С каждым днем становилось теплее, и опираться спиной о стенку стало приятнее. Я закинула руки за голову и наслаждалась тишиной, пока время позволяло.

– Как тебе имя – Артур? – Сама не знаю почему, спросила я, глядя на черную крышу.

– Что?

– Артур. Красивое имя?

Он пожал плечами: – Нормальное.

– Понятно.

Я опустила взгляд. Свежей травы еще не проросло. Так хотелось одуванчиков, так хотелось больше солнца…

***

Физкультуру в четверг я ждала с каким-то приятным трепетом. Сердце стучало быстрее, живот скрутило, голова не работала. Просто праздник для медицинского работника. Или головная боль для него же.

Я старалась представить себя глыбой льда в каком-нибудь Северном океане. Частенько это делаю, чтобы не умереть до конца занятий от скуки и не вступать в контакт с одноклассниками. Однако то был 4-ый урок, и мне предстояло отсидеть все ту же физику, алгебру и геометрию. Моей фантазии хватило лишь на айсберг, с которым столкнулся «Титаник», а неподалеку в холодной воде плавали Джек и Роза. Трогательное зрелище. Ненавижу этот фильм.

После той встречи в библиотеке за прошедшее время ничего не поменялось. Ирина Владимировна все также холодно косилась на меня, Бориска отвлекал, а Алиса делала вид будто я – пустое место.

Правда, с утра мне довелось стать невольным свидетелем неприятной картины: «Поедание лиц друг друга» кого-то из Алисиной компашки. Девушку я не рассматривала, а вот черные вьющиеся локоны парня я буду вспоминать в страшных снах еще долго. Лапы осьминога, а не волосы. Тот еще тентакль.

Как только я это заметила, я сразу же вырулила на другую дорогу. Мне казалось это хорошим планом, но позади я услышала раскатистый смех. На душе было неприятно, то ли от их, то ли от моей реакции. Все вместе, наверное.

Все-таки прав был Джек, что не дожил до старости. У них не могло быть такой романтики всю жизнь, как за эти два часа хронометража.

«Хохотушка» была в хорошем расположении духа. Она уже и думать забыла и о карточке, да и про фото ничего не спросила. Противоречивая женщина. Я стала внимательнее всматриваться в ее образ. Что-то меня в ней смущало… или настораживало. Теперь, когда мне было с кем сравнить, она не казалась мне безобидным другом.

Время шло, а Артура все не было. Полки были избавлены от пыли уже трижды, в цветочных горшках земля уже превратилась в вязкую массу, а карточки и без того были расставлены в алфавитном порядке без моей помощи.

В кабинете доносились восторженные возгласы: «Молодец, Риночка», «Что б я без тебя делала» и «Тебя никем не заменить» на несколько повторов. Как на кассетной пленке. Честно признаться, это откровенно надоело. Иногда я ловлю себя на мысли о том, что лучше терпеть неприкрытую холодность Ирины Владимировны и Алисы, чем излишнюю суетливость Бори и библиотекарши.

До конца урока оставалось 5 минут. Я уже было оставила надежду на долгожданную встречу, но его силуэт как влитой уже стоял предо мной. Запыхавшись, он хотел поздороваться, но я лишь улыбнулась и легонько кивнула. Значит, спешил, дружок.

«Хохотушка» стояла неподалеку, а о ней-то я и забыла.

– Риночка, а что ты делаешь?

У меня перехватило дыхание. Я смотрела то на нее, то на Артура. Тот был в не меньшем смятении.

Я открыла рот, но срочное придумывание каких-либо оправданий – не мой конек. Артур опередил меня: – А я только фото сдать для карточки, – он посмотрел на меня: – … приклеишь?

– А… д-да…

Она искоса глянула на меня, но кивнула, после чего ушла что-то искать на дальних полках. Видимо решила, что это задание я своим подчерком не испорчу. Что ж, «спасибо» за доверие.

Я шепнула: – Спасибо.

В ответ он улыбнулся.

***

Мы оба вышли из аудитории, как только прозвенел звонок на перемену.

– А ты не по годам сообразителен. Я бы не додумала так быстро выйти из ситуации.

Помотав головой, он закрыл глаза: – Ну, вообще-то… нет. Я должен был взять еще учебник, но, похоже, ему придется подождать.

– Ты можешь сейчас взять.

– Не, момент упущен. Лучше завтра зайду.

Я улыбнулась.

– А сейчас что собираешься делать?

Артур пожал плечами.

– Видимо, идти домой. – Тяжело вздохнув, он обратил внимание на вид из окна: – Безрадостная картина. Весна, а деревья голые. Хотя бы снег растаял в теневых территориях, и то хорошо. Может, скоро одуванчики пойдут.

– Может. – Подметила я. Все-таки быть глыбой льда – не такое простое занятие, как мне казалось ранее. – Что ж, мне нужно идти на обществознание. Жуть, а не урок. Тебя в следующем году тоже ждет та же участь.

Он сконфузился еще больше.

– Надеюсь, что нет. Взрослеть – отстой.

Я рассмеялась. Какой на редкость находчивый парень. Вот оно – солнце среди этого хмурого пейзажа. Такой и сам зиму разгонит.

– Именно. Ну, стало быть – пока?

– П-подожди! А когда ты будешь здесь в следующий раз? – Его щеки пылали ярким огнем, то ли от вопроса, то ли от стыдного опоздания.

Пришлось хорошенько подумать. Я пропустила достаточно, а отработка здесь понадобится еще не скоро, если я правильно поняла намеки «Хохотушки». С другой стороны, она тоже непостоянная личность, но она хотя бы держит слово.

– Ты сказал, что придешь завтра. Могу здесь побыть и завтра. У дверей. Скажем, после 6-ого урока, когда никого не будет. Как тебе?

Заметно оживившись, он кивнул.

– А почему когда никого не будет?

Я пожала плечами. Сама не понимаю, почему сказала это. Стесняться мне нечего, секретов не утаиваю. Да и сейчас в коридоре никого не было, несмотря на отсутствие звонка на урок.

– Спокойнее.

Артур учтиво согласился.

– Тогда, до завтра!

– Эй! – Крикнула я, когда тот уже обернулся: – Меня Рина зовут. Запомни.

Округлив глаза, он улыбнулся еще шире. Бодренько покивав, мальчишка торопливо побежал по своим делам. От улыбки у меня свело скулы.

«А ведь он даже не пытался съязвить» – подумала я. Обычно дети в его возрасте не расположены на разговор. Некоторые и вовсе стремятся задеть хоть кого-то, чтобы самим не стать объектом травли. «Ох, несладко тебе будет здесь… несладко…»

***

– К тебе опять отец приезжал?!

Я вздрогнула от неожиданного выкрика матери. Металлическая спица с лязгом упала на потертый от мебели паркет. Рука дрожала, но я сохраняла хладнокровие. Это далеко не первый ее «приступ» внезапной злости на пустом месте.

– Нет, с чего ты взяла?

– Я же знаю, что вы видитесь! О чем вы с ним разговариваете?

– Видимся. – Я всегда старалась быть с ней честной, как бы трудно мне после этого ни было. Странно, у меня никогда не возникало желания врать ей, да и кому-либо еще. Может, потому что я этого не умела, а может от самодисциплины. К тому же, ложь всегда чревата последствиями. Или же это обычное здравомыслие. Вечно поддерживать легенды без прокола в показаниях может не каждый. Точно не я. – Мы с отцом ни о чем не говорим. Мне не о чем с ним говорить. Сама же знаешь.

Она прищурилась, но кивнула.

– Риночка, ты же понимаешь, что я делаю все для твоего же блага.

Ой, как я не любила эти разговоры. Всегда, когда мама начинала диалог так, это сводилось к тому, что я должна быть благодарна ей. Она делает все, другие – ничего. Вот краткий итог.

– Да, понимаю.

– И ты понимаешь, что общение с отцом – не приведет ни к чему хорошему.

Хладнокровие… только хладнокровие…

– Я знаю. – Резко отрезала я.

– И ты понимаешь, что…

– Мам! – Спица снова упала на пол. – Я знаю!

Но та меня не слушала: – … Что отец больше к нам не вернется. Он выбрал не нас. У него другая семья и как бы ты его не уговаривала…

– Мам! Я никого не уговариваю.

– … ты хочешь, чтобы он был с нами. Я понимаю это, но он променял тебя на…

Слушать это не было сил. Каждый раз одно и то же: она пережила все на свете, а другие должны воздать ей за это. И так год за годом этот долговой снежный ком растет и не тает.