– Доброе утро.

– Что с тобой? – Насто улыбнулась, проходя мимо с корзинкой полной свежих булочек.

– А что случилось? – Фая дрогнула взглядом.

– Вон зеркало на стене. – Насто поставила корзинку на стол и, подхватив Фаю за талию, подвела к блестящей поверхности, где отражалась комната, окно в дальнем углу и кусок стола.

Фая глянула на себя, но краем глаза уловила движение и вскрикнула от неожиданности, ей показалось, что сквозь стекло в перекрестье рам снаружи заглядывает человек.

– Ты чего? – Испуганно проговорила Насто. – Ну измазалась сажей, но что так пугаться.

– Какой сажей? – И только сейчас Фая разглядела, что её щёки, лоб, шея и видимые кусочек декольте были покрыты чёрными полосами словно рисунками.

– Я не понимаю. – Протянула Фаина.

– Должно быть сажей вымазалась. Доброе утро. – Проговорил проходящий мимо старик. – Пойдем к умывальнику провожу. Там тёплой воды натаскали, а то вчера жарко было, а сегодня прохладный ветер.

Фая подставила скрещенные ладошки под металлический язычок умывальника, стала водить руками, как показывали это в фильмах и окунула лицо в тёплую, чуть пахнущую тиной, воду. Старик, стоявший рядом, огляделся, резко сунул руку себе в карман и стал сыпать на склонённую голову девушки золу. Он услышал, что хлопнула дверь, отряхнул пальцы и отступил на шаг.

– Как дела! Я слышал, что-то случилось? – Спросил Егор, спускаясь с крыльца.

– Да в темноте, видимо, вчера схватилась за что-то, да всё лицо себе сажей во сне вымазала. Ну, давай, сторожи теперь сам чумазую принцессу свою. – Старик переложил на плечо озадаченного Егора полотенце и, взяв хворостину, ушёл в сарай, что стоял неподалёку.

Фая долго плескалась, смывая сажу. Она чувствовала, как по коже гуляет прохладный ветер и ей становилось легче. Она наклонила голову и увидела, что полосы протянулись вниз за край майки. Девушка оттянула его вниз и стала смывать черноту с белизны кожи, не затронутой загаром. Потом вдруг опомнилась, что не одна и резко выпрямившись споткнулась о Егора, стоявшего поодаль. Мужчина неловко перевёл взгляд на мокрую майку, натянувшуюся пластырем на теле, отдал Фае полотенце и развернувшись медленно пошёл к крыльцу.

– Не торопитесь. Я подожду.

– Да я не маленькая и сейчас светлый день. – Оборвала его Фаина. – Идите.

Девушку раздражала эта странная навязанная забота, но в самой глубине влюблённого девичьего сердца она просто хотела, чтобы на месте этого мужчины сейчас стоял Николай Васильевич. Но профессору было не до женских глупостей.

После завтрака ещё час по дому бродила волна суетливых сборов, Ходжин даже не подгонял людей, он просто знал, что так бывает всегда, поэтому и будил обычно тех, кого сопровождал, пораньше, чтобы не тратить потом время и свою нервную систему.

Утро, бродившее влажным туманом, уже начало подсвечиваться солнцем, ночная мгла расползалась по углам, пряталась под одряхлевшие от старости огромные еловые ветви или зарывалась в нутро кочек, поросших мхом. Сонная стайка людей стояла возле дороги, оглядывалась во все стороны и пытались осознать непривычную окружающую картину мира.

Фая посмотрела в направлении домов, сиротливо жавшихся по другой стороне дороги, и почему-то один из них ей показался знакомым. Девушка пожала плечами и отошла в сторону, так чтобы быть поближе к людям; после сегодняшнего сна ей было неуютно. Но взгляд почему-то всё равно тянулся к просветам, где стоял шаткий забор, к шершавым и уже трухлявым стенам сруба, полз по засохшему, висевшему серыми лохмотьями плющу на крышу. Фая дёрнула плечами, захотела отвернуться, но на секунду задержалась и вдруг в том месте, куда она смотрела, воздух словно сместился, воображение соткало из солнечного света и остатков тумана фигуру человека, но она сразу же растворилась, как только с того места взлетела птица. Фая помрачнела и ей стало жутко неуютно, хотя ещё вчера она находила забавной эту поездку.

– Что ты, Фаечка? – Профессор оторвался от дневника, который всё время держал перед глазами и глянул на свою студентку.

– Просто сон плохой, Николай Васильевич, – сразу расцвела улыбкой девушка. – Столько впечатлений новых, что мне мерещится всякое.

Налетевший с запада ветер прочесал лес, взлохматил кудрявые кроны берёз, слегка качнул столпы елей и со вздохом осел внутри вековых насаждений. Шедшие за ним тучи заволокли солнце, по пыльным дорожкам побежали тени и стало холодно. Кеша поглубже зарылся в поднятый ворот свитера, выдал в уме очередную порцию проклятий на всех, кто придумал эту поездку и спросил:

– Где там уже ваша машина? – Он огляделся. – А то меня сейчас сдует.

Егор, обсуждавший с профессором детали маршрута, наклонился, поднял с земли тяжёлый рюкзак и молча протянул его аспиранту. Коневский чуть вздёрнул верхнюю, всё время покрывающуюся рыжим пушком, губу.

– Это что?

– Держи, держи! Это тебе утяжелитель. Ты же жалуешься, что тебя снесёт.

– А! Я понял! – Фыркнул молодой человек, это какой-то тонкий юмор. – Извини, не смогу достойно среагировать, я на другой частоте.

Ходжин пожал плечами, поставил сумку и вернулся к профессору, сидевшему на лавочке и внимательно тыкающего пальцем в карту.

– Да-да. Егор. Как вы удивительно правы. – Задумчиво проговорил Николай Васильевич. – Это лучшая точка выхода!

Милена, с самого утра не вылезающая из телефона, оторвалась от экрана, протёрла тряпочкой камеру и подошла к профессору.

– Давайте на фоне, – она помахала лёгкой рукой указывая на печальный безжизненный пасторальный пейзаж с домами, – поснимаю вас. Так будет драматичнее и интереснее.

– Да, да. Конечно! – Николай Васильевич, не привыкший давать интервью, занервничал, вскочил, протёр тряпочкой руки и, поправив, надетый поверх рубашки и пестривший зацепками, свитер, проговорил. – Ну, я готов.

Крапивина навела камеру на себя, бодро поприветствовала зрителя и, представив профессора, переключила обзор.

– Вам слово! – Прошептала девушка, махая ладонью, словно подгоняла мужчину.

– Друзья, – профессор вместо приветствия от волнения перечислил все свои скудные регалии и даже передал привет своим товарищам, – пока суд да дело, позвольте сказать краткую речь. Все мы здесь собрались, потому что обнаружен дневник Пилянского Анатолия! – Он многозначительно замолчал. – Он двадцать лет назад ушёл в этот поход и не вернулся до сего времени. Толя когда-то работал в нашем институте и вот мне было поручено руководством выехать на место. – Неуверенно произнёс он, потому что сам до конца не понимал, почему послали именно его. Но так как ему обещали щедрые командировочные, то Николай Васильевич не пускался в праздные размышления. Ему было интересно и можно было неплохо подзаработать. – Поэтому было решено, что по его следам двинусь я и мои студенты. – Он потыкал пальцем в сидевшего кульком на скамейке Кешу и стоящую чуть поодаль Фаю.

– А что послужило толчком в организации экспедиции? – Вопросом подтолкнула Милена профессора к сути.

– А! Да, да, – засуетился мужчина, – туристы! – Торжествующе сказал он. – Туристы нашли его дневник, там был написан адрес института и эти прекрасные люди привезли его к нам. Конечно, всё было передано в полицию, – он задумался, – нет в следственный комитет, но наша поездка не имеет ничего общего с, так сказать, поиском Толи. Мы же не дети и понимаем, что за такой срок он бы подал весть. Просто хотим хоть что-то узнать о его передвижениях. – Заблудился в словах профессор в конце речи.

В том месте где дорога на въезде в деревню обрывалась пологим склоном, ветер вытащил столб пыли, уже успевшей обсохнуть после вчерашнего дождя, потом показалась крыша задорно скачущей по ухабам «буханки», и Никита с Кешей нервно переглянулись.

– У меня морская болезнь! Я предупреждаю! – Вяло сказал Иннокентий вслух.

– Тогда возьми пакетик и сядь назад, – пожал плечами Егор, протягивая ему всё тот же рюкзак. – Ты вещмешок свой забыл.

– Вы серьёзно? – Кеша уставился на Егора. – Я в носильщики не нанимался.