До назначенного часа оставалось не так много времени, Йошики удовлетворённо оглядел украшенную гостиную, поднялся на второй этаж и заглянул в спальню.
— Аргх, так облипает… Как же непривычно.
Хиде ворчал перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя со всех сторон и дрожащими пальцами пытаясь завязать галстук. Он выполнил данное вчера обещание, натянул на себя тонкую тёмно-красную рубашку и кожаные брюки. Йошики слегка прикусил губу при виде такого зрелища, подошёл к нему и перехватил руки.
— Тебе идёт. А галстук завязывать необязательно.
— А мне хочется, — Хиде улыбнулся краем рта и опять принялся дёргать узел. — Вот ведь… Я последний раз галстук надевал на конференцию по поводу роспуска группы. Вроде как серьёзное мероприятие, надо было прилично выглядеть. А теперь чего-то вот не могу, разучился…
— Дай я.
Йошики выхватил у него концы и принялся осторожно затягивать ленточку. Хиде слегка наклонил набок голову и, протянув руку, поправил его старательно уложенные русые волосы.
— Ты прямо как примерная жена, Йо, — с усмешкой констатировал он. — Поправляешь мне галстук…
— Ага, и нянчу тебя, — язвительно отозвался Йошики, оставив в покое узел и уставившись ему в лицо хитро сощуренными глазами. — Ты мне и вместо мужа, и вместо ребёнка капризного временами.
— Кто бы говорил, — Хиде потянул его за подбородок и поцеловал в губы; почувствовав, как Йошики дёрнулся, усмехнулся и обнял его за талию. — Не бойся, я аккуратненько. Я давно уже научился тебя целовать и не смазывать помаду при этом.
Пианисту на помаду было плевать, поэтому он абсолютно не возражал, вполне охотно отвечая на поцелуй и прихватывая его губы в ответ. Обоих отвлёк мелькнувший за окном свет фар. Йошики торопливо глянул на себя в зеркало, поцеловал возлюбленного и поспешил вниз. Накинув на плечи пальто, чтобы не простудиться, он выскочил на крыльцо. Тоши как раз выбирался из такси, зябко закутываясь в кожаную куртку и пряча нос в тёплом сером шарфе. Он постоянно странно оглядывался по сторонам, будто ожидал какого-то нападения, и поминутно ощупывал карман. Но, когда Йошики, запыхаясь, подскочил к нему, улыбнулся и, показалось, растерял всю напряжённость.
Пианист думал, что сможет держать свои эмоции под контролем, но от детского желания обнять друга в итоге так и не удержался. И от того, что Тоши уткнулся носом ему в плечо и так же крепко сжал в ответ, на душе разом стало как-то тепло.
— Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть, Йо…
Он пытался что-то сказать, но получалось путано, и Йошики, улыбнувшись, слегка отстранил его от себя.
— И я рад, что ты всё-таки смог приехать. Пойдём в дом, чего на улице мёрзнуть. У нас ещё будет время наговориться.
Хиде, решивший не высовываться на улицу, ждал их в гостиной. Тоши, увидев его, тихонько кашлянул, а гитарист поспешно встал с кресла. Они явно напряглись при виде друг друга, со стороны это было очень заметно. А Йошики невольно вспомнил укоризненный и сердитый взгляд Хиде на финальном лайве и прикусил губу. Впрочем, он уже выяснил, что Хиде на самом деле умеет долго обижаться; то, что ему хочется забыть, он выбрасывает из головы, но есть вещи, которые даже ему сходу простить очень сложно.
— Хиде… — слегка сдавленно протянул Тоши и тут же широко улыбнулся. — Вот чертяка, вообще не изменился!
— Это был комплимент или не очень? — Хиде рассмеялся и вытянул руки. — Иди обниму.
Йошики тихонько выдохнул с облегчением. Хотя он видел, что глаза у Хиде, несмотря на смех, остались очень напряжёнными.
Вечер пошёл своим чередом. Какое-то время они провели за столом, непринуждённо болтая о разном и старательно обходя нехорошие темы вроде секты и распада «X». В этих разговорах всё же чувствовалась некоторая натянутость, Йошики впервые за долгое время ловил себя на том, что он просто не знает, о чём разговаривать. Тем более с Тоши — сколько он помнил себя и их отношения, у них никогда такого не было, темы для обсуждения находились всегда, и им не бывало скучно во время этой болтовни. Теперь же он старательно улыбался, но чувствовал какой-то незримый барьер, прямо как тогда, с Хиде — стеклянная и хрупкая, а стена, которую надо как-то разрушить. Тоши, впрочем, тоже заметно нервничал. Один только Хиде, нахлебавшись шампанского, развеселился и то и дело дёргал их обоих, подбрасывая новые темы.
— Йо, Йо, а расскажи ему про ту музыку! — подпрыгивал гитарист, поблёскивая глазами. Йошики слегка вскинул брови, не понимая, о чём он, и Хиде округлил глаза: — Ну помнишь, ту, которую ты написал, когда мы помирились. Ты пообещал поберечь её для Тоши!
Тоши удивлённо кашлянул и посмотрел на друга:
— Ты написал для меня песню? Серьёзно?
Йошики слегка нахмурился, вспомнив тот разговор.
— Я её для себя написал, — сказал он наконец. — Собирался вообще её оставить без слов и исполнять на рояле. А потом как-то так получилось… И Хиде сказал, что никто её лучше тебя не споёт.
Тоши прикусил губу и отвёл в сторону глаза, а Йошики повернулся и принялся отнимать у Хиде десятый по счёту бокал шампанского.
— Ну-ка, дай сюда, тебе уже хватит.
Пианист уже отвык постоянно следить, чтобы Хиде не напивался — тот вроде бы сам относительно научился себя контролировать — и в итоге упустил момент, когда возлюбленный опьянел. Хиде ещё не был в хлам, но что-то слишком уж он развеселился и разболтался.
— Ну-у-у, верни, изверг! — Хиде обиженно надулся и вцепился пальцами в ножку фужера. — Это же просто шампанское, от него плохо не будет!
— Ты даже от него пьянеешь почти мгновенно, — отрезал Йошики, — и ещё как плохо будет, голова станет болеть весь день.
Хиде фыркнул, но всё-таки позволил ему забрать бокал и потянулся к бутылке с колой.
— Да ладно тебе, Йо. Сегодня есть все поводы напиться, — Тоши вдруг улыбнулся.
— Вот! — обрадованно воскликнул Хиде, уставившись на него осоловелыми глазами. — Спаситель мой, дай поцелую, — и в ту же секунду полез обниматься; Тоши даже не успел шарахнуться от него в сторону, и Хиде повис у него на шее. Йошики поймал его совершенно беспомощный и растерянный взгляд и ухмыльнулся — растерял выдержку, дорогой, скорость реакции уже не та, а Хиде по-прежнему шустрый, и от него не так-то просто увернуться, тем более когда он пьяноватый.
— Поводы-то есть, — делано спокойно произнёс он, наблюдая, как Тоши, нервно посмеиваясь, всё-таки пытается отцепить от себя гитариста, — только сейчас это чудо напьётся, а завтра весь день будет лежать, охать, жаловаться на головную боль и действовать мне на нервы. Знаю, проходили уже.
— Какой же зануда временами, а, — мученически вздохнул Хиде, отстранился и принялся прихлёбывать колу. — Постоянно меня воспитывает, представляешь, Тоши?
Пьяный и надувшийся Хиде со стороны выглядел так забавно, что Йошики невольно прыснул со смеху, а за ним и Тоши.
— Кое-какие вещи никогда не меняются, — констатировал он со смехом. И, вдруг разом посерьёзнев, опять посмотрел на раздражённо приложившегося к своему фужеру Йошики. — И всё-таки, та песня…
— Хочешь её послушать? — Йошики улыбнулся. — У меня есть запись альбома, могу поставить. Или, если хотите, — он глянул на Хиде, — можем пойти в залу, сыграю.
Гитарист чуть подрагивающими пальцами приподнял его закреплённую бандажом кисть и тревожно напомнил:
— Йо, у тебя же рука болит. Ты эти дни только и делаешь, что таблетки пьёшь…
— Ерунда, — со вздохом отозвался Йошики. — Если бы меня это волновало, я бы не играл уже давно. От одной мелодии хуже не станет.
— А что, рука так и не восстановилась? — подал голос Тоши, молча наблюдавший за ними. — Я думал, ты уже давно что-то с ней сделал…
Йошики мотнул головой.
— Как видишь, нет… Да и со спиной по-прежнему неприятности. Инвалид я, что уж говорить. Делать-то со всем этим что-то надо, даже не что-то, а операцию, серьёзную, но я всё никак не могу решиться, надеюсь тайком на чудо. Ладно, ни к чему аппетит портить разговорами о моих болячках. Пойдёмте.
