Я закрыла глаза и «отключила сознание». Сейчас в комнате сидела не я, а моя проекция. Это невыносимо…

Мне нужен друг… Мне нужен друг…

Мне нужен дядя Алик, но его нет рядом. Он может придти только утром. С другой стороны, а чем он мне поможет? Ничем…

Мне никто не поможет кроме меня самой. Мне не на кого положиться. Моих криков никто не услышит. Остается только выждать время. Нужно постараться не стать Джеком и не утонуть у себя дома.

***

Приоткрыв дверь библиотеки, я увидела пшеничного цвета волосы, чему невольно обрадовалась. Как мы и договаривались, заходить не было нужды, потому я просто стояла, опершись о стену.

Он слегка вздрогнул, увидев меня, но растянул улыбку шире обычного.

– Грызем гранит науки?

– Да так, известняк. – Со смешком ответил он.

Известняк, а сам кое-как держит дюжину учебников. Как раньше заставляли детей «носить кирпичи», так и сейчас ничего не изменилось.

– Давай помогу. – Он стыдливо отнекивался, но я взяла добротную охапку в свои руки. – Вместе веселее.

Правда, у меня самой за плечами был не менее тяжелый рюкзак и нужно спешить домой, но идея дойти до «Залеска» и увидеть, что там за оградой была чертовски манящей.

Вчера я была лишена каких-либо сил после материнских выговоров, но сейчас это не имело значения. Она всегда думает об одном и много, это ее отличает от Бориски. Он поверхностный, а она – излишне глубокая. Придумает себе что-нибудь и принимает за чистую монету.

Сейчас домашнего конфликта не было. Я заставила себя забыть его. Сейчас есть только Артур. Этот мальчик был приятен мне.

Мы покинули территорию школы. До его дома идти еще далеко, и он понимал это. Пауза и без того затянулась смущая нас обоих. Поэтому, он заговорил первым.

– Значит, тебя Рина зовут?

– Ага. Дурацкое имя, да? Мне ничуть не нравится. Все меня то Ринка, то Риночка, называют. Противно.

Наверное, начинать с жалоб очень глупо. Я сказала это, не думая о последствиях.

– Нет, не дурацкое, – отрезал он, нахмурив брови: – Тебя просто называют ласкательно, как ребенка. – Я удивилась такому ответу. – Меня тоже вечно Артуриком зовут.

– Тоже нервирует?

Он пожал плечами: – Все ненужное пропускаю мимо ушей.

Я уважительно кивнула: – Одобряю. Универсальный подход. Ты, должно быть, умный парень.

– Не то что бы… – Артур заметно смутился. Хвастать он явно не любил.

– Нет, правда. Я всю жизнь живу здесь. Всех местных оборванцев в лицо знаю. Никто из них такими умениями похвалиться не может. Они делятся на два лагеря: либо сами провокаторы, либо просто рады в перепалку попасть. Никто никого не слушает, никто никого не слышит. Даже жаль, что ты останешься здесь. Местный контингент – не для тебя.

Он немного поразмыслил над сказанным.

– Я думаю, мне тут понравится.

Я хотела спросить почему, но поняла, что это лишнее. Если человек что-то решил, значит это надолго. Переубеждать тоже не хотелось. Просто доверилась, что так все и будет.

– А это, – продолжил он: – … получается деревня?

Вообще, это окраина, но была частью города, а не отдельным населенным пунктом. Здесь и свой лесок, и пруд, и кладбище под боком. Живи и умирай. Но все же не деревня, пусть и очень похожа при таком-то минимальном количестве цельного асфальта.

– Ну, похожа на нее. В каком-то смысле и, правда, деревня.

Он заметно оживился: – А где у вас находится председатель?

– Какой председатель?

– Ну, или староста. – В смятении он пожал плечами: – Сельсовет, если проще.

Из моих уст вырывалось лишь протяжное неуместное: «Эээ…». Должна признать, этот вопрос поставил меня в безвыходный тупик, но показать слабину я не решилась.

– Нет его. И совета не было никогда.

Он о чем-то задумался, глядя на горизонт, а я не могла оторвать от него глаз. Может, он тоже насмотрелся фильмов или начитался старых рассказов, вот в голове и сложилась такая мозайка. Впрочем, имевшая место. Везде должен быть свой вожак. В любой стае. Потому его рассуждения были оправданы.

Описать Артура несложно. Мы были с ним почти одного роста. Точнее, я все же чуть выше в силу возраста. Кожей он смугловат. Заметно, что погулять любит, как и всякий мальчишка. Я же всегда была бледна как поганка. Затворнический образ жизни на пользу мне не шел. Даже моих волос солнце не касалось.

Мы были словно две противоположности. Если он – солнышко, то я, следовательно, – луна. Не знаю, откуда у меня взялась такая мысль. Никогда себя так не называла… до этого дня. Но почему-то так приятно об этом думать. Было в этом что-то такое романтическое, не познанное, до сегодняшней прогулки.

Правда, от этих раздумий становилось грустно. Мечты мечтами, а проблемы все те же.

– Ты что-то про пруд спрашивал. – Я решила разбавить этот мыслительный процесс: – Тебе зачем?

– О, ну… – он замялся: – … бабушка говорила, что здесь есть озеро, когда я хотел разведать местность. Правда, она не сказала где конкретно.

– И ты его не нашел? – Я не без хитринки улыбнулась.

Он тяжело вздохнул: – Нет. Да и не найду уже, его ведь нет. Есть пруд.

– Пруд тоже неплох.

Похоже, мои слова его не утешили.

– Я никогда не видел озера.

Артур стал мучительно печален. Подумать только, отсутствие большой емкости воды может так изменить настроение человека.

– Тут много болот и, чтобы дойти до него, нужно буквально грязь переплыть. Неудивительно, что ты его не нашел. Неинтересное зрелище, ты ничего не пропустил. – Он многозначительно посмотрел на меня, поджав губы. Я снисходительно улыбнулась в ответ: – Ну, хочешь, я покажу тебе его?

– Хочу! Когда?

– Завтра в это же время, сойдет? Я буду здесь, неподалеку от твоего дома.

– Хорошо!

– Заметано.

К этому времени мы уже подошли к территории «неприступного замка», огороженного металлическими прутьями и вьющимися сорняками. Дракона только не хватает, что б как в сказке.

– Извини, я хотел бы тебя пригласить, но…

– Не извиняйся. – Поспешно запротестовала я. Интерес интересом, а частная жизнь меня никак не должна касаться.

– Но я спрошу у бабушки, – Артур залился краской, и чуть было не выронил все учебники, которые так спешно стремился перенять с моих рук: – … может, она разрешит тебе погостить у нас. У нас очень уютно, тебе понравится.

Улыбка с моего лица так не сходила. Может, внешность обманчива, и внутри не так мрачно.

– Не сомневаюсь. До завтра, студент. А, да, пока не забыла, – я оглянула его с головы до ног: – … у тебя есть какие-нибудь сапоги резиновые? Ну, или что-то подобное. Что не жалко замарать.

– Да, есть.

– Вот и отлично. Пока!

Я уже отошла на пару шагов, как услышала позади: – Рина!

– М?

– А мы это… – он как-то неестественно съежился: – … в болоте не потонем?

Я подавила смешок.

– Как потонем, так всплывем.

– Мне не нравится, что ты общаешься с Аликом! – Услышала я с самого раннего утра. Мать в гневе – быть беде.

Я собиралась в школу, а сегодня физика стоит первым уроком. Мне не до ее капризов, вот честное слово. Да и сам дядя сегодня не должен был прийти. Он в лучшем случае навещал меня пару раз в неделю.

– Что плохого в дяде Алике?

– Он настраивает тебя против меня.

Боже мой, поверь, кто меня и настраивает против тебя, так это ты сама.

– Мам, он просто рассказывает мне, как прошел его вчерашний день, а я рассказываю ему про свой вчерашний день. Семью он никак не затрагивает.

Она разозлилась еще сильнее: – Нет, я вижу, что-то происходит. Что ты от меня утаиваешь?

Опять – двадцать пять! Я уже даже хочу на физику. Ирина Владимировна хотя бы не пытает меня изнуряющими вопросами. Только молча ненавидит за что-то.

Я не нашла что ответить. Сказать ей, что у меня выходят тройки по большинству предметов – станет только хуже. Нет, не потому что дочь – дура без мозгов и учиться не хочет, а потому что это не тот ответ, который она желает получить. Сказать, что я познакомилась кое с кем – равносильно апокалипсису. И небеса разверзнутся, и гром грянет, и невинность сама собой украдется. Нет, таких вещей она не поймет. Она не глупая, но думает, что слишком много знает. Иногда у нее получается подлавливать людей каверзными вопросами, но меня врасплох она не застанет. Я не допущу этого.