* * *

Он был влюбчив, в зону его особого внимания с шестнадцати лет попадали все более-менее симпатичные старшеклассницы. Блестящей наживкой для Филиппа были ангельское личико, стройные ножки, высокая грудь и тонкая талия юной особы, другие параметры, кроме внешности, не учитывались. Другие параметры – это для дурнушек, которых природа-мать обделила красотой, словно в насмешку дав им в утешение ум и доброту.

Влюблённости проходили быстро, месяц-два, и его сердце уже не замирало при виде своей подружки, не останавливалось, чтоб забиться с удвоенной силой. У очередной Олечки или Полины он начинал видеть слишком большой нос или кривоватые зубки, и чувства исчезали, чтоб вспыхнуть вновь неделей позже при встрече с новой красоткой.

То ли небо так распорядилось, то ли девчонки попадались неприступные, но свою невинность Филипп потерял поздно, в шестнадцать лет. Этот день он не забудет, потому что это был день его рождения, который праздновался по-взрослому, без бдительного ока родителей, и такой подарок преподнесла парню одноклассница Катенька. Катенька совсем не желала дарить себя, но было много вина, зажигательной музыки, был лёгкий кайф от чувства свободы и ментоловых сигарет, выкуренных с именинником на балконе. Они смеялись и целовались, обнимая свою подружку, Филипп жадно изучал руками созревшее для любви женское тело, не мог оторваться. Пьяненькая Катенька не возражала и даже сама, немного смущаясь, лёгкими движеньями касалась его восставшего в брюках достоинства.

А после он просто взял её за руку и повёл за собой, в свою комнату, на свою узкую кровать, будущее ложе любви, которое ещё не знало женщин. Филипп помнил, как разметались на подушке с чёрной наволочкой её светлые волосы, как извивалось на шёлковой простыне её тело, которое он целовал тёплыми пьяными губами, как вдруг появился испуг в Катенькиных серых глазах. Но было поздно, Филипп уже навалился сверху, прижал крепко свою сладкую подружку, вдавил в постель и ни за что б не отпустил.

Потом было ещё несколько тайных свиданий. Первая стадия взаимного узнавания уже прошла, и, осмелев, они начали искать разнообразия, пробовали более смелые ласки и новые позы. В угаре страсти Филипп не мог и предположить, что встреча с Катенькой принесёт молодому человеку серьёзные неприятности. Но Катенька забеременела, и это был ужас для них обоих. Страшно было подумать, что будет, если об этом узнают родители. Только не это! Отец, обрадованный, что нашёлся достойный повод, его просто убьет… Но ситуация разрешилась сама собой. Юной девушке Кате тоже не нужен был ребёнок, и она сама нашла способ избавиться от неприятного состояния в одной из частных клиник. От Филиппа «пострадавшая» потребовала только деньги, вполне приличную сумму, которую он едва нашёл. А ещё – чтоб исчез с глаз долой. Всё это, вздохнув с облегчением, он с готовностью выполнил.

Филипп утихомирился на какое-то время, но ненадолго, молодое, познавшее сладость любви тело просило своего, нереализованные желания не давали спать по ночам. Теперь он выбирал в подруги более опытных дам, они были старше и искуснее в любви, имели своё жилье, что решало вечный вопрос о месте любовных свиданий. Но через пару романов, и осторожных, и стремительных, появилась она. Инга.

В тот день после очередной ссоры с отцом Филипп сидел в кафе у окна и, зажав в руках стакан с выпивкой, перебирал в памяти слова, которыми Раевский-старший наградил сына. Никчемный, бестолковый – самые слабые из них. Филипп нахмурился, вспоминая гневную речь отца. Не стоило сечь его словами, словно розгами, он давно не мальчишка. Поводом для ссоры стала учёба в университете. Ну пропустил пару-тройку дней занятий, в первый раз, что ли? И как только бдительный папаша узнал об этом? За ним шпионят? А как объяснить отцу, что достала уже эта учёба! Но его сын способный парень, перед экзаменами полистает пару-тройку вечеров дурацкие учебники и всё сдаст. Делов-то!

Взглянув по сторонам, Филипп не нашёл ничего, заслуживавшего его мужского внимания. И за окном ничего интересного, за окном октябрь, за окном нелюбимая осень, поникшие кусты и спешившие куда-то по мокрым тротуарам замёрзшие люди. Но вот на автобусную остановку подошла девушка, высокая и стройная блондиночка с короткой стрижкой. Узкие чёрные джинсы как-то особенно правильно облегали её бёдра. Лица не было видно, но Филипп был уверен, что с лицом у девчонки всё в порядке. Её чёрная кожаная куртка плохо спасала от ветра, который в этот день был не особенно добр к людям. Незнакомка прятала лицо в шарф, ёжилась от холода.

Почему Филипп это сделал, он не знал. Просто схватил чашку кофе, которую только что поставил перед ним официант, и, схватив куртку, шагнул на улицу. Подошёл к ней, молча протянул чашку. Девушка не удивилась, словно это в прядке вещей, словно не впервые незнакомый парень приносит ей горячий напиток в холодный день. Прямо на улицу, на автобусную остановку, под удивлённые взгляды стоявших рядом людей. И он не удивился, что её лицо оказалось прекрасным, что глаза под длинными ресницами синие-синие…

– А я люблю латте, – сделав глоток, наконец, произнесла она и вернула ему чашку. – Инга, – добавила просто.

– Инга, – эхом повторил Филипп, – редкое имя, звучит, словно крик чайки перед бурей.

«Красиво сказал, – подумал он, гордясь собой. – С этой банальные фразы лучше забыть. Не прокатят…»

– Филипп, – добавил быстро и тоже глотнул кофе, было так приятно пить с ней из одной чашки.

– Никогда не верьте крикам чаек, Фил…

Так он стал Филом. Так началась новая эра в его жизни под названием Инга.

– Сказал, что у тебя красивая грудь? Так и сказал? – Светка загнулась от смеха. – А ты что?

– Ответила, не выбирая выражений, – мрачно произнесла Вера, обиженно тряхнув головой и откидывая назад непослушные волосы. – Кто-то же должен поставить наглеца на место!

Ух, как она зла! Такие вольности в общении Вера терпеть не станет. Вчера, когда она объясняла этому новенькому особенности работы их отеля – а они иногда шли вразрез с общими правилами – парень нахально разглядывал её. Казалось, пристальный взгляд Филиппа, словно лазер, проникал под одежду, добирался до нижнего белья, смущал и нервировал.

– Фил, – строго произнесла Вера с отчётливой ноткой иронии в голосе; а как, если не с иронией, относиться к такому нелепому имени?! – Давайте сосредоточимся на работе. Вы, что, девушек давно не видели?

– Таких красивых никогда не видел.

Вера оставила без комментария этот сомнительный комплимент. Сейчас она быстро, не вдаваясь в подробности, расскажет о системе управления гостиницей, и на этом их общение завершится. Всё, учёбе конец, и очень вовремя – напряжение уже витало в воздухе.

– И последнее. Автоматизированная система управления «Контур. Отель», которую мы используем в работе, – скучным голосом начала она, – предназначена для автоматизации…

– Не трудитесь, уважаемая Вера Антоновна, я хорошо знаю эту программу.

Конечно, он знал. Уже все в курсе, что Раевский проработал пару лет в гостиницах сети «Best Hotels», принадлежавших его отцу, да ещё стажировался в отелях Европы. Он любому из сотрудников фору даст и сам кого хочешь всему научит…

– Даже так? В таком случае, мы закончили. Да, на этом всё, – подтвердила Вера и ослепительно улыбнулась, пусть видит, что она не скрывает своей радости от того, что их вынужденное общение закончилось. – Желаю трудовых успехов.

– Спасибо, – Филипп обошёл её, уже сделавшую шаг вперёд, заглянул в лицо. – Благодарный ученик хотел бы пригласить своего учителя на ужин. Должны же мы отметить окончание учёбы?

– Конечно, должны, – помолчав, она смерила его взглядом. – Обязательно отметьте это событие со своей женой.

Довольная своей последней фразой, Вера направилась в комнату персонала. Она шла по широкому, ярко освещённому коридору, оформленному в классическом стиле, который так нравился Вере. Здесь во всём прослеживался стиль дорогих гостиниц – в обшивке стен деревянными панелями, в правильно подобранных изящных светильниках и дорогих картинах в золочёных рамах на стенах. Шаги заглушала неизменная красная дорожка с золотистым орнаментом по краям.