— А ты как думаешь? — наклоняюсь и целую его приоткрытые губы, нежно покусывая их.
— Ты говорила с Марго? — догадался он.
— Говорила…
— Ты уверена? — он нетерпеливо сжимает мои плечи.
— Я хорошо себя чувствую. Хочу тебя…
Стягиваю с него пижамные штаны. Он возбужден… Шумно выдыхает, когда трусь грудью об него, которая стала настолько чувствительной, что дрожь волнами пробегает по моему телу.
— Сегодня я сверху.
— Иди уже ко мне. Я скоро лопну…
Ян тянет к себе. И не сдерживает стон, когда оказывается внутри. Так аккуратно двигается, будто я нежный цветок и могу сломаться в любой момент. Подстраиваюсь под него и ускоряю темп. Он резко садится и сжимает мне ягодицы. Я держусь за плечи. Моя голова чуть откинута назад. Муж целует шею и водит по ней языком, а грудь касается его кожи — это вызывает прилив ощущений.
Мне настолько хорошо, что растворяюсь в этом наслаждении. Мы изголодались друг по другу, и одновременно уносимся на вершину удовольствия…
Тридцать шесть недель. Прием. Контрольное УЗИ.
Яну сегодня удалось вырваться и прийти вместе со мной.
— Перевернулся. Головное предлежание, — говорит Маргарита Львовна и как-то нерадостно.
— Хорошо, что он перевернулся. Теперь операция не потребуется.
На предыдущем исследовании, наш малыш сидел, но дети могут менять свое положение и я не переживала. На всякий случай была предупреждена, чтобы настраивалась на операцию.
— Нет, Тина. Операция необходима, — заявляет она.
— Почему? — спрашиваем вместе с Яном.
— Плод перевернулся, но обвит пуповиной. Но главное другое: ребенок слишком крупный для тебя. Во время родов может застрять в родовых путях, у тебя таз узкий. Не сможешь сама родить. Будь он меньше, а так… Ты же не хочешь рисковать?
— Мне хочется самой родить, — настаиваю.
— Я запрещаю по медицинским показаниям, — подытоживает Марго. — Назначу операцию через три недели. Тянуть не станем. Ян, хоть ты убеди жену!
— Тина, действительно, так будет лучше.
— Можно подумать у меня есть выбор…
Послезавтра я должна лечь на плановую операцию. И, наконец, познакомлюсь с нашим ребенком. Кто он: мальчик или девочка? Пол так и не пожелала узнать, никаких покупок не делала, решив это оставить на бабушек, как только он появится на свет — пару дней им должно хватить. В этом смысле я суеверна.
К концу тридцать девятой недели, живот стал огромным, я похожа на неповоротливую слониху, что не вижу своих ног. Хотя Ян умиляется от моего вида. Конечно, это же не он передвигается с трудом. Я очень устала, и поясница все время болела. Беременность — это прекрасно, но последние недели ожидания выматывают…
Мы пили чай. Все меня подбадривали, веселили и развлекали. Мое душевное спокойствие абсолютно у всех на первом месте. Надо мной трясутся, окружили такой заботой и вниманием, что боюсь обнаглеть.
Я потянулась за конфетой, но внезапно меня пронзила острая боль…
Закричала, схватившись за живот.
— Тина? — разом сказали все.
— Началось…
Ян отвез в больницу, по пути вызвав Маргариту Львовну. К нашему приезду все было готово. И вот, меня везут в операционную. Мужа прошу уйти, он хотел присутствовать, но я против подобных зрелищ…
Мне ставят местный наркоз. Через некоторое время начинается операция. Действия врачей слаженные и привычные. И вот, помещение пронзает громкий крик.
Я улыбаюсь, хочу увидеть малыша: узнать дочь или сын…
Не успеваю. Теряю сознание…
Эпилог
«Ян. От циника до ручного зверя».
Я меряю шагами больничный коридор…
Операция занимает не более получаса, но за непродолжительное время успеваю обрасти беспокойством за любимую и ребенка. Думал, готов встретить этот день… но… Невозможно все предугадать…
Вспомнился совсем другой день. Когда столкнулся в клубе с Тиной. И все последующие события до сегодняшнего момента.
…Я торопился, был зол, как это часто бывало. Бывшая жена в очередной раз «вынесла мозг». А тут… Мой костюм пропитан насквозь сладко пахнущими коктейлями. И эта девчонка смотрит, хлопая глазами, и даже не думает извиниться. Кричу на нее, а она дерзко отвечает, будто это я виноват. Возмущен до предела таким поведением. Как она посмела? Иду за Олегом. Застаем девчонку в служебном помещении, потерянной и расстроенной. Поднимает свои серо-зеленые глаза и внутри что-то щелкает, задевает за живое, трогает… Она красивая, но ее красота не такая как у большинства привлекательных женщин, редкая что ли, необычная, будто светится изнутри… И этот факт бесит, что девчонка нравится мне. Вдобавок: совсем молоденькая, таких обхожу стороной — ни опыта, ни фантазии. Злюсь еще больше, послав ей максимально безразличный взгляд. Уже на улице подумал, что не стоило так себя вести, по сути, из-за куска ткани. И готов изменить решение об увольнении. Жду. Но увидев ее, меня снова заносит. На что она гневно отвечает. Я причиняю ей боль. И начинаю себя ненавидеть за это… Что нашло на меня? Она уходит. Смотрю вслед…
Через бармена передаю конверт с расчетом, за которым девчонка не пожелала прийти. Признаться, удивила. Или обиделась на фразу о деньгах, решила показать гордость. Да я понял свою ошибку: не похожа она на охотницу за деньгами. Особенно, когда пришла вернуть деньги, ждал ее визита. Чувствую себя паршиво, когда опускаюсь до грубости… Меня к ней тянет, давно такого не испытывал — это раздражает.
Единственная правильная мысль — выкинуть весь бред из головы.
В новый год возвращаемся с матерью и сестрой из Лондона. У нас гости. Еду заказываю в одном из любимых ресторанов. Когда прихожу рассчитать приехавшего работника, то не могу поверить глазам — Тина. Это имя так и не покинуло меня. Прогоняю ее. И все бы ничего, но звонят из ресторана… Срываюсь и еду. Какая же глупая девчонка, могла бы вернуться. Я чуть не сбил ее, а когда увидел сопротивление и страх, стало противно, но вполне заслуженно она может ненавидеть меня. Засовываю ее в машину и отвожу домой. Для себя решаю, что хочу узнать о ней все…
Мать все уши еще прожужжала, какая милая и работящая эта Тина. Устав слушать, спросил: может она хочет взять ее в помощницы. Надеялся на отказ… Но нет… Еду в ресторан в тот же день. Я вижу, что она не хочет работать в моем доме. Угрожаю и не оставляю выбора. И все бы ничего, этим я наказал себя, подписав приговор. Старался избегать встреч с ней, потом искал повод увидеть… Я запутался…
Уехал к сыну. А вернувшись, узнал, что Тина пропала. Срываюсь и еду к ней. Дверь отрыли не сразу. Включаю свет. Она выглядит заплаканной. И тут случилось то, чего никак не ожидал. Прижимается ко мне, ища защиты. Голова плывет от нахлынувших ощущений. Зарываюсь в ее волосы, пахнущие чем-то сладким, цветочным… У нее горе, ее действия продиктованы этим. Решаю помочь и увожу к себе. Среди ночи она кричит. Прихожу и ложусь, не смотря на стеснения с ее стороны. Она такая маленькая, когда обнимаю и… будто родная…
Я должен разобраться в своих противоречивых чувствах. Почему со мной это происходит? Не привык, забыл, вычеркнул из жизни ненужные эмоции.
В такие моменты лучше всего отвлечься с другой женщиной. Разве думал, что за этим делом застанет та, о которой мечтаю. В ее глазах стояли слезы. И я пытаюсь понять почему? Может, небезразличен ей? Но рядом другая — в тот вечер был жестким и грубым с ней. А из мыслей не исчезала сладкая девчонка…
Зачем-то притащился в деревню. Хотел видеть ее. Разозлился, что уехала, не сказав. Она была обижена на меня, но не созналась. Я чувствовал, Тина испытывает ко мне что-то: просто нравлюсь или больше? Хочу ли знать? Тоже сомневаюсь… Сомневаюсь, что достоин такой девушки.
В один из вечеров мне звонят с ее номера… Тому парню поправил физиономию несколько раз. Как же я орал на всех. Кто-то грозился вызвать полицию. Это привело меня в чувства. Только скандала не хватало. Забрал Тину. Уже дома, раздевая ее, с трудом сдерживался… Я хотел ее. И понимал, сколько бы себя не отговаривал, долго сопротивляться не смогу.
