Я непонимающе уставилась в потемневшие глаза Блейка. Что? Что я сделала не так?

Он медленно подался назад:

– Завтра мы оба пожалеем.

– Говори за себя, – выдавила я, не узнав собственный голос.

Ноги стали ватными, словно не принадлежали мне, едва Блейк сделал шаг к двери.

– Ты же тоже этого хочешь! – теперь я тряслась от накатившей истерики. – И вот так просто уйдешь?

Не верилось, что он оставит меня – дрожащую, распаленную, в промокших во всех смыслах трусиках – но Блейк даже не обернулся.

Задев локтем вентиль, я опустилась на колени. Слезы досады смешались с горячими струями воды. Я не могла поверить, что сукин сын умудрился снова меня унизить!

– Я отомщу, – прошипела я, сжимая кулаки.

Третьего раза не будет – пришла моя очередь отыграться. Я заставлю его заплатить. Очень дорого.

Утром царящее на кухне напряжение можно было резать ножом, но я предпочла круассан. Размазывая по воздушному тесту тонкий слой апельсинового джема, я исподтишка следила за Блейком, который возился у кофеварки. Голова нещадно раскалывалась, вынуждая время от времени потягивать растворенный в воде аспирин – я закинула в стакан сразу три таблетки, но даже увеличенная доза не спасала от похмелья.

– Где эти чертовы фильтры? – Блейк первым нарушил молчание и принялся яростно шуршать по полкам с упаковками мюсли.

– Закончились еще вчера, – я сделала очередной глоток. – Хочешь, научу трюку с туалетной бумагой? Кофе будет не хуже, чем в «Старбаксе».

– Обойдусь, – Блейк по-прежнему не смотрел в мою сторону, словно опасался зрительного контакта.

Меня же раззадоривала перспектива встретиться взглядами. Приспустив с плеча полупрозрачный халат вместе с лямкой пеньюара, я разжала пальцы, удерживающие нож. Тот со звоном прокатился по полу, разметав вокруг прилипшие к лезвию крошки. От противного дребезжания боль в висках запульсировала с удвоенной силой, но я смогла не поморщиться и с картинно улыбнулась, когда Блейк обернулся на звук.

– Упс, – прикрыв рот кончиками пальцев, я изобразила смущение. – Какая я неуклюжая.

Актерская игра оказалась посредственной, зато ракурс вышел идеальный – от плавного движения шелк сполз ниже, практически обнажая соски. Для усиления эффекта я закинула ногу на ногу, демонстрируя отсутствие трусиков.

– Долорес, – Блейк нервно двинул желваками. – Прикройся немедленно.

Еще чего! Пусть видит, от чего отказался. И кусает локти – отгрызает до самых плеч!

– А что тебя смущает? – я кокетливо захлопала ресницами.

Даже если он не завалит меня прямо на столе, утренний стояк я ему точно обеспечу. И пусть хоть лед прикладывает по дороге на работу!

Ликуя, я отбросила волосы назад, чтобы не скрывали грудь. Мигрень сменилась торжествующей музыкой. И это было только начало – я готовилась припомнить Блейку каждую свою слезинку. Никому не позволено унижать Долорес Рэдман!

– Послушай, – Блейк сглотнул, собираясь с мыслями. – Мне жаль, что вчера я позволил себе лишнее.

Он явно не привык оправдываться – слова дались с трудом – а я не собиралась облегчать ему задачу.

– Извинения принимаются только в денежном эквиваленте. – Хотелось добавить, куда он может засунуть свои сожаления, но вместо этого я лишь уточнила елейным голоском: – Хотя, так и быть, бриллианты тоже сойдут.

– Не сомневался, что ты все сведешь к деньгам! – в карих глазах сверкнул недобрый огонь.

Злость Блейка ожидаемо вытеснила чувство вины.

– А как иначе? – ответно завелась я, вскакивая со стула. – Должна же девушка чем-то питаться.

– Есть и запивать устрицы «кристаллом» – разные понятия.

Кто бы говорил! Легко строить из себя непритязательного, когда запястье украшают часы от Картье.

– А ты хочешь, чтобы я давилась супом из одноразового стаканчика в «Сабвее»?

– Я хочу, чтобы ты стала личностью, – его губы сжались в тонкую линию. – А не пустышкой с обложки, которой все досталось просто так.

Теперь он прикрывался благими намерениями. Вот мерзавец!

– Ну извини, что у моего отца были деньги, и он не попрошайничал, шатаясь по Гарлему.

– В отличие от тебя Тэд заработал каждый цент! – с презрением отбил Блейк. – А ты… ты даже не пыталась!

В ответ я ехидно поджала губы. Как он смеет упрекать? Сам тоже не с нуля начинал, а пришел к отцу на все готовое!

Меня раздражал прессинг. Блейк словно намеренно вталкивал меня в унылую схему, по которой жил сам. Кто, черт побери, придумал это правило, что после школы нужно полностью распланировать свою жизнь?

Пойти в элитный университет, который закончили родители. Заниматься никому не нужной благотворительностью, чтобы пресса восхваляла в публикациях. Устроиться на престижную работу и каждый день доказывать обществу свою успешность.

А что, если я этого не хотела? И мечтала пойти своим путем. Вдоволь натусоваться на Ибице – до шоколадного загара и шального блеска в глазах. Наесться пиццы в Риме и распивать спуманте, приплясывая босиком в фонтане под свист карабинеров[12]. Отправиться в кругосветку с красавцем-капитаном, который днем учил бы меня управлять яхтой, а вечером страстно вжимал в палубу – так, что на утро от дикого секса ныла бы каждая мышца.

Я хотела увидеть мир. Узнать его. Прочувствовать! И только потом возвращаться к рутине, если возвращаться вообще.

Для Блейка подобные мысли наверняка были кощунством.

– Ты слишком поверхностная, Долорес, – он предсказуемо подтвердил предположение. – Поэтому Тэд и изменил завещание – знал, что ты не сможешь заниматься фирмой. Ты вообще не сможешь работать. Нигде.

– Почему это? – вспылила я.

И ведь знала, что высокомерный мерзавец брал меня на слабо, но не сдержалась.

– Уверен! И готов заключить пари. Заработаешь тысячу долларов за этот месяц – я открою твои проклятые кредитки.

Серьезно? Так просто?

– Принято! – в запале воскликнула я.

– Не продавая и не закладывая драгоценности, – нравоучительным тоном пояснил Блейк. – Не занимая у подружек, не раскручивая парней. Именно заработаешь.

– Легко! – не унималась я.

Тысяча долларов – не самая большая плата за финансовую независимость.

Сам того не зная, Блейк упростил мне задачу. Не придется снимать видео и шантажировать – всего-то надо найти работу на месяц. Вот Джеки и Бри удивятся, когда я позову их в «Пер Се»[13]! А потом мы на целый день завалимся за покупками в «Блумингдейл»!

Я была уверена в победе, но пыл угас, едва Блейк вышел из гостиной. Он словно забрал с собой мою смелость, и на смену улетучившемуся куражу пришли сомнения.

В попытке их развеять я подошла к окну, откуда открывался роскошный вид на Централ Парк, где, не затихая, бурлила жизнь большого города. Люди привычно мчались куда-то. Кто-то разминался и бегал по дорожкам, кто-то устраивал пикник, кто-то выгуливал питомцев. На открытой площадке возле Боу Бридж свадебный фотограф снимал очередную лавстори. Двое бездомных, расположившись на ступенях статуи генерала Шермана, передавали друг другу стаканчик с кофе. Бизнесмены в одинаково безликих деловых костюмах спешили в офисы.

Я чувствовала себя божеством, которое наблюдает сверху за общей суетой, а все эти крошечные мельтешащие фигурки казались насекомыми. Как муравьи в муравейнике или как блохи на гигантской зеленой собаке.

Весь мир лежал у моих ног, и я не могла упустить шанс вернуться к привычной жизни.

– Вызов принят, – хмыкнула я, гордо вскинув подбородок.

Я покажу Блейку, на что способна!

– Спрошу, но не обещаю, что выгорит, – вздохнула Джеки, дожевав кусок сэндвича с тунцом. – Чак настроил отчима против меня, и тот может проигнорировать звонок.

– Я узнаю у мамы, нужен ли им кто-нибудь в галерею, – Бри, замявшись, покрутила в руках стаканчик со смузи.