Со сводным братом Джеки воевала давно – налеты на его бар были привычным делом.
– Вы так и не помирились? – я сочувственно надула губы.
– Вот еще! – отсалютовав бокалом своей тезке[7] на стене, Джеки залпом опрокинула в себя остатки «кристалла». – Пусть катится к черту.
– С чего бы это? – донесся от двери язвительный голос. – За квартиру до сих пор платит отец.
– Да пошел ты! – Джеки запустила в него подушкой с дивана, но Чак даже уворачиваться не стал, просто поймал и кинул обратно.
Быстро и без усилий – даже с места не двинулся. Два года в качестве квотербека в школьной футбольной команде не прошли даром.
– Истеричка! – скривился он.
– А ты – зануда!
Оба пикировались, не выбирая выражений, и за те пару минут, что длилась перепалка, мы с Бри успели трижды пригубить скотч.
– Брейк! – наконец, не выдержала она, взмахнув рукой, как рефери перед боксерами. – Чарльз, сделай одолжение – исчезни. От твоих криков голова кругом.
Он попытался возразить, но Бри уже поучала Джеки.
– А ты не связывайся. Знаешь же, что ему нравится провоцировать.
В нашем неугомонном трио только Бри всегда оставалась рассудительной, даже будучи в сильном подпитии. Может, поэтому Чак с ней не скандалил – уважал способность мыслить трезво.
– Малолетние алкоголички, – пренебрежительно бросил он, покидая поле боя.
Показав язык вслед удаляющейся плечистой фигуре, Джеки победно вскинула руки:
– Кто молодец? Я молодец!
Она попыталась изобразить торжествующий танец, но ее повело. Успев подхватить оседавшее на пол тело, мы дружно расхохотались.
К полуночи я едва контролировала заплетающийся язык, но все еще упрямо продолжала ругать Блейка:
– Он давно мог снять отдельную квартиру. Нет же, каждый день маячит перед глазами. Видеть его не могу!
– Так переезжай в Барнард[8], – Бри подлила себе джина. – Там вполне сносное общежитие.
– И зови нас на все вечеринки! – встрепенулась Джеки.
– Меня не приняли, – с горечью призналась я.
Конверт с заветным гербом прислали в конце мая, и я готовилась с гордостью ткнуть им в лицо Блейка, но радужные мечты разбились о крошечный абзац с отказом. Рассказать подругам провале я так и не решилась – было стыдно. А отправить документы в другой университет не позволяла гордость – все Рэдманы учились в Колумбийском.
– И ты молчала? – от возмущения Джеки едва не выронила бокал.
– Да какая теперь разница? – я спрятала лицо в ладонях, чувствуя, как глазам подступают слезы – выпитый скотч рвался наружу пьяной истерикой вместе с отчаянием и досадой, которые два с лишним месяца копились внутри. – Мне все равно нечем платить. Блейк хочет, чтобы я сама зарабатывала на обучение.
Всхлипнув, я разрыдалась от жалости к себе. Утешающие голоса подруг слились в неразборчивое бормотание. Слушая их вполуха, я то подвывала, то снова упрекала Блейка, но легче не становилось.
Я была раздавлена. И наверняка смешна. И всему виной чертово завещание!
– Долли, детка, не убивайся так, – Бри погладила меня по голове. – Всегда есть выход. Тебе нужно всего лишь определить слабые места Блейка и бить четко в них. Что он ценит больше всего?
Необходимость рассуждать здраво ненадолго привела меня в чувство, и я перестала плакать.
– Издеваешься? – я подняла голову и попыталась сфокусировать взгляд сквозь мутную пелену. – Я и трезвой ответить не смогу.
– Тогда я подскажу, – Бри протянула мне коробку с салфетками. – Наверняка, для него важна репутация.
– И как по ней бить? – размазывая тушь по щекам, я вытерла глаза.
– Очень просто, – широко улыбнулась Джеки и заговорщицки переглянулась с Бри, словно им обеим пришла гениальная идея. – Бей ниже пояса – соблазни, а потом шантажируй.
От удивления, я не нашлась, что сказать. Они это серьезно?
– Да не делай таких круглых глаз, – хохотнула Джеки, которую позабавил мой шок. – Спать с ним необязательно. Главное, сними видео, как он тебя лапает, и не забывай морщиться.
– Пусть только попробует после этого не вернуть тебе доступ к деньгам, – тоном заправского адвоката продолжала Бри. – За попытку изнасилования Блейку влепят немалый срок, а «Рэдман Риэлти» погрязнет в скандале. Но главное – его лишат статуса опекуна!
– И назначат мне нового, – уныло возразила я.
– Любой будет лучше, чем этот старых хрен, – резонно заметила Джеки. – Сколько ему сейчас? Пятьдесят?
– Тридцать два.
– Тогда можно и переспать, – она красноречиво поиграла бровями.
Идея все еще казалась мне бредовой, но я уже мысленно просчитывала шансы на успех. У Блейка наверняка была постоянная любовница. Это минус – осуществление плана займет много времени. Однако жил он в одной квартире со мной. И это плюс. И сотня возможностей застать его врасплох. Вот только что окажется сильнее – предсказуемое мужское либидо или ненависть ко мне?
– Думаешь, я смогу привлечь Блейка? – я с сомнением посмотрела на Бри.
– Почему нет? Он ведь раньше уже приставал.
– Не совсем, – я отвела глаза. – Я солгала, и мама вынудила его улететь в Австралию.
Признание вырвалось случайно. Я не хотела посвящать подруг в подробности своего не самого честного детства, но алкоголь окончательно развязал мне язык.
– Ну ты и сучка! – восторженно ахнула Бри. – Не понимаю, как Блейк тебя после этого не убил.
– Наша куколка ему интересна, – сияющая улыбка Джеки стала еще шире, чем когда ее объявили королевой выпускного. – Потому и не убил.
– Но непременно сделает это, если я снова вернусь в два ночи, – я с тоской посмотрела на часы. – Мне пора.
Даже в старшей школе[9] за мной не следили так пристально. Я могла заявиться домой под утро, и никто не сказал бы и слова. Отчасти, потому что было некому. Отец уже жил отдельно, а мама – иллюзиями, что все вот-вот наладится. Но думаю, главная причина крылась в равнодушии. Обоим было все равно. В отличие от них Блейк оказался дотошным и каждый раз читал нотации, стоило мне хоть немного задержаться.
В лифте я кое-как собрала волосы в подобие пучка и вытерла остатки темных разводов под глазами. Без макияжа лицо выглядело невинным, что дико контрастировало с провоцирующим нарядом. Не имея возможность попасть в клуб, я из принципа надела блестящее платье с разрезами, надеясь хоть так поднять себе настроение.
На улице ночной ветерок приятно остудил кожу. Меня немного шатало, и чтобы протрезветь, я решила пройтись пешком, благо наши с Джеки дома разделяло от силы три квартала. Прикурив сигарету, я неспешно двинулась по Пятой Авеню вдоль манящих витрин.
У светофора на пятьдесят восьмой я невольно задержала дыхание – на здании с противоположной стороны в изящной рамке чернели два священных слова. Бергдорф и Гудман.[10] Пять этажей счастья. Мекка красоты и стиля, где каждый ценитель моды обязан если и не преклонить колени, то оставить щедрое подношение богам от-кутюр.
Злой рок сделал эту обитель счастья недоступной для меня. Того, что оставалось от ежемесячной подачки Блейка, не хватало даже на покупку приличного селективного парфюма, чего уж говорить о полноценном шоппинге. Завтраки в «Плазе»[11] тоже остались в прошлом, как и походы по спа-центрам. Я больше не могла себе позволить маникюр в любимом салоне, а за стрижкой и укладкой приходилось бегать к Джеки, когда к той приходил знакомый стилист.
– Мисс, у вас не найдется пары баксов? – из-за угла вынырнул бездомный с тележкой, полной засаленных тряпок.
– У меня даже мелочи нет, – я кинулась прочь по переходу.
Чертов Блейк! Из-за него я чувствовала себя нищей.
Перескочив через лужу пролитого кофе, я едва не поскользнулась на остатках обкусанного пончика. Каблук многострадальных и потрепанных жизнью туфелек от Гуччи с противным звуком царапнул асфальт и почти надломился, но все же справился со своей миссией и удержал меня – и мое пошатнувшееся достоинство – в вертикальном положении.