— Спасибо.
Юу, слегка прикрыв глаза, наблюдал, как он смахивает с лица влагу. Между ним и Кензо, несмотря на общность работы, тёплых отношений так и не возникло; нет, они никогда не ругались, всегда спокойно здоровались друг с другом, могли порой перекинуться парой ничего не значащих фраз и подсобить в каких-то мелочах, но не более того. Да и какие могли тут быть близкие отношения, если Кензо постоянно был при Таканори, выполняя для него роль и охранника, и советника, и слуги, Юу таким же хвостом мотался за Койю, а когда пути этих двоих пересекались, у охранников наступал конец рабочего дня? Если бы они работали вместе, бок о бок, может, что-то наподобие дружбы ещё и могло возникнуть, но этого ведь не было. Первое время Юу ещё пытался как-то завести с ним разговор, но Кензо на контакт не шёл, он был холодно-вежлив и всем своим видом выражал полнейшее нежелание общаться. Его вообще, похоже, раздражали все, кроме Таканори, а уж Койю Кензо и вовсе откровенно ненавидел, хотя изо всех сил улыбался супругу хозяина своей извечной фальшивой натянутой улыбкой. И причин этой ненависти Юу не знал.
И потому сейчас то, что этот биоробот выразил своё негодование, да ещё кому-то, было вдвойне удивительно.
— Так что случилось? — повторил Кензо наконец, прервав неловкую паузу.
— Да то же, что и во все прошлые сто пятьдесят раз, — обречённо отозвался Юу и наморщился. — На Койю-сана врачи просто как озверин действуют. И ведь ему даже самому плохо потом от этих истерик, и он это знает, а остановиться никак не может…
— Да он просто избалованный до ужаса, — выплюнул Кензо. — Привык, что к нему кидаются по первому хныканью и всё в зубах тащат. Таканори-сану следовало бы поменьше его капризам потакать, может, тогда бы он утих наконец. Я бы ещё понял такое поведение, будь ему, ну, не знаю, семнадцать лет, да даже восемнадцать… Но в двадцать четыре, как по мне, уже следует быть серьёзнее и уметь свои эмоции держать под контролем. А он всё ребёнка трёхлетнего из себя изображает.
Юу хотел было возразить, что Койю вовсе ничего не изображает, он такой по сути, и ему незачем устраивать показательные дикие истерики, чтобы заставить супруга плясать под свою дудку; омеге просто совершенно это не нужно, Таканори и так готов выполнить любой его каприз, стоит только сказать — и Койю тут же получит всё, что захочет. И что плачет он из-за того, что ему и в самом деле плохо, сильные переживания из-за бесплодия для омеги вполне в порядке вещей… Но Юу вовремя решил не лезть, захлопнул рот и только плечами повёл. С Кензо спорить бесполезно, он из тех людей, которых чужое мнение не интересует вообще, ему плевать, выдвигает своё вперёд, и всё, его не сдвинешь.
Кензо, явно не подозревавший о его мыслях, осторожно заглянул в комнату через щель. Таканори, всё ещё прижимавший дрожащего Койю к себе, мигом обернулся и зашипел, как злая змея:
— Пошёл вон, не нервируй.
Юу, услышавший его, на всякий случай отошёл от двери подальше. Нервный Таканори был крайне невоздержан на язык, порой у него вылетали такие выражения, что портовый грузчик бы засмущался. Злился он до такой степени, чтобы материться, нечасто, но если такое происходило, с тяжёлой руки обычно попадало и Кензо, и Юу.
— Но, Таканори-сан… — заикнулся было Кензо.
— Пошли вон, сказал, оба! — рявкнул Таканори, наливаясь синевой. — Попадётесь мне на глаза до утра — уволю!
Кензо заскрипел зубами и, беззвучно матюкнувшись, отошёл от двери. Засунув руки в карманы мокрого пиджака, он краем глаза посмотрел на Юу, и тот передёрнулся — такая отчаянная ненависть горела у него во взгляде.
— Пошли, — буркнул Кензо. — Лучше и впрямь его не бесить. Неохота из-за такой ерунды работы лишиться.
Юу фыркнул:
— Ты чем-то недоволен? Когда у нас ещё рабочий день заканчивался в восемь вечера?
Кензо поджал губы и махнул рукой.
В квартире наконец воцарилась тишина. Таканори вздохнул и, последний раз поцеловав супруга в макушку, слегка отстранил его от себя, заглядывая в лицо.
— Ну? Успокоился, солнце? — участливо спросил он, убирая с лица длинную светлую чёлку.
Койю шмыгнул распухшим носом.
— Да вроде бы… — сдавленно ответил он и опустил голову. — Это Юу дёрнул Кензо, а он — тебя, да? Извини, я думал, он не станет этого делать, я не хотел тебя отвлекать…
— Забудь, всё нормально. Я уже домой собирался ехать, когда Кензо мне доложил, — Таканори махнул рукой. — С контрактом днём закончили, я мог ещё раньше вернуться, но мне по пути Ютака позвонил и сказал, что один из головных компьютеров где-то вирус поймал, вот я и рванул в офис.
Койю слабо улыбнулся. Ютаку он хорошо знал, пожалуй, единственного из всех подчинённых супруга. Приятный добродушный альфа был университетским другом Таканори, его бессменным на протяжении многих лет заместителем и правой рукой во всех делах; неудивительно, что, услышав его рассказ о вирусе, Таканори тут же сломя голову полетел на работу.
— Надеюсь, там ничего серьёзного.
— Ничего. Системы почистили, и всё, эта гадость даже файлы никакие побить не успела. Похоже, это мне кто-то из конкурентов попытался напакостить, пф, как смешно. Хотя вообще-то мне очень повезло, что Ютака в университете хакерством баловался и умеет управляться с вирусами, — Таканори потёр ладонью затылок и, хлопнув ресницами, протянул руку, дотрагиваясь ею до щеки супруга.
— А… А контракт как? — Койю прикрыл глаза. — Всё получилось?
— Да. Всё сложилось как нельзя лучше, с завтрашнего дня начнём разрабатывать проект, — Таканори улыбнулся краем рта и поцеловал его в лоб. — Ну, а ты чего? По какому поводу плач, доктор что-то не то опять сказал?
Койю угрюмо кивнул.
— Я же говорил тебе, не надо к незнакомым докторам ездить, — Таканори на секунду закатил глаза и взъерошил волосы пальцами, — всё равно ничего хорошего они тебе не скажут.
— Этот урод просто все границы перешёл, — желтоватые глаза омеги вновь начали наливаться слезами. — Представляешь, прямо так мне и сказал: «забудьте о ребёнке, медицина бессильна»! Да ещё с таким намёком, будто ты собираешься со мной развестись, нарочно не идёшь на осмотр и не хочешь этого ребёнка! — Койю всхлипнул, опустил ресницы и прижался головой к его груди. — Но я же знаю, что это не так… Не так ведь, правда?
Таканори вздохнул. Видимо, врач не из тех, кто стелется перед богатыми пациентами, а Койю не привык к тому, чтобы ему грубо и в лицо высказывали правду.
— Ну, конечно же, не так, малыш, — он приложился щекой к макушке омеги. — Правда, не то чтобы я так уж горел желанием отцом становиться, но я бы точно не стал нарочно скрывать от тебя какие-то свои проблемы и увиливать от осмотра. Если хочешь, я могу его пройти.
— Не надо, лучше со своими головными болями сначала разберись. Я и так знаю, что проблемы у меня, — чуть слышно отозвался Койю. — Меня ведь тогда предупредили, что, скорей всего, детей у меня больше не будет… Но всё равно это не повод для этого врача так грубить!
— Да уж. Существует хотя бы элементарная вежливость, — недовольно протянул Таканори.
— Вот! — всхлипнул Койю. — Даже ты понимаешь, что это слишком грубо!
Опять затрясшись, он принялся дрожащими ладонями размазывать по щекам чёрные подтёки.
— И из-за этого моё солнышко так горько плачет? — Таканори притянул его к себе. — Койю, да ладно тебе, плюнь и разотри. Небось, этот врач просто понял, что ты чувствительный, и что ребёнок для тебя — слишком больная тема, вот и решил тебя ткнуть, бывают такие медики, нравится им над пациентом поиздеваться, понимаешь?
— Просто который по счёту врач уже, и все они говорят примерно одно и то же с разной степенью грубости, — плаксиво воскликнул Койю. — Упёрлись, блин, как бараны, в свою аномалию, они, похоже, этим объясняют всё, в чём не могут разобраться. Ну что им мешает сказать, что да, я стопроцентно бесплоден из-за того аборта, или что дело не в операции, и шансы ещё есть, а? Как я могу лечиться, если я даже не знаю, что со мной не так?!
