Чтоб восстановить душевное равновесие, она будет думать о хорошем. О маминых книгах, например, в которых жили и побеждали зло красивые и умные герои, для которых Алла Найт сочиняла жизнерадостные, справедливые хэппи-энды. Эти герои заслуживали счастья. Но о книгах не думалось, перед глазами возникло лицо Макса. Можно честно признаться себе, хоть и гад её бывший, но Вера скучала по нему, а если совсем честно, катастрофически скучала. Может, зря она его оттолкнула, не простила. Жизнь, она такая, состоит из обид и прощений… В эту минуту Вера была бы счастлива просто увидеть Макса, полюбоваться его волевым лицом, ощутить его руку в своей руке. А ещё провести с ним сумасшедше бессонную ночь, до краёв наполненную любовью и лаской. И простить, конечно, простить…

В тот нехороший день, когда Вера увидела своего парня, целующего другую, гнев, прятавшийся внутри, поднялся вверх, сжал горло, словно собрался задушить её, девушку, вмиг ставшую ненужной. Вера и не знала, каким сильным может быть это чувство. Они были на юбилейном корпоративе фирмы, где работал Максим. Надо ли говорить, что Вера готовилась к этому событию с особой тщательностью. Она должна быть такой, чтоб Макс гордился ей, своей подругой, которая рядом с ним на этом празднике. Подбирались и отвергались наряды, украшения, клатчи. Светка, призванная на помощь, старалась вовсю, вершиной её усилий стала модная укладка Вериных волос, делавшая девушку особенно красивой.

Вначале всё шло хорошо. В эффектно оформленном зале кафе все улыбались друг другу, произносили тосты, пробовали блюда, приготовленные знаменитым шеф-поваром. Всего было в изобилии, особенно алкоголя, и очень скоро подвыпившая и шумная публика перешла на танцпол, где особенно зажигала одна юная леди в серебристом платье. Когда успел напиться Максим, для Веры большой вопрос, но он был пьян, сильно пьян. Забыв про неё, Макс тоже присоединился к танцующим, и скоро уже крутился вокруг этой дамы, которая танцевала страстно и самозабвенно. Едва держась на ногах, Макс брал её за руки, привлекал к себе, потом отстранял, а внезапно обнял и начал целовать, да так, что вокруг захлопали. Почувствовав одобрение, держась на пояс своего партнёра, дама, извиваясь, призывно глядя ему в глаза, опустилась вниз… Ещё немного, и они б стали искать уединения, чтоб продолжить свои эротические игры. Или занялись бы любовью прямо здесь…

Замерев вначале в каком-то странном ступоре, уже через минуту Вера выскочила из зала. Её трясло, щёки горели. Это было так унизительно, что она никак не могла успокоиться. Её парень забыл о ней за ненадобностью… Дрожащими руками схватила с вешалки куртку, плечом нажала входную дверь и помчалась по улице с курткой в руках, хотя было по-весеннему прохладно. Обида гнала девушку вперёд, не давая остановиться и перевести дыхание. Люди шарахались от неё в стороны, удивлённо оглядывались вслед…

Уже на следующий день Макс поджидал её после работы с букетом цветов. Он красноречиво извинялся, говорил, что был пьян, и с Эльзой они устроили эту потеху смеха ради. Вера не могла видеть его красивое и чужое лицо, ей хотелось говорить обидные, злые слова, чтоб увидеть боль на его лице, а потом громко крикнуть «исчезни». Но она молчала, быстро шла вперёд, чувствуя, что где-то там внутри, где была душа – пустота и холод. Макс приходил ещё и ещё, доставал её звонками, но обида, затаившись у самого сердца, не исчезала. Но вот появись он сейчас, простила бы…

Из глубокой задумчивости Веру вывел стук входной двери. Наконец-то запоздалый гость? Но что это?! Появившаяся на её лице улыбка, обязательная при встрече любого гостя, тут же погасла. Не может такого быть?! Кто-то всемогущий на высоком небе подслушал её мысли о Максе? Да, это был он, и не один. За его руку цеплялась какая-то субтильная девица с вызывающе красной помадой на губах.

– Мы можем снять номер на сутки? – спросил Максим с мстительной улыбкой на лице. Девица хихикнула, плотнее прижалась к нему.

– Сейчас посмотрю, что у нас есть…

Чтоб произнести эти простые слова, Вере понадобилось всё её самообладание, Это был сильный удар и для бывшего возлюбленного слишком подлый. Самец нашёл новую самочку и пришёл похвастаться этим?! Какой мстительный негодяй! И делает вид, что они незнакомы. Макс знал, что это ранит её, и планировал сделать больно своей бывшей девушке. Или он рассчитывал на скандал?

– Можно быстрее, мы с Ксенией страшно хотим спать.

Девица одобрительно рассмеялась, поправила бретельку платья, которая соскользнула с её острого плеча. Риск остаться без платья прямо здесь был слишком очевиден. Вера опустила вниз руку, сжала в кулак так, что ногти впились в ладонь. «Свободных номеров нет…» Еле сдерживаемые, эти слова рвались вперёд, крутились на языке, но она произнесёт другие…

– Сто десятый, комфорт. Давайте ваши паспорта.

Через пять минут они ушли в свой номер. Прежде чем войти в лифт, пропустив вперёд свою весёлую подружку, Макс оглянулся и бросил на неё торжествующий взгляд победителя.

* * *

Теперь она знала, что такое ненависть. Это закон жизни: человек всегда ненавидит того, кто приносит ему сильную боль. Макс Шевелёв совершил поступок, недостойный мужчины, и Вера постарается навсегда забыть его имя. Как же она раньше не рассмотрела подленькую сущность своего парня?! А внутри ещё всё кипело, и дрожали руки, не желавшие успокаиваться. Впредь она постарается быть умнее, этот урок не пройдёт даром. Но как же больно… Кажется, в душу вцепился страшный монстр и безжалостно драл её железными когтями.

Увидев спускавшегося по лестнице Алексея Павловича, вечного командировочного, который нередко останавливался у них, Вера не нашла в себе сил улыбнуться ему, хотя этого постояльца, приятного мужчину средних лет, ставшего почти своим, здесь любили.

– Что-нибудь не так, Алексей Павлович? Или просто не спится?

Лёгкая беседа – может, это то, что нужно ей сейчас, чтобы сердце перестало стучать стопудовым молотом, словно пыталось вырваться из тесной грудной клетки.

– Не спится, но не просто так, дорогая Верочка, – он облокотился о стойку, обдав её стойким ароматом Hugo Boss. – Неприятности сплошные. Мама заболела, надо возвращаться, так и не закончив дела…

– Мама заболела? Как жаль… Неприятности ужасны, – её лицо помрачнело, что не укрылось от зоркого глаза Алексея Павловича.

– Сколько людей, столько печалей и горестей. У вас, вижу, тоже что-то стряслось?

«Да, очень даже стряслось. Хотя вряд ли я расскажу ему об этом», – подумала Вера.

Но он ждал, смотрел так участливо, что ей захотелось выговориться. Завтра этот гость уедет в свою Москву, и ему, как случайному попутчику в скором поезде, можно рассказать про свои беды, выплеснуть их из души, не беспокоясь о последствиях. А жизнь покажет, верно ли она поступила.

Верин собеседник оказался внимательным и терпеливым слушателем, его эмоциональное сопереживание было точно таким, какое было нужно Вере. Он слушал, вздыхал, качал головой, постукивал по её руке в знак сочувствия. А потом удивил. Пробормотав «одну минуту», куда-то убежал. Вернулся скоро, принеся с собой бутылку коньяка, на наклейке которой ярко выделялись пять золотых звёзд.

– Давайте выпьем, милая Вера, чтоб закончились наши неприятности.

– Ну что вы, я на работе. Нам категорически запрещено… Категорически!

– Нам с вами надо проводить наши беды. Куда-нибудь подальше. И вспомнить добрым словом ту погибшую женщину, – перебил её мужчина. – Всего пять граммов напитка аристократов, его и алкоголем-то не назовёшь. – Он щедро плеснул янтарной жидкости в стоявший рядом стакан. – Чисто символически, Верочка, мне одному не пьётся никак.

Ей предлагали лёгкий способ немного успокоиться. Ну, что ж…

– Да вы и мёртвого уговорите, – она взяла стакан, поднесла к губам и, зажмурившись, сделала глоток.

– А теперь за здоровье моей матушки.

Это был тот случай, когда легче согласиться, чем спорить. Только пару глотков… Коньяк обжёг горло, разлившись внутри приятным теплом. Вспомнив о видеокамерах, Вера решила, что никто не будет разглядывать, что налито в том стакане, что она подносит ко рту. Записи с камер просматривались крайне редко, только в тех случаях, когда возникали серьёзные конфликты с постояльцами. Но в их образцовом коллективе проблемы с гостями решались быстро и исключительно мирным путём безо всяких камер.