В очередной раз испытала боль за него. Разве можно его не любить? Разве может он быть в тягость? И, несмотря на все, Макс — смышленый, не отличается от детей его возраста. Но теперь у меня будет больше времени заняться развитием.

— А давай, придумаем сказку? — предлагаю и вижу знакомый блеск любопытства в глазах.

— Это как?

— Я начну рассказывать, ты продолжишь. Будет у нас своя история. А?

— Да, да, да! — заголосил он и начал прыгать на кровати.

— Макс, тише… Вдруг наши бабушки уже спят?

— Они чай пьют. Я проверял.

— В шпиона играешь? — спрашиваю, а сама думаю, лишь за нами с Яном не вздумал следить. И так неудобно предаваться страстям, когда мы не одни.

— Это интересно, — смеется и падает на подушку, — прятался сегодня от них, подглядывал из своего укрытия, а потом услышал «мы сдаемся, выходи», но я же не глупый — подкрался сзади, и тихо ходил за ними. И убежал, как только меня заметили.

— Ах ты, шалунишка, — я схватила его и стала щекотать.

Заливистый смех Макса отразился от стен. И потревожил бабушек, которые тут же прибежали.

— У нас все хорошо, — машу им рукой.

— Я думала, ты спишь, Макс, — сказала Виолетта Павловна.

— Нееет! Мы будем сказку сочинять! — продолжает смеяться он.

— Да, да, не беспокойтесь: я прослежу, чтобы он лег спать.

— Ладно, пойдем, Лида, им и без нас весело.

Бабушки ушли, а мы устроились удобнее и погрузились в сказочный мир — с единорогами, огнедышащими драконами и другими вымышленными существами.

Макс уснул, свернувшись клубочком возле меня. Я поглаживала его по голове, перебирая волосы. Мне нравились эти новые ощущения и эмоции, что поселились внутри с его появлением.

В таком виде нас застал Ян.

— Ого, — удивляется, не ожидая увидеть такую картину, хотя мне кажется это уже привычным, будто всегда укладывала спать, — Тина, у тебя просто талант: заклинатель непоседливых детей, — он подходит и, наклонившись ко мне, нежно целует.

— Надо отнести его. Для меня Макс тяжеловат…

Говорим тихо-тихо, чтоб никого не потревожить.

— Сейчас отнесу, — он аккуратно берет сына на руки. И от этого зрелища по телу разливается тепло. Нет ничего приятнее, чем смотреть на отца со своим ребенком.

— Ты голоден? — интересуюсь, идя следом, но знаю: в такое позднее время Ян крайне редко ест.

— Да, но этот голод к еде не имеет отношения…

— Ян…

— Ты утолишь мой голод, сладкая? — бегло оборачивается, поймав мой взгляд. — Хотя твои глаза говорят сами за себя… Иди, готовься…

Как у него так, получается: возбудить одними словами? Стоит добавить томный взгляд, хитрую улыбку, изгиб бровей… А если приблизится, то его запах, руки, губы, голос, дыхание — сводят с ума. Становлюсь словно пластилин, поддаваясь умелым действиям…

Он мой хищник, я — жертва, добровольно идущая в лапы зверя получить свою дозу сладкой пытки. Сгорать в объятиях и просить еще… и еще…

Я ненормальная, когда дело касается Яна.

— Я одержим тобой, — повторят он мои мысли, целуя мне спину.

Он только вышел из душа… С тела местами капает вода и, попадая на мою разгоряченную кожу от трепетного ожидания, распаляет еще больше.

Хочу повернуться к нему лицом, но он не дает. Вместо этого продолжает целовать и гладить мою спину. Его рука проникает между моих ног… Приподнимаю бедра навстречу…

— Уфф… какая влажная… — он кусает кожу до легкой боли, а я вскрикиваю, уткнувшись в подушку.

— Тшш… — шепчет в ухо, продолжая ласкать меня.

— Ян, дай касаться тебя…

— Нет.

Резко разворачивает, заводит мои руки за голову и впивается жадным поцелуем… Я чувствую его возбужденную плоть, хочу, чтобы он оказался внутри. Трусь об него… За что получаю укус в губу…

— Потерпи. Дай насладиться твоей дрожью.

— Дразнишь меня?

— Нет, сладкая, — голос звучит загадочно.

— Хочешь, чтобы умоляла? — вдруг приходит догадка.

— О, даааа… — от этого длинного «да» по телу проносится волна той самой волнительной дрожи.

— Ян, пожалуйста…

— Еще… — терзает языком грудь.

— Прошу…

— Скажи, что хочешь и любишь…

— Хочу тебя…

— И…

— Люблю тебя… Ян!

Толчок вперед. И мы уносимся на запредельные высоты. Он удерживает мои запястья и не дает трогать себя. Его движения нежны и грубы одновременно… То мучительно медленно, то нетерпеливо быстро… и глубоко… Извиваюсь под ним, обхватив торс ногами. А наши стоны исчезают в непрерывном поцелуе. И, кажется, будто хотим съесть друг друга.

Взрыв. Фейерверк. Распадаюсь на мелкие кусочки. Содрогаюсь и протяжно мычу. Ян прикрывает мой рот ладонью, не давая разбудить криками весь дом.

Он ложится рядом, пытаясь отдышаться. Прижимает к своей груди. Слушаю стук сердца — бешеные удары постепенно приходят в норму. Покрываю его кожу мелкими поцелуями…

— Ты мое счастье, — тихо говорю.

— А ты мое, — повторяет за мной. И укрывает нас одеялом, что откинуто было в сторону.

— В душ не пойдем? — приподнимаю голову, но Ян возвращает меня назад.

— Нет… Хочу продлить момент удовольствия и сразу погрузиться в сон.

— Я только «за», — чувствую, как сонливость подкрадывается, прикрываю веки.

— Кстати, утром задержимся немного. Хочу всех собрать, кое-что сказать или объявить…

— Что задумал? — спрашиваю устало.

— Узнаешь завтра…

— Так нечестно, заинтриговал и не говоришь, — возмущаюсь больше для вида. Не расскажет ведь…

— Именно. Спокойной ночи, сладкая.

— Ян?

— Спи.

Крепко сжимает в кольце своих рук, не позволяя пошевелиться.

Просыпаюсь одна. На часах около десяти утра…

Резко сажусь, но потом вспоминаю: сегодня мы не торопимся. «Ах, да, задержимся по очень важному сообщению Яна» — о чем он умолчал, оставляя в неведении.

Снизу доносятся смех и радостные возгласы Макса.

«Что происходит? Почему веселье без меня?» — даже немного обидно, что никто не разбудил раньше.

Натягиваю халатик и плетусь в душ. И уже после спускаюсь на первый этаж. Когда мою персону замечают (а тут собрались все домочадцы), они сразу замолкают и ведут себя подозрительно, при этом улыбки не сходят с их лиц.

— Всем привет… — оглядываю толпу заговорщиков, в чем не сомневаюсь: придумали они что-то…

В ответ со мной здороваются, и каждый продолжает заниматься своими делами: мамы на стол накрывают, Ян смотрит утренние новости, рядом с ним сидит Макс рисует…

И снова эти смешки…

— Я позеленела за ночь и не вижу этого? — возмущаюсь от их поведения.

Меня игнорируют.

— Кто-нибудь скажет, что со всеми вами?

Опять тишина. Начинаю раздражаться…

— Завтрак готов! — одновременно зовут обе мамы.

Иду к столу, демонстративно топая ногами. С грохотом сажусь. Накладываю в тарелку еду. И ем, разглядывая «предателей». Вкуса почти не чувствую. Все мысли занимает задуманное против меня «зло».

— Ты решила съесть все? — спрашивает Ян, когда я тянусь за добавкой, хотя тарелка полна.

Натянуто улыбаюсь и не обращаю внимания на его слова. Я себе не враг, да и не влезет в меня столько. Пытаюсь соответствовать остальным и вести себя подозрительно. Может так впустят в круг избранных?

Но нет, все продолжается…

В такой атмосфере, со странными переглядываниями, под аккомпанемент вилок, ложек, чашек и блюдец протекает завтрак, к концу которого окончательно обижаюсь.

И собираюсь уйти, раз почему-то не заслужила знать супер-новости.

Ян останавливает меня.

— Не уходи.

— Да…

«…идите вы все…» — прозвучало, но только в моей голове.

— Присядь, — он отставил стул от стола и усадил меня на него.

Макс куда-то убежал, а вернувшись, держал за спиной что-то. Я хотела подглядеть, наклонилась, но Ян не дал.

— Сиди смирно.

Мамы смотрят и тихо посмеиваются, перешептываясь…

«Как мне это надоело!».

— Итак… — берет слово любимый. — Ни для кого не секрет, что мы с Тиной любим друг друга, могу бесконечно рассказывать об этом… Но не сейчас. Мы собираемся прожить долгую счастливую жизнь, хотя как оказалось этого не достаточно…