — Койю капризно надул губы. — Да и зачем мне его разглядывать? Делать больше нечего…

— Ну, вот я тебе говорю. Он на одной из операций пулю поймал. Чудом выкарабкался. И после этого, как он мне сказал, у него и болевые ощущения почти отключились, — Таканори пожал плечами. — Физически он восстановился, но в подразделении с такой травмой делать нечего. А мне было всё равно, что у него там с головой, волновало то, что руками и ногами драться он умеет, отлично стреляет и соображает. Да ещё боли не чувствует…

Он продолжал что-то говорить о своём знакомстве с Кензо, но Койю как ослеп и оглох. А может ли и вправду быть так, что это Кензо вбил себе в голову чёрт знает что? Вдруг никакой подмены и не было, Койю — это Койю, Таканори в полном порядке, а Уруха попросту стал жертвой насильника, и то, что произошло это примерно в одно время с аварией, обычное совпадение, и не такое порой случается? Хотелось бы в это верить, очень, Койю гораздо охотнее бы посчитал сумасшедшим телохранителя, чем Таканори. Но он понимал, насколько эта версия притянута за уши. Таканори не настолько беспечен и наивен, чтобы доверять свою жизнь ненадёжному человеку, только не с его паранойей. Койю прекрасно знал, что оба телохранителя, и Кензо, и Юу, раз в два месяца проходят достаточно строгий медицинский осмотр. Если бы у Кензо возникли такие серьёзные проблемы с психикой и столь мощные и отчётливые галлюцинации, он бы не сумел это скрыть от врачей, его бы попросту не допустили к дальнейшей работе. Нет, похоже, Кензо-то как раз нормален. Без всяких моральных принципов и на полном серьезе считающий, что он может легко распоряжаться чужими жизнями, но психика у него в порядке. А вот Таканори не в порядке. И его яростное отрицание этой истории это только подтверждает…

***

Койю никак не мог найти себе места. Родная квартира казалась почему-то чужой и враждебной, клеткой, из которой он ненадолго сбежал, но в которую его в итоге благополучно вернули. Даже горячая вода с пеной, в которую он по наставлениям слуг в итоге забрался, положения особо не спасла, наоборот, его ещё сильнее затрясло в ознобе, когда он вышел из ванной. И теперь Койю сидел на кровати, бездумно переминая пальцами шёлковую рубашку и поглаживая живот, и пытался собрать в кучу свои мысли.

Слишком уж много противоречивых эмоций боролось теперь в душе и не давало покоя. Койю словно раздвоился. То, что оставалось в нём именно от Койю, хотело вернуться домой, хотело остаться рядом с мужем. Шептало «оставь всё как есть, Акира прав, всё не так плохо, не барахтайся, а то точно утонешь». Но вот упорно пытавшийся задвинуть его Уруха от этого желания был в полнейшем возмущении и требовал вернуть себе имя и ещё и публично расчленить всех, кто так или иначе виноват в этой истории. Как ангел и чёртик, сидящие на плечах и нашёптывающие в уши. И Койю ужасно хотелось со всей силы зажать уши ладонями и забыться, чтобы не слышать этого.

Боясь, что в одиночестве за эти несколько минут попросту сойдёт с ума, он в итоге со вздохом встал и побрёл в кабинет. Таканори окопался там, едва они вернулись домой, и Койю это начинало напрягать. Он легонько постучал кулаком по автоматической створке, та отъехала в сторону, и он, не дождавшись ответа, заглянул в комнату. Таканори, зажимая плечом телефон, сидел в кресле перед включённым компьютером. Увидев супруга, он ласково улыбнулся и поманил его к себе кончиком пальца. Койю приблизился к нему и привычно присел на колено, обнимая тут же за шею и утыкаясь носом в волосы. Горьковатый аромат парфюма его успокаивал.