— Когда это ты успел стать таким заботливым?
Хиде беззлобно усмехнулся и поцеловал его в самый уголок рта.
Йошики так больше и не уснул. Остаток этой беспокойной ночи пианист просто лежал на груди тихо сопящего Хиде и прислушивался к тому, как спокойно и размеренно бьётся его сердце, успокаивая таким образом себя и чуть слышно шепча, что всё хорошо.
***
Хиде никогда не любил рано вставать. Он почти всегда просыпался одновременно с Йошики, однако предпочитал сразу не вскакивать, а поваляться с закрытыми глазами ещё какое-то время. Чтобы, когда Йошики всё же попытается растолкать его, дёрнуть его за руку и затащить обратно под одеяло. Не сказать чтобы Йошики имел что-то против таких уловок, нет, ему и самому нравилось порой, если не надо было никуда торопиться, полежать с ним в обнимку; просто он удивлялся, до чего же ребячливо Хиде порой ведёт себя. Его привычки почти не изменились с самого их знакомства. А ведь прошло больше десяти лет…
Вот и сегодня Йошики, поцеловав его в пушистую макушку, выбрался из постели первым и пополз в ванную умываться.
Машинально застёгивая рубашку, пианист сонно хлопал ресницами. Пальцы подрагивали, мелкие пуговицы с трудом проскальзывали в свои петли. Глаза внимательно изучали отразившееся в зеркале бледное лицо. Хорошо, что ему сегодня вроде как никуда не надо — Йошики планировал провести день дома, за роялем — а то после полубессонной ночи, полной кошмаров, вид у него не особенно цветущий. Лучше не попадаться никому на глаза в таком.
Йошики вернулся в комнату и присел на кровать, дёргая сопящего возлюбленного за острое плечо.
— Хиде, подъём.
Розововолосая голова не оторвалась от подушки. Не раскрывая глаз, Хиде сладко зевнул, зарылся носом в одеяло и мирно засопел дальше.
— Хидето, — Йошики почти никогда не называл его полным именем, только в те редкие моменты, когда по-настоящему злился. Он попытался таким образом, голосом, показать, что не отстанет, и довольно сильно пихнул его в спину. — Просыпайся, говорю. У кого запись сегодня?
— У-у-у… — недовольно протянул из-под одеяла Хиде, поворочавшись. — Да пошло оно всё, не хочу никуда, я не выспался!
— Такой себе аргумент, — Йошики хмыкнул и, нависнув над ним, боднул носом в щёку. — Давай, поднимайся, а то опоздаешь.
Хиде резко повернул голову, и Йошики уткнулся прямо ему в губы; дёрнувшись, собрался отстраниться, но Хиде тут же обнял его обеими руками и крепко прижал к себе.
— Не раньше чем получу от принцессы полноценный утренний поцелуй, — с усмешкой прошептал он, прихватывая губы.
Светло-карие глаза весело блеснули, Хиде ловко повалил возлюбленного на спину, тут же перехватывая за хрупкие запястья и прижимая их к подушке, чтобы не дать вырваться.
— Шантажист… Знаешь ведь, что я не откажу.
Йошики вымученно улыбнулся и потянулся к нему. Поцеловал в прикрытый пушистой чёлкой лоб, в нос, высвободил из захвата одну руку и зарылся пальцами в спутанные со сна малиновые волосы… Добравшись наконец до полуоткрытого рта, он обвёл языком контур губ, слегка раздвинул их и углубил поцелуй, ощупывая кончиком зубы. Этот поцелуй был начисто лишён даже намёка на страсть, зато наполнен необычайной нежностью, которую оба невольно в него вкладывали.
— Доволен? — с некоторым ехидством спросил Йошики, отлепившись от него наконец и погладив по щеке ладонью.
— Ещё бы. Теперь мне обеспечено хорошее настроение на весь день, — Хиде чмокнул его в кончик носа напоследок и отстранился. — Хотя я не отказался бы от продолжения.
— Продолжение вечером будет, — Йошики фыркнул и шлёпнул его по руке. — Иди умывайся, чудо.
— Как скажете, лидер-сан, — шутливо отозвался Хиде, сполз с кровати и, потянувшись, исчез в ванной, откуда тут же донёсся плеск воды и довольное пофыркивание.
В другое время Йошики бы умилился, но сейчас он только нервно сглотнул. Лидер-сан. С недавних пор такое обращение заставляло его передёрнуться, хуже «принцессы». Он ведь уже никакой не лидер-сан, всё его лидерство полетело коту под хвост с распадом «X». Конечно, Хиде просто шутит или по старой привычке называет его так… Но всё равно это не радует. И почему сейчас это вдруг вызвало особое беспокойство?
Вздрагивая, Йошики быстро запахнул рубашку, прикрывая шею высоким воротником, и встал.
Он спустился на первый этаж и прошёл в кухню. На высокой стойке из чёрного дерева белел небрежно брошенный конверт — похоже, эта вещь принадлежала Хиде, он явно, приехав вечером, временно положил её здесь, а потом забыл забрать. Может, документы какие, лучше отнести это в спальню, а то потеряется. Йошики осторожно подобрал конверт, а тот оказался распечатанным, и из него выпал продолговатый бело-красный листок. Внутренний голос зашептал, что не нужно это трогать, лучше уложить обратно и отнести на место. Но Йошики всё же поднял листочек и уставился на него. И тут же почувствовал, как сердце сделало неприятный кульбит и ухнуло в пропасть.
В его дрожащих тонких пальцах оказался посадочный талон на имя Хидето Мацумото. «Japan Airlines», рейс Лос-Анджелес — Токио, вылет в семь тридцать вечера по местному времени двадцать седьмого апреля.
Перед глазами опять пронеслась опустевшая токийская квартира и мёртвый Хиде с пустыми глазами.
От ужаса Йошики выронил бумажку. Как такое может быть? Он же был уверен, что ему этот ужас лишь приснился, что злосчастное второе мая уже миновало. Что происходит?
Со стороны лестницы послышались лёгкие шаги. Пианист быстро подобрал билет, сунул его назад в конверт и опустился на высокий табурет, сжимая пальцами виски.
— Йо, ты чего? — подошедший сзади Хиде обнял его за талию и поцеловал в шею, на мгновение уткнувшись носом в мягкие волосы.
— Ничего, — Йошики натянуто улыбнулся краем рта. — Задумался немного. Завтракать будешь?
— Пожалуй, я только кофе выпью, — Хиде весело рассмеялся и потёр рукой затылок. — Мне трудно работать на полный желудок, ощущение такое, будто меня живот вместе с гитарой вниз тянет.
— Знаю, Хиде, — Йошики легонько потянул его за волосы, прикоснулся губами к скуле и попытался слезть с табурета. — Сейчас сварю.
— Сиди, я сам всё сделаю.
Хиде выпустил его из объятий и пошёл к столику напротив, на котором стояла кофемашина. Йошики, у которого в секунду отшибло аппетит, подпёр рукой голову и стал бездумно наблюдать за ним.
— Хиде…
— М? — тот обернулся.
— Слушай, по поводу твоего отлёта в Токио…
Йошики решился всё-таки заговорить с ним на эту тему. Он обычно старался особо не прислушиваться к своим дурным предчувствиям, тем более что они частенько не оправдывались, но сейчас они прямо-таки вопили ему об опасности. И пианист подумал, что ему надо сделать всё возможное, чтобы Хиде передумал и остался дома. Даже если это был всего лишь дурной сон, Йошики не хотел рисковать.
— А что с моим отлётом? — удивлённо спросил Хиде, ставя на столешницу две маленькие дымящиеся чашки и запрыгивая на табурет.
— …Может, ты отложишь его ненадолго? — Йошики нервно сглотнул и поднял на него глаза.
Хиде чуть не пролил кофе себе на колени.
— Ну ничего себе предложение! Как ты себе это представляешь? Я же уже билет купил и маму с папой предупредил, что приеду! — с возмущением воскликнул гитарист и фыркнул, сдувая с носа густую чёлку. — Вылет завтра, поздновато уже задний ход давать.
— Я знаю, — Йошики прикусил губу, ощущая быстро растущее беспокойство. — Просто я подумал, может, ты подождёшь ещё недельку? Я закончу свои дела и с удовольствием составлю тебе компанию. Неужели тебе надо обязательно вот так срываться сию секунду и бросать меня здесь одного?
Хиде растерянно захлопал ресницами и окинул возлюбленного недоуменным взглядом светло-карих глаз.
— Йо, прекрати, ты меня пугаешь. Что с тобой такое? Ты с ночи какой-то странный.
Йошики опустил глаза.
— Мы же обсуждали эту поездку, — недоуменно продолжил Хиде и отхлебнул кофе. — У меня в Японии ещё есть кое-какие дела, может, не особо серьёзные, но их надо сделать. Да и вещи некоторые там остались… Если уж мы с тобой решили переехать сюда навсегда, к этому надо основательно подойти. И потом, я родных уже почти полгода не видел, скучаю, знаешь ли, — гитарист увидел, как Йошики скривился буквально на секунду, поставил домиком брови и сжал его руку. — Ну не обижайся, мне очень хорошо с тобой, правда, я не пытаюсь от тебя удрать. Просто хочется повидать семью. И ты вроде как ещё вчера не имел ничего против!
