– Надо же! Целых два года я думала, что обретаю свободу, а прожила, как в бреду…

– Ну будет тебе, будет! – заботливо похлопал по плечу улыбающийся Леонид Васильевич, – отец побурчит и примет, ну ты ж его знаешь!

В «Бородаче» было шумно, крутящиеся шары цветомузыки пестрили ярким мигающим светом, лезли в глаза, заставляя Кирилла противно морщиться, – эдак и до мигрени не далеко, а настроение и без того паршивое. Молодой человек не любил дни рождения – хорошие подарки все-равно не подарят, приходилось сидеть и делать вид, что тебе очень весело. Настоящих друзей у него было не много, а вернее сказать – почти никого, кроме Борика, разумеется. Борик, впрочем, сам в друзья никогда не набивался, но так случилось, что кроме него Кирилл совсем ни с кем не общался, естественно, не считая работы. По настоящему его звали Вячеслав Борисов, но, ни настоящее имя, ни его фамилия, Борику совершенно не подходили. Это он вытащил Кирилла посидеть в баре, а заодно и сыграть в боулинг, – не сидеть же тебе одному дома в свой день рождения!

Бары Кирилл не любил органически, к спиртному его организм относился скептически, особенно на другой день после праздников, да и боулинг он, мягко говоря, недолюбливал. Если на-то пошло, Кирилл совсем не любил шумные места и шальные компании, но Борик не оставил ему права выбора.

– Выбирай, Кирюха, или бильярд, или боулинг! А не то, мы с девчонками к тебе в хату завалим и проведем там всю ночь, не выставишь же ты нас за порог? Ночью. Пьяными.

Из двух зол выбирают меньшее, и Кирилл решил, что его игра в боулинг не наделает столько смеху, сколько могут принести неумелые действия в тесной бильярдной. Он просил своего друга забыть про нелепую затею с девчонками, но Вячеслав был непреклонен.

– Пора, Кирилл – что б больше не курил! – ответил он на прощанье, когда они в пятницу уезжали с работы.

Кирилл и без того не прикасался к сигаретам, – но от таких дней рождения можно и запить, – грустно подумал он, ожидая за заказанным столиком Славку с девчонками. В последний раз они сидели вместе с Бориком в преддверии Нового Года в этом же самом «Бородаче», за этим же самым столиком. Вячеслав без труда находил себе новую девушку, когда его неуемный юмор начинал раздражать бывшую «Миссис-Борик», а заодно и знакомил Кирилла с «подружками невесты». На новый год он привел двух высоких подпитых девиц с улыбками до ушей, и с одной из них познакомил Кирилла. Алла, или Алена? – Кирилл не помнил, но зато хорошо запомнил пьяные выходки своей предполагаемой новой подруги.

– У тебя Гогольский профиль! – это был единственный из самых осмысленных комплиментов его не сложившейся половинки.

Кирилл сомневался, что размалеванная блондинка имеет представление о том, кто такой этот Гоголь, но комплимент удался, посетители соседних столов ржали, как кони. После того, как Алла-Алена обмакнула ноготь в его бокале с шампанским, Кирилл не выдержал и под предлогом уборной, через заднюю дверь просочился на улицу.

Настенные часы показывали уже четверть пятого, Борик задерживался. В семь часов вечера Кирилл непременно должен быть дома – ровно в семь часов позвонит отец! Его родители почему-то не признавали существование сотовых телефонов и по старинке пользовались городским.

Неклюевы старшие вот уже неполных два года обитали в Москве, его отцу – доктору биологических наук предложили работу в одном из престижных институтов столицы и тот вместе с супругой перебрался туда. Сына решено было оставить во Фрунзенске, – «ты должен доказать, сынок, что не просто сын Неклюева, но и сам являешься важной и незаменимой ячейкой современного научного общества», – так напутствовал отец перед отъездом. Григорий Данилович являлся занятым и целеустремленным человеком – воплощение ума и спокойствия, и эти качества он намеревался увидеть в сыне. Мать скучала и под разными предлогами звонила Кириллу по несколько дней в неделю, но отец был непреклонен, – «ты его слишком балуешь, а он, знаешь-ли, уже не мальчик». И звонки родителей стали реже, теперь Кириллу звонили только с поздравлениями – Рождество и день рождения.

В половине пятого, нетвердой походкой и в окружении двух девиц, в шумный «Бородач» ввалился изрядно подвыпивший Борик.

– Кирюха-брат, он мне так рад! – закричал он с порога, тыча пальцем в одинокого Кирилла, к счастью, большинство посетителей бара-боулинга не обратили на это свое внимание.

– Мне в семь часов нужно дома быть, не забыл? – спросил Кирилл у товарища

– Да тут идти-то минут десять, выйдешь без пяти и в семь уже дома будешь. Знакомиться, кстати, это – Ира, – представил Славка одну из двух девушек в короткой мини-юбке и с загорелыми ровными ножками, – Но ты сейчас не на нее смотри, она со мной, не облизывайся, а это Катя! – представил он вторую спутницу.

Кирилл встал и галантно пожал девушке руку, Катя оказалась на пол головы выше него, с застенчивыми глазами и скромной улыбкой. На Катерине красовалось белое платье, скрывающее ноги, но выставляющее на показ соблазнительное декольте, не опускать взгляд ниже карих глаз для Кирилла было совсем не просто.

– Ну, чего затих, замысловатый лирик? – Набросился на него Вячеслав, видя, как его друг неловко краснеет, – где же твои комплименты? Я знаю, ты их еще с вечера заготовил.

–«Редкостная скотина, этот Борик», – подумал Кирилл, изо всех сил пытаясь сохранить улыбку и не выплеснуть содержимое своего бокала в лицо другу.

– Рада нашему знакомству! – выручила его Катя и сердце юноши дало сбой.

К вечеру народу в баре прибавилось, за соседним столом над глупой шуткой смеялась пьяная шатенка, кто-то безжалостно фальшивил в караоке. Когда-то в этом городе и сходить было не куда, но за последние десятилетия Фрунзенск окреп и разросся, – мы живем в неправильном шахтерском захолустье, – сказал как-то старый друг отцу Кирилла, и у Неклюева-старшего стало одним другом меньше.

– Ну как, Кирюха – голова, два уха, готов к тому, что я тебя в боулинг разгромлю? – после очередного тоста за здоровье именинника и вытирая губы рукавом рубашки, вставая с места спросил Борик.

Прихватив бокалы, компания молодых людей отправилась к купленной дорожке. Глядя на мощную спину своего товарища, пьяно шатающуюся взад-вперед, как полосатый маятник, Кирилл в очередной раз подумал о превратностях судьбы. Кто бы мог предположить из посторонних людей, наблюдавших со стороны как пьяный Борик, извиняясь и чертыхаясь, отпуская во все стороны сальные шутки пробирается к освещенной дорожке с шарами для боулинга, что этот неряшливо-одетый и небритый молодой человек работает аспирантом в Научно-исследовательском институте имени Фрунзе? Когда-то в этом слишком маленьком, слишком тесном городке почти все жители знали друга-друга, но с тех пор минуло более двух десятилетий, нынешний город стал более многолюдным и о том, что тебя непременно увидят соседи или товарищи по работе можно было беспокоиться не сильно, – хотя, какой там не сильно, Борика такие вещи навряд ли заботят.

Шары катали ребята по парам, что несколько подняло унылое настроение Кирилла. Пьяный Борик катал сильно, да и врожденная везучесть играла вместо него, но хохотушка-Ирина мазала беспощадно, даже Кирилл по сравнению с ней выглядел на высоте. Катя, выбившая два Страйка подряд, принесла победу себе и Кириллу.

– Ребят, спасибо всем за отличнейший день рождения, мне было весело с вами! – искренне произнес Кирилл, – но долг зовет, в девятнадцать – ноль-ноль я обязательно должен быть дома.

Скорчивший недовольную гримасу Борик воздержался от комментариев, а Катерина изящно отказалась от предложения «проводить», после чего улыбнувшись добавила:

– Была бы рада встретиться снова!

И воодушевленный Кирилл без промедления побежал домой. До входной двери, запыхавшийся и усталый, он добежал без двух минут до назначенного времени, а ровно в семь зазвонил телефон.

Кажется, он не плакал, во всяком случае Алексею Татькову очень хотелось верить именно в это. Но восемь лет, – за что, ребята? Не убивал он этого мужика, или все-таки убил? Хотелось бы и на этот вопрос ответить утвердительно, хотя, кто теперь скажет точно? Да нет, не такой он человек, Татьков Леха рубаха-парень, он мог напиться и мог подебоширить, пошуметь, разбить витрину, но убивать человека – это уже совсем другой коленкор. У него же и до драк доходило-то редко, до настоящего махалова человек – на человека, хотя комплекция ему позволяла. Метр девяносто, ну, если бы не искривление позвоночника, да и в плечах – косая сажень. Но труп был, и это факт. И пьянка была – ее ведь тоже не отменишь. После пьянки в доме обнаружили труп с воткнутым ножом под ребра, а в другой комнате беспробудным сном спал пьяный Леха. Очнулся он уже в тюрьме, верней в тесной камере два – на два метра, – в СИЗО, – пояснил ему равнодушный сосед. Хилый, тонкий, с жиденькой бородёнкой, макушкой Алексею едва до плеча доставал, а поди ж ты – тюрьмы не боится. Смотрит смело, даже с вызовом, такому все беды по карману. Ну а Леха приуныл. Нет, тюрьмы с побоями он не боялся, ну так, разве что только малость, но дверь с лязгом отгородила его от общества, да и решетки на окнах оптимизма не прибавляли.