– Привет! – как можно теплее поздоровалась Дара, мигом сбросив отчуждённость, которую неизменно напускала на себя на людях. – Ты новенькая?

Рыжая молча кивнула, глядя на Дару широко распахнутыми зеленоватыми глазами.

– Тогда давай знакомиться. Я Дара!

– Дара? – переспросила новенькая, отчего-то удивлённо, будто ожидала услышать другое имя.

– Да… А что тут удивительного? – насторожилась Дара.

– Ничего, – быстро помотала головой девочка, отчего её рыжие косички смешно закачались.

– Ну а тебя как зовут?

– Рубина, – снова потупилась рыжая.

Хорошо, что она смотрела под ноги – Дара не смогла-таки сдержать удивление. Видать, её родители не отличались ни скромностью, ни здравомыслием, раз так удружили дочурке с именем! Нет бы наречь по-простому, какой-нибудь Скарлет, Черри или Рози, соответственно внешности – может, тогда девочке и жилось бы проще, без обидных кличек. В Школе Невест за прозвищем дело не станет, но Рубином ей точно не быть…

– И откуда ты, если не секрет? – Дара старалась разговорить новенькую, невзирая на её кажущуюся замкнутость: скорее всего, ей было просто страшно и одиноко в незнакомом месте.

– С Острова, – последовал короткий ответ.

Дара с пониманием кивнула. Соединённое Королевство занимало почти всю западную часть материка, в его состав входили также десятки островов Внешнего моря, в том числе огромный остров Албейн, населённый бриттами. Пикты, древнее кельтское племя, которое когда-то потеснили неуёмные бритты, называли свою родину Преттан, а валлийцы, занимавшие один из полуостровов – Бреттан. Присоединив Албейн к своему королевству, материковые кельты часто называли его просто Островом.

– Приятно познакомиться, Рубина.

– Мне тоже, Дара.

И это были не пустые слова вежливости. Мягкая улыбка осветила конопатое личико, зеленоватые глаза заискрились, и Дара вдруг поняла: а ведь новенькая действительно бриллиант, только спрятанный внутри нетипичной, мягко говоря, оправы. А ещё почувствовала, что ей действительно приятно общаться с этой девочкой. Ей хорошо рядом!

Да, Рубина тоже была «своя»: связь, мгновенно возникшая между ними, ощущалась так же отчётливо, как и в случае с Ирмой.

Дара хотела спросить у новенькой, как она попала в Школу Невест, но тут со стороны главного здания донеслось резкое дребезжание колокольчика.

– Это звонок к ужину, – пояснила Дара новенькой. – Пойдём быстрее, мать-настоятельница не любит, когда опаздывают.

Взявшись за руки, они побежали по садовой дорожке, затем через опустевший двор. В трапезную прошмыгнули последними, мимо недовольно насупившейся дежурной сестры. Не обращая внимания на пристальные взгляды, устремлённые на них со всех сторон, Дара повела вконец оробевшую Рубину к третьему от входа столу – всего таких столов из потемневшего от времени и мытья дерева было пять – и усадила на конец длинной скамьи справа от себя. Ирма, сидевшая слева, удивлённо изогнула тонкие брови, но сказать ничего не успела. Мать Геновефа встала со своего места во главе стола, за котором трапезничали сёстры-воспитательницы – он был накрыт накрахмаленной белой скатертью и стоял на небольшом возвышении.

– Дорогие мои, хочу представить вам новую ученицу нашей славной обители. Рубина прибыла к нам издалека, так что прошу вас принять её с должным радушием и помочь побыстрее освоиться. Она будет учиться на третьем уровне… – Тут по залу пронёсся приглушённый возглас общего удивления. – Да, вы не ослышались: на третьем! – чуть повысила голос настоятельница. – Я сама проверила знания Рубины и нашла их более чем достойными… Вижу, дорогая, ты уже успела с некоторыми познакомиться, – обратилась мать Геновефа к пунцовой от смущения новенькой, глянув в сторону Дары.

Момент был самый подходящий, и Дара не собиралась его упускать. Она быстро встала и повернулась к главе обители:

– Матушка, позвольте Рубине поселиться вместе со мной и Ирмхильдой!

Собравшиеся уставились на неё, словно громом поражённые. Во-первых, многие только сейчас услышали, что у Мраморной всё же есть голос, во-вторых, ученицы третьего, четвёртого и пятого уровня жили в комнатах, рассчитанных на двоих, и очень дорожили этой привилегией, вспоминая переполненные общие спальни младших. Но Дара не отрывала уверенного взгляда от матери-настоятельницы.

– Хм, неожиданная просьба, – та тоже не скрывала удивления. – Ирмхильда, дорогая, ты действительно согласна потесниться?

Дара спиной чувствовала недоумение подруги. Однако Ирма, как всегда, не подвела.

– Разумеется, матушка, – ответила она, привстав и незаметно для других кулачком пихнув Дару в бок. – Буду счастлива оказать новенькой должное радушие!

– Ну, раз так, я разрешаю, – величаво кивнула настоятельница: эти две девочки из Сингидуна до сих пор были для неё загадкой, и ей самой стало любопытно, что же получиться, если к ним присоединиться ещё одна, тоже не самая обычная. – Сестра Гвендолин, велите поставить в их комнату ещё одну кровать, – сказала она, обращаясь к пожилой дородной сестре с деловито сдвинутыми широкими бровями: та отвечала за хозяйственную часть. – На этом всё. Давайте же сотворим благодарственную молитву Триединой богине – Деве, Матери и Праматери – и приступим к нашей трапезе…

Ужин прошёл на удивление шумно: воспитанницы возбуждённо шушукались, поглядывая на троицу в конце третьего стола, однако мать-настоятельница, погружённая в свои мысли, этого словно не замечала. Ирма преспокойно уплетала молочную кашу, даже с удвоенным аппетитом, а вот новенькую Даре пришлось уговаривать хоть немного поесть. Той, похоже, от волнения кусок в горло не лез: она проглотила пару ложек каши только из благодарности к новой подруге.

После ужина воспитанницы разошлись по своим спальням: два часа до отбоя были единственным временем, которое они могли провести на собственное усмотрение. Кто читал, кто писал письма родным, но большинство просто болтали между собой – о своём, о девичьем. Рубина отправилась на склад к сестре Гвендолин за постельным бельём, школьным платьем и письменными принадлежностями, и Дара с Ирмой ненадолго остались в комнате одни.

– Может, объяснишь мне наконец, что всё это значит? – спросила Ирма, сидя на своей постели и красноречиво указывая на третью койку, втиснутую в единственное свободное пространство между платяным шкафом и конторкой.

– Вряд ли, – пожала плечами Дара. – Я просто чувствую, что мы должны держаться вместе: ты, я и Рубина.

– Ты и я – это понятно. Но она – с какой стати?

– Она своя.

Этого туманного определения оказалось достаточно.

– Ну, раз своя… – Ирма потянулась, как кошка, встала и направилась к шкафу. – Надо же хоть одну полку для новенькой освободить!

Дара улыбнулась.

– Спасибо.

– Да ладно! – отмахнулась синеглазка. – Но помяни моё слово: мы ещё намучаемся с этой рыженькой…

– Вот только не надо её обзывать!

– А я что, разве обзываю? Ты представляешь, каких прозвищ насочиняют здешние острые язычки?

– Я никому не позволю её обижать, – тихо, но твёрдо сказала Дара.

Тут появилась Рубина со стопкой белья, вся пунцовая и запыхавшаяся, словно бежала или шла очень быстро. Прежде, чем дверь за её спиной захлопнулись, Дара и Ирма услышали громкий смех в коридоре.

– Что случилось, Рубина? – спросила Дара.

– Тебя кто-то обидел? Ты только скажи, мы разберёмся! – заявила Ирма, уже забыв, что сама в школе без году неделя.

– Всё хорошо, – прошелестела новенькая, не поднимая глаз. – Я привыкла…

– Ничего, скоро отвыкнешь! – Ирма подошла и взяла у неё тяжёлую стопку белья. – Давай помогу.

А Дара уже разворачивал матрац и одеяло на третьей койке.

Приготовив постель для новенькой, они стали наперебой рассказывать ей про жизнь в обители, как проходят занятия, про добрых и строгих воспитательниц и так далее. Осмелев, Рубина разговорилась, начала задавать вопросы, в том числе и о самих соседках по комнате: сколько им лет, каким образом попали в Школу Невест. Ирма в вкратце поведала их историю – про взрыв, ранение, потерю памяти, приютскую больницу и великодушие матери Геновефы. И только тогда Дара спросила, пристально глядя на новую подругу: