– Итак, Кристина Викторовна, ваша бабушка, земля ей пухом, оставила вам в наследство усадьбу, счет в банке и вот это, – нотариус взяла со стола небольшой железный ящик и достала бумажный пакет, запечатанный, как по старинке, красной, сургучной печатью.

– Усадьбу? – Влад удивленно поднял одну бровь, ну сама элегантность. Помню, в молодости, я хотела научиться так же, приподнимать одну бровь, чем всех вводила в немой восторг, особенно женщин. Красивое лицо красивого мужчины с такой бровью должно быть запрещено законом. Влад мой родной брат, но даже на меня она действовала, эта чертова бровь.

Влад сидел в кресле в кабинете нотариуса и так сюда вписывался, что впору думать, будто он, например, прирожденный адвокат, но нет. Все в нем, от зеркально начищенных итальянских ботинок из коричневой мягкой кожи и до шейного платка, было писком моды, эталоном дорогого мужского парфюма из рекламы. Ну что скрывать, я им гордилась. Да, да именно шейным платком. Ну, скажите, кто в наше время одевается на английский манер? Так вот он, мой брат, приятно познакомиться. А на самом деле он был, точно не скажу кем, но что-то там связано с компьютерами, с программами, для меня это полная тьма. Я до такой степени гуманитарий, что для меня учебник по математике как книга заклинаний на языке драконов. Наши родители жили не так далеко, если лететь самолетом, – в Лондоне. Отец – дипломат чего-то там, мать – владелица магазина, всякие аксессуары из России. Типа меховых сумочек и шалей а-ля русская хохлома. Самое странное, магазин пользовался бешенным успехом. Я, когда приезжала к ним, только удивлялась, когда заходила туда. Наши русские и их лондонские барышни крутились перед зеркалом в пуховых платках, строя губки бантиком. В связи с модной нынче болезнью, все страны позакрывались, и новый год мы будем праздновать без родителей. Они каждый год старались приехать на майские праздники и рождество, причем рождество их, католическое. Так модно, так правильно – отмечать, начиная с католического рождества. Даже кабинет, в котором мы сидели, был чисто английский: кожаные, глубокие кресла, мебель темного дерева, тяжелый стол с дорогими штучками в виде антикварной чернильницы и перьев. Позади нотариуса стоял шкаф, забитый книгами, скорее всего тоже каким-то антиквариатом. Сама дама-нотариус, вписывалась в кабинет, как будто здесь и жила. Высокая, худощавая, прямая, как струна, с тонкой ниткой губ, ниткой жемчуга и ракушкой в темных, с проседью волосах.

– Так что за усадьба? – спросил Влад. Я дернула его за рукав дорогого пиджака в клетку. Состроила вопросительную рожу «ну не помнишь, что ли?». Влад посмотрел на меня и будто что-то вспомнил. – А, ну да, эта та, что в Агулово?

– Все верно, Владислав Викторович. – Нотариус поправила свои маленькие золотые очки, которые угрожающе висели на кончике острого носа, и продолжила: – Так вот, усадьба, конечно, не историческая ценность, постройка довольна старая, но приличная. В 2010 году Марья Ильинична сделала полный ремонт, включая отопление и коммуникации с водой. Точно не могу сказать, но отчет есть в документах. В усадьбе проведен интернет, телефон, все удобства. Вот, я передаю вам все документы и ключи.

Нотариус протянула мне папку, запечатанный пакет и связку ключей.

Мы все мило расшаркались и наконец-то вышли на улицу. До нового года оставалась еще неделя, а Москва уже стояла в пробках. Падал снег, но тут же таял, смешиваясь с крупными гранулами какого-то вещества, которое было рассыпано везде.

– Тебя подбросить? – Влад подошел к своей машине, новому Ягуару. Даже автомобиль у него был английский и, конечно, припаркованный на платной стоянке в самом центре. Только он так может.

– Нет, я пройдусь и доеду на такси, – сказала я, поднимая воротник короткой шубки из кучерявой шерсти, как я ее называла, модного голубого оттенка, что сейчас была писком моды.

– Что будешь делать с усадьбой? – спросил брат, усаживаясь в машину.

– А что с ней надо делать? Может доеду, посмотрю, как и что.

– Когда хочешь ехать? Мне с тобой?

– Нет, я сама. – Зная, как Влад не любит всю эту старину и, как он называл, рухлядь, было бы глупо брать его с собой и портить все впечатление от наследства.

– Новый год где? – пожала я плечами. Родители не приехали, теперь надо строить какие-то новые планы.

– С Дениской, может, пойдем куда.

– Ты еще не разбежалась с ним? – хмыкнул Влад и махнул рукой, закрывая дверь. Мощный мотор автомобиля тихо зарычал, и брат ювелирно влился в пробку на Тверской. Я посмотрела ему в след и медленно пошла по скрипучему от гранул тротуару. Влад был прав, с Дениской надо заканчивать. Хотя, судя по тому, что он не звонил и не писал уже два дня, это он со мной закончил. Ну и пусть! Три года как мы с ним вместе, и из них только полгода были относительно спокойными. Каждый вечер его телефон вибрировал от входящих звонков и сообщений. Дениска был слишком общительным человеком, в начале для меня, а потом и для множества других женщин. Мог пропасть на несколько дней и потом появиться, как ни в чем не бывало. «Прости, малыш. Заработался». Машка, моя подруга, советовала мне его бросить первой, чтобы не было так обидно и больно, как она сказала. Я каждый раз собиралась это сделать, но при встрече с Дениской, как-то забывала об этом.

На улице вместе со снегом шел какой-то мелкий, противный дождь. Я прошла мимо станции метро «Тверская», дыхнувшей на меня теплым металлическим духом, и вышла на Тверскую площадь. Здесь народ толпился, фотографируясь под моргающими огоньками наряженных елок.

Я немного побродила по площади, рассматривая украшения на ёлках и мерцающие разноцветные огоньки. Наверное, надо купить подарки, но в магазинах толпилось столько народа, что я решила отложить эту тяжёлую миссию на потом. Да и кому покупать? Родители не приедут, выбор подарка Владу был сравним пытке. И Дениске что-то дарить у меня не было желания. Разве что Машке Она любила подарки и радовалась им бурно и весело. Вот ей надо купить, а то все уши прожужжала мне про сумку Guess, даже показывала мне на сайте, какой именно цвет и форма ей нравится. Это надо идти в ЦУМ, а там опять толпа. Я развернулась и нырнула в метро «Пушкинская». Лучше бы я этого не делала. Но на данный момент метро было лучшим вариантом, так как пробки в Москве были жуткие, и домой я бы добралась уже к утру. Ну не утру, конечно, но часа за два. А так мне ехать буквально минут тридцать. Мест в вагоне, ни стоячих, ни сидячих, не было, и я пристроилась рядом с парнем, который слушал что-то в наушниках, прикрыв глаза.

Жила я на «Октябрьском поле», ехать мне было недалеко, поэтому довольно скоро я уже выходила из метро, кутаясь в короткую шубку. На улице снега уже не было, а валила то ли крупа со снегом, то ли мерзкий колючий дождь. Приятного мало. Идти мне, было минут пятнадцать, я их пробежала рекордно за десять.

Дома я сварила кофе и села за перевод. Но пока моя героиня вникает в очередную книгу автора, расскажу немного о ней, ну то есть о себе. Я дипломированный лингвист-переводчик. Звучит, конечно, гордо, но для меня – ни о чём, так как по своей профессии я не работала ни дня. Нет, учиться мне очень нравилось, но когда я получила диплом, то засела дома. Как мама сказала, взяла тайм-аут. Занимаюсь переводами с русского, в основном на английский. Я знаю три языка: английский, французский, итальянский. Еще немного японский, но это скорее для того, чтобы читать этикетки. Одно время стало интересно, что из себя представляют эти иероглифы. Я перевожу романы – фантастику, фэнтези и так далее. Сейчас многие авторы выходят на зарубежный рынок и дают свою рукопись для перевода. Моя работа мне нравится и приносит хороший доход. Счёт в банке меня не особо интересует, может, из-за того что периодически пополняется на круглую сумму родителями. Трачу я немного, поэтому деньги как таковые есть, но не принципиально важно, сколько их. Сейчас мне достался перевод одного романа, очень даже интересного, на французский язык. Стараюсь вникнуть в тонкости стиля, чтобы быть как можно ближе к оригиналу и передать атмосферу этой истории о любви.