– Это Санара, моя подруга, – ответил он с напряжением в голосе. – Вот она, он или как там, назвала мое имя Малкольм, коротко Мэл.

– Так у нас намечается двойная казнь! Поверь, все будет тоже коротко, Мэл.

– Что за кровожадность? Ты ни о чем другом думать не можешь?

– Я дочь прокурора!

– Отлично! Значит, должна понимать суть девиза “Служить и защищать”!

– Ты о чем, ворюга?

– Мне не нужно твое тело! … – вскричал Малкольм, осознавая двусмысленность реплики. – Нам просто нужна . . .

– А чего это вдруг, не нужно мое тело?– взвился мысленный голос К'Валы, не дав ему закончить. – Не нравлюсь?

Малкольм слегка опешил, и удивился странному повороту разговора. Понимая, что дальнейшие препирания могут завести их в тупик и спор может затянуться, а самое главное время будет потеряно, он из последних сил сжал кулаки и скрежетнул зубами:

– Санара, – обратился он к форестианцу. – Тут, хозяйка тела вызывает меня на откровенный разговор, и угрожает смертью. Мы потолкуем немного.

Голова форестианца медленно качнулась в знак согласия, а во взгляде промелькнула надежда. Лицо К’Валы застыло, взгляд устремился куда-то в потолок, и только плечи изредка подрагивали.

“К'Вала не поняла, что произошло. Она ощутила рывок, затем холод и увидела длинный тоннель и точку света на другом его конце. Вдруг ее развернуло ногами к свету и стало понятно, что это не тоннель, а колодец, в который она уже падает и не может ничего с этим поделать. От ужаса последние капли воздуха ушли из легких, в истошном крике. Сделать вдох не было ни сил, ни возможности, и только слезы заливали глаза. Сердце сжалось и замерло, заставляя закрыть глаза и ощутить, как застывшие слезинки обжигают щеки холодным равнодушием.

Она очнулась о того, что тело обжигал то жар, то холод, но ощущение бесконечного падения прошло, и страх растаял словно туман.

К’Вала открыла глаза.

Перед ней стоял тот самый юноша из библиотеки.

-Ты не форестианец, – произнесла она.

Тот отрицательно покачал головой и развел руки в стороны.

К’Вала посмотрела под ноги и поняла, что стоит на утлом плотике, что медленно крутится в безграничной пустоте. Она повернула голову сначала в одну сторону и увидела как темный горизонт, с редкими вкраплениями огоньков, вдруг зашевелился непроглядным мраком и ее окатил нестерпимый холод. Она вздрогнула и посмотрела в другую сторону, где на линии горизонта, бушевал огненный шторм, похожий на дремлющую птицу, с каждым вздохом которой в пустоту вырывались протуберанцы окатывающие плотик жаром.

– Я прибыл в ваш мир с единственной целью – не дать ему погибнуть! – начал Малкольм. – Мерзость набирает силу и пытается проникнуть повсюду, дабы установить законы хаоса, а затем просто поглотить один мир за другим, погрузив все сущее в абсолютное Ничто.

– Ты колдун, чаровник, я читала о таких, – произнесла К'Вала. – Ты хочешь меня заморочить.

– Зачем мне это?

– Не знаю, зло всегда прикрывается маской добра, что бы совратить слабые души и нести разрушение в мир.

– Я покажу тебе, кто я. Говорят, ваш народ силен, и может выдержать ментальное вторжение.

Малкольм схватил ее голову и сильно сжал, не давая отвести взгляд. От неожиданности и испуга она вытаращилась на него и уже не смогла ни моргнуть, ни закрыть глаза. Но он позволил, и она их закрыла.

Ее накрыл поток его воспоминаний: детство и юность; отец, мать и сестра, их голоса и смех, тепло их рук и улыбок; первая стычка и первая ярость, первая схватка и боль; первая любовь и расставание; невосполнимая утрата и безграничная скорбь. Картины его жизни водоворотом затягивали ее все глубже и все ближе к текущему моменту.

Она словно проживала другую жизнь. Но вдруг очнулась, будто ото сна и, не открывая глаз, прошептала:

Потерянных мгновений не вернуть,

Потерянных секунд, рукою не коснуться,

Мы можем только двигаться вперед,

Чтоб у черты последней оглянуться . . .

Он все еще сжимал ее голову, но уже осторожно, ожидая, когда она откроет глаза и посмотрит на него. И она посмотрела, взглядом полным спокойствия и сосредоточенности.

– Я не колдун . . . – сказал Малкольм, опуская руки.

– Я знаю, теперь знаю . . . – ответила К'Вала.

– И мне нужна помощь.

– Хорошо. Я готова.

Плотик перестал крутиться, и она услышала рокот, а затем увидела, как тьма потянула свои щупальца к ним с одной стороны, а с другой, огненные протуберанцы вытягивались и подобно кнутам хлестали пустоту и отгоняли мрак прочь.

– Мы возвращаемся, – сказал Малкольм и взял К'Валу за руку.

Доски под ногами треснули. Захрустели и разошлись в стороны, почерневшие и неровно обтесанные бревна, превращаясь в стенки колодца, в глубине которого мерцал свет.”

К’Вала глубоко и нервно вздохнула, словно секунду назад задыхалась и резко села. Она посмотрела на озадаченного Лаира.

– Ну, что, договорились? – раздался голос форестианца, казавшийся незнакомым.

– Да, – ответил Малкольм.

Санара подала руку другу и рывком помогла встать. Их взгляды на мгновение встретились. Устало, улыбнувшись друг другу, они попытались разглядеть знакомые черты, за чужими лицами.

– Что теперь? – спросила Санара.

– Ты найдешь Кариама или кого-нибудь из монахов, и сообщить о случившемся, – ответил Малкольм. – Я в комнату, где сейчас наши тела. Провернуть подобное можно было только оттуда. Боюсь, у Лина неприятности.

– А мне, что делать? – мысленно спросила К'Вала.

– Пока, просто наблюдать, – ответил Малкольм, не раскрывая рта. – И при возможности рассказывать, что здесь и как . . . Я же не местный.

Они двинулись к лестнице, когда перед ними возник Дуглас, облаченный в монашескую рясу и смотрящий куда-то сквозь них.

– Санара, Малкольм, если вы нашли выход, будьте осторожны. Наш враг очень опасен и только выглядит как Тариэль, – заговорил он. – Не рекомендую вступать с ним в противоборство, тем более без оружия. Наши данные скопированы и пока еще находятся где-то в соборе, насколько они важны, решать тебе Мэл. Настоятель хочет изловить вора. Стража уже поднята по тревоге и . . .

Голос Дугласа множился, расходясь эхом в разные стороны. Малкольм повернул голову и увидел в глубине зала несколько форестианцев, замерших в нерешительности. Напротив каждого из них стояла фигура их друга, бесстрастно вещая предупреждение, подобно автомату.

Как только Дуглас обошел, протоколы защиты и смог добраться до ядра операционной системы архива, он начал искать возможность связаться с архивариусом. Окончательно утвердившись в мысли, что во внешнем мире, работает вредоносное устройство, нарушающее связь с оюмаками и другими библиотеками и архивами, Дуглас решил получить доступ ко всем видеокамерам, устройствам слежения и конечно голографичеким проекторам, чтобы подать весточку о себе и товарищах. Вынужденный занять место К'Орума, он, словно паук, вплел свой код во все важные системы архива и смог шагнуть за пределы цифровой реальности.

Дуглас появился в комнате, из которой попал в виртуальный мир архива. Он бросил взгляд на оюмак, где лежало его тело, медленно, перевел взгляд на оюмаки друзей и понял, что они не преуспели в своих начинаниях.

– Лин, ты где? – спросил он, одновременно настраивая цифровую версию своего голоса, делая его более низким и мужественным.

Сенсоры уловили стон и Дуглас, не раздумывая, прошел сквозь оюмак и увидел Лина, безуспешно пытающегося подняться. Он бросился к другу, с желанием помочь, забыв, кем стал. Его руки прошли сквозь лежащего.

Наконец Лин с трудом сел и уперся спиной в стол. Он с интересом уставился на Дугласа, ноги которого проходили сквозь лежащий стул.