Койю опасался сразу выкладывать ему правду о чистке памяти, которую хотел провернуть Кензо, и о подмене, поэтому предпочёл говорить обтекаемо.

— Объяснил, но я ни черта не понимаю, зачем Кензо было это затевать, — бросил Таканори. — Что он хотел с тобой сделать, зачем вывез сюда?

— Да откуда я знаю! — раздражённо воскликнул Койю, складывая ладони на животе. — Я в себя пришёл в какой-то палате здоровенной, там было очень много компьютеров, причём рабочих, и везде провода…

— Компьютеров? Рабочих? В этом корпусе? — подскочил Таканори. — Да быть не может такого, мы всё оттуда вывезли и обесточили, там и электричества-то не должно быть. Это здание, по сути, просто пустая коробка, там ничего нет!

— А вот и есть. И электричество там было, в коридорах лампы горели. И я проснулся не в самом корпусе, — Койю прикусил губу, — а в какой-то подземной его части. Там целые катакомбы, я даже не знаю, сколько времени я там бродил, но очень долго. Знаешь, шёл сначала по одному коридору, потом увидел лестницу, спустился, попал ещё в кучу коридоров, затопленных, там ещё лестница, опять вниз, воды уже по пояс… — он съёжился и обнял себя за плечи. — Боже, мне было так страшно, ты даже не представляешь себе!.. Я боялся, что там что-нибудь обвалится мне на голову, или что лампы погаснут, и я останусь в темноте, или что я попросту заблужусь и не смогу выбраться…

Койю бессильно всхлипнул, при одних только воспоминаниях внутри всё сворачивалось в ледяной ком, который, к тому же, ещё и словно сжимала чья-то сильная рука.

— Ну, ну, солнце, тише. Тебе больше нечего бояться, — Таканори протянул руку и тронул его за плечо. — И я как раз прекрасно тебя понимаю, сам терпеть не мог спускаться в эти катакомбы. Да и не только я, Ютака тоже жаловался на приступы клаустрофобии.

Койю поднял голову и недоуменно посмотрел на него.

— Так эти лаборатории и вправду под землёй?

— Да, это отдельный сектор, — кивнул Таканори. — Он под корпусом.

— Но зачем было так делать, если даже вам с Ютакой было там некомфортно? — растерянно протянул Койю. — Я видел само здание со стороны, оно же огромное, неужели там не хватило места для этих лабораторий?

Таканори сжал зубы и опять уставился на дорогу.

— Я же тебе сказал, это был особый сектор. Мы его называли запретной зоной, туда допуск имели лишь я, Ютака и несколько сотрудников. И там не простые лаборатории, в них занимались, так скажем, не основными делами «Сиджик». Солнце, я не уверен, что хочу тебе об этом рассказывать…

— Нет уж, рассказывай! — Койю вцепился в его локоть, свирепо поблёскивая глазами. — Эти лаборатории больше смахивали на палаты в психлечебнице, а ещё я видел там кучу андроидов, расчленённых. Это ведь там вы начинали работу над этой хренью, которую ты сейчас пытаешься запихнуть в шлем? — Таканори, скривившись на секунду, кивнул. — И Кензо сказал, что ты этот проект свернул не потому, что он был провальный, а из-за того, что испугался, что вас накроют. Чем вы на самом деле занимались в этом чёртовом корпусе, что за эксперименты проводили?!

Койю никогда прежде не видел, чтобы у его спокойного, рассудительного супруга в секунду так менялось лицо. Таканори налился синевой, его белокурые волосы заколыхались, как от ветра, губы сжались в нитку, а глаза загорелись бешеным огнём. Он резко крутнул руль, сворачивая на обочину, и так ударил по тормозам, что Койю чуть не впечатался лбом в торпеду — благо, Таканори успел вовремя вытянуть руку, и Койю уткнулся в мягкий рукав его бархатного пиджака.

— Ты временами бываешь просто отвратительно упрямым, — тихо сказал Таканори, выпуская руль и откидываясь на спинку кожаного кресла. — Настолько, что меня это раздражает. Кажется, мы с тобой договаривались, что ты не будешь лезть в мои дела, они тебя не касаются.

— Теперь касаются! — огрызнулся Койю. — Скажи спасибо своему телохранителю, что я всё это увидел. Ответь мне, Така, — он сузил глаза и ухватился за запястье супруга, — сколько на самом деле крови на твоих руках?

— Если я скажу, что много, ты заткнёшься? — уже совсем зло процедил Таканори, глядя на него из-под растрепавшейся светлой чёлки. — Это то, что ты хочешь услышать?

Голос у Таканори был очень нехороший, глаза горели злобой, а за окнами машины проглядывалась лишь пустая широкая дорога и чернота… И вот тут Койю испугался.

— Всё правда, Койю, — Таканори положил обе ладони на руль и встряхнул головой. — Я старался от тебя это скрыть лишь по одной причине, не хотел, чтобы ты испугался и посчитал меня за маньяка. Да, мы экспериментировали, пока разрабатывали систему по работе с сознанием. Эксперименты на людях по закону запрещены, поэтому нам и понадобился этот подземный сектор. Комнаты, что ты видел — это изоляторы, в которых держали подопытных. И да, они умирали. Часто умирали. На андроидах всё всегда работало безотказно. А вот с людьми получалось не очень.

Койю нервно сглотнул и сжался в комок.

— Но пойми, без этого нельзя было обойтись. Я вовсе не Джек Потрошитель, меня все эти трупы абсолютно не радовали. К тому же, лишние жертвы — это лишняя морока и шум, мне это было ни к чему, я не хотел привлекать к «Сиджик» внимание. Но андроиды не могли выдать такую реакцию, как настоящий человек, понимаешь? — Таканори сузил глаза. — Мы честно пытались выяснить, что происходит, из-за чего эти подопытные умирают, я нанял кучу медиков специально для этого дела, сам шерстил литературу и исследования. Но мы так до конца и не поняли, в чём же проблема. Поняли только то, что импульсы устройства почти со стопроцентной вероятностью повреждают продолговатый мозг. А это — управление кровообращением и дыхательным центром. И при повреждении, как правило, наступает мгновенная смерть. Грубо говоря, мозг сопротивляется до последнего и в итоге ломается, отключается и не даёт ничего в себя запихнуть. Умираю, но не сдаюсь. Идеальная защитная реакция. У андроидов такого просто не может быть.

Таканори опять откинулся на спинку кресла.

— В итоге мы поняли, что устройство нельзя будет использовать на людях, слишком опасное оно и нестабильное. К тому же, у меня как раз тогда появились предчувствия, что за нами присматривают. И я свернул проект, не хотел рисковать «Сиджик» и своей жизнью из-за него. Свернул бы ещё раньше, сразу, как люди умирать начали, но Ютака уверял меня, что он со всем справится, умолял дать ему шанс. Я дал, доверился ему. И ничего не вышло. Пришлось ему послать эти идеи куда подальше и заниматься дальше только компьютерами.

Койю опустил глаза и сжал в кулаки руки, пытаясь не показать охвативший его ужас. То, с каким равнодушием и даже злостью Таканори рассказывал об экспериментах, вызывало отчётливую дрожь в коленках.

— Я не ангел, Койю, — тихо продолжил Таканори. — Ангелов не бывает, хоть и хочется думать иначе. Если ты станешь считать меня убийцей, ты отчасти будешь прав. Захочешь из-за этого на развод подать — держать я тебя не стану. Но подумай сначала, может, я тебе всё-таки хоть немного дороже, чем все эти незнакомые люди?

Койю передёрнулся. Таканори, как обычно, ловко находил слова, которые живо вводили его в смятение и заставляли засомневаться в правдивости собственных мыслей. Таканори же тем временем пристально смотрел на супруга своими полупрозрачными голубыми глазами, которые сейчас не выражали толком ничего, и явно уже знал, какой же будет ответ.

— Конечно, дороже, — буркнул Койю наконец и опустил глаза. — Что ещё за мысли такие странные…

Он очень надеялся, что эта фраза подействует, что сейчас Таканори расслабится, улыбнётся и станет прежним, ласковым и родным. Но Таканори хмуро отвернулся и опять сжал руль.

— Не суйся в мои дела, последний раз говорю, — почти прошипел он.

— Ты что, мне угрожаешь? — Койю изогнул бровь.

— Просто предостерегаю от глупостей. Лишняя нервотрёпка не нужна ни мне, ни тем более тебе, — равнодушно бросил Таканори. Развернувшись вполоборота, он завёл ногу на ногу. — Всё, не хочу больше на эту тему. Теперь твоя очередь. Рассказывай, что на самом деле хотел с тобой сделать Кензо.