От тяжких мыслей его отвлекла дотронувшаяся до плеча холодная рука; Таканори тихонько подошёл к нему сзади и погладил. Он успел переодеться и стоял сейчас в красивом бежевом костюме с атласными чёрными вставками; шею его охватывала достаточно массивная цепь, но она совсем не казалась вульгарной, скорее даже придавала образу некоторую брутальность, однотипные браслеты позвякивали на его запястьях. А растрёпанные светлые волосы без должной укладки спадали на лоб.

— Что случилось, солнце? — с тревогой спросил он, перехватывая в отражении взгляд супруга. — Ты какой-то пришибленный сегодня.

— Я в порядке, — Койю улыбнулся ему. — Просто нервничаю немного. Всё-таки первое такое масштабное мероприятие за последние два года…

— Не беспокойся, всё будет в порядке. Это же не показ какой-нибудь, от которого твоя карьера зависит, — Таканори засмеялся и поцеловал его в макушку, после чего присел перед ним на корточки, заглядывая в глаза. — Ты последнее время слишком часто о чём-то нехорошем думаешь, судя по выражению твоего лица. Не хочешь рассказать, что тебя беспокоит?

«Да пытался сто раз, ты же сам мне не веришь…»

— Нет… Ничего, Така. Я не слишком хорошо себя чувствую и беспокоюсь за ребёнка, вот и всё, — Койю покачал головой. — Доктор мне сказал, что это, в целом, нормально и скоро пройдёт. И велел просто почаще себя развлекать, не думать о плохом.

— И правильно он сказал, тебе нельзя нервничать. Что ж, тогда сейчас и будем давить твои плохие мысли. Смотри-ка.

В его руках магическим образом возникла маленькая бархатная коробочка, перевязанная атласными ленточками. Койю машинально тронул пальцами бриллиантовый чокер, застёгнутый на шее и прикрывавший собой шрам. Дежавю какое-то, невыносимо знакомая сцена…

— Если честно, я сначала думал приберечь эту штучку до рождения маленького, — бормотал Таканори, ловко разматывая пальцами ленточки, — как бы ответить дорогим подарком на ещё более дорогой подарок. Но я вижу, что ты грустишь. И потом, я терпеть не могу покупать подарки сильно заранее, мне кажется, что это бессмысленно. Дарить надо сразу, а к следующей дате ещё что-нибудь интересное найдётся. Ну и, в общем… В итоге я решил не ждать.

Он наконец откинул назад крышку, и Койю невольно прикусил губу, чтобы в очередной раз не вскрикнуть. В бархатную подушечку было аккуратно вдавлено кольцо, но какое! Сплетение тоненьких ободков из белого золота венчал огромный, длиной со среднюю фалангу его пальца, прямоугольный драгоценный камень насыщенного жёлтого цвета, по бокам его окружала россыпь более мелких прозрачных «собратьев». Едва на камни попал электрический свет, многочисленные грани заискрились, заиграли разноцветными огоньками.

— Ой… — только и смог сдавленно пискнуть Койю, кожей чувствуя, как загорелись щёки. — Така, это…

— Жёлтый бриллиант, да, — весело ответил на невысказанный вслух вопрос Таканори с такой интонацией, как будто преподнёс ему милую и недорогую плюшевую игрушку. Положив коробочку на стол, он быстро вытащил украшение, взял руку супруга и надвинул ободок на средний палец. — Абсолютно природный, тридцать каратов. А по цвету — прямо под твои глаза, да?

Кольцо оказалось тяжёлым, тонкий палец едва не согнулся под ним, но Койю этого почти не заметил — как заворожённый, он смотрел на камень. До этого момента он не чувствовал особой тяги к бриллиантам, коих у него было немало; Таканори верно заметил как-то, что Койю охладел к украшениям, он постоянно носил лишь серьги и обручальное кольцо, тоже весьма, кстати, массивное. Но этот жёлтый алмаз просто приковал к себе его взгляд. И Койю уже чувствовал, что не расстанется с ним.

— Когда мне его привезли, я сначала подумал, не тяжеловато ли оно для тебя будет, — Таканори покачал головой и легонько потёр костяшки, — пальчики-то тоненькие. А потом, — он вдруг рассмеялся, — ювелир мне сказал, что это кольцо должен носить самый красивый омега в мире. И я понял, что если я от него откажусь, то фактически заявлю, что ты у меня не самый красивый, а это же неправда.

— Ты сумасшедший… — прошептал Койю и нервно сглотнул.

— Может быть, — бездумно отозвался Таканори. — Но ради тебя я готов на всё. Даже сойти с ума.

Койю невольно дёрнулся, Таканори ведь понятия не имеет, насколько на самом деле правдива эта фраза.

— Спасибо, — он улыбнулся и, вытянув шею, поцеловал супруга в уголок губ. — Оно великолепно. Вот ведь… Теперь я даже не знаю, смогу ли отплатить тебе за такой подарок своим.

— Забудь, — отмахнулся Таканори, — я не на это рассчитываю, ты ведь знаешь. Просто хочу, чтобы ты был счастлив.

Койю ещё раз дотронулся до его губ, хитро улыбнулся и встал с обитой бархатом скамьи.

— Что ж, тогда настала моя очередь. Подожди здесь минутку, ладно? Сейчас принесу.

Таканори с готовностью кивнул. Койю почти бегом прошёл до гостиной и через пару минут вернулся, держа в руках небольшой кружевной кулёк. Поймав удивлённый взгляд Таканори, Койю улыбнулся и протянул ему свёрток.

— Что это? — с неприкрытым интересом протянул Таканори, забирая у него подарок. — Ой, там что-то живое… Брыкается как, — он тут же вздрогнул, взглянул на супруга и на полном серьёзе спросил: — Солнце, только не говори мне, что я так заработался, что пропустил твои роды…

Койю, не удержавшись, громко расхохотался.

— Ну нет, это было бы уж слишком. Не переживай, почти три месяца ещё, — сообщил он, погладив живот, и хихикнул. — Откинь одеяло-то.

Таканори послушно выполнил приказ и растерянно захлопал глазами, Койю тоже с интересом взглянул на открывшуюся картину и невольно улыбнулся. На белом фоне виднелась крохотная чёрно-рыженькая острая мордочка с крутым лобиком, большими круглыми глазами и ушками, смешно торчащими вверх, но загнутыми на кончиках. Едва одеяло откинулось, «новорождённый» сонно моргнул, зевнул, демонстрируя маленькую розовую пасть, отчаянно завертелся и громко залаял.

— Щенок! — ахнул Таканори.

— Точно! — засмеялся Койю и, воспользовавшись тем, что супруг ошарашен до предела, быстро вытащил из одеяла крохотного, чуть больше его ладони собачонка. — Прошу любить и жаловать нового члена семьи. Это Корон, ему два с половиной месяца. Чихуахуа, самый породистый, его буквально час назад привезли из питомника.

Побледневший Таканори осторожно забрал у него весело повизгивающего Корона и поднял на супруга широко распахнутые глаза. В голубых радужках виднелась растерянность и светилось полнейшее счастье.

— Я всю голову сломал, пока думал, что тебе подарить, — улыбнулся Койю. — Думал, что преподносить очередные часы или ручку глупо, ты это и сам себе можешь купить, а мне хотелось дать тебе что-то такое, что ты сам никогда бы себе не приобрёл. Думал, думал… А потом вспомнил, что ты мне когда-то очень давно, ещё до свадьбы, говорил, что мечтаешь о собаке, но никогда её не заведёшь, потому что тебя почти никогда не бывает дома и несчастная псинка будет от тоски выть.

«Спасибо, Койю, — мысленно добавил он про себя, — вовремя ты мне подкинул это воспоминание. Така, похоже, счастлив…»

— Да, это правда, я о собаке с детства мечтал. Но сначала родители не позволяли, у отца аллергия была, а потом… — у Таканори задрожал голос, и он прикусил губу, глаза, казалось, даже увлажнились немного. — Солнце, я… Я даже не знаю, что сказать, у меня просто слов нет…

— И не говори, я по твоему лицу всё вижу. Значит, угодил, — весело отметил Койю и, протянув руку, погладил щенка между ушами. — Можешь не волноваться, от тоски он не завоет, я составлю ему компанию, пока ты на работе. Да и мне будет не так скучно сидеть в декрете.

Таканори прижал к себе Корона, который всё норовил облизать ему лицо, и закрыл глаза. А Койю невольно улыбнулся. Ему пришло в голову, что, наверное, впервые за всё время брака он видит супруга таким безмерно счастливым. Подумать только, человеку, у которого в жизни есть всё, для счастья не хватало лишь крохотного пушистого комочка.

***

Когда Таканори сказал, что решил придать мероприятию размах, Койю даже не представлял себе, какого размера будет этот самый размах. На деле оказалось, что супруг, долго не думая, снял банкетный зал одной из самых пафосных гостиниц в центре. Гостей собралось множество, почти двести пятьдесят человек. Естественно, среди них было полно журналистов и фотографов.