– Ну да! Отменное! А главное – связи нет никакой подходящей! – Покачала головой Милена, достала из кармана платок и, протерев седушку стула, присела.
– А вы, Милена, в связях разборчивы оказывается? – Хохотнул Никита.
– Офигеть смешно! – Проворчал Кеша. – Что помочь, чтобы быстрее поесть и спать лечь? – Спросил он у Насто. – А утром убраться отсюда.
– Вот тебе картофель! Чисти! – Сказала Насто, выгружая из рюкзака пакет с картошкой.
– А воды где взять? – Проговорил Кеша. – И нож.
– Возьми пока питьевую. – Задумалась Насто. – Нож и плошку вон на кухонном столе. – Насто подвинула Фае пакет со свежими огурцами и помидорами. – Настругай салатик, хозяин в деревне с собой дал. – Девушка взглянула на Никиту. – Не откажи в просьбе. Раздобудь воды! А то жалко на уборку питьевую использовать.
– Это как? – Напрягся Никита.
– Так! Берёшь ведро и идёшь за водой! Давай вспомни, как это быть рыцарем. – Насто хохотнула.
Профессор, стоявший возле окна, пожал худыми плечами, покачал головой, словно обсуждая что-то сам с собой и проговорил вслух.
– Здесь определённо интересно и безусловно лучше, чем в деревне! И локация недалека от места работы!
– Ну да, удобно! Дом рядом с работой! – Насто раздражённо оглянулась на разбредшихся по столовой. – Идите дорогие люди воздухом подышите. Там пока передышка в погоде. Вы вот все мне мешаете. Я сейчас здесь быстро красоту наведу и потом вернётесь. Ну или помогайте.
Милена, пожав плечами, поднялась со стула, глянула через плечо на Кешу и тот словно заворожённый сразу побежал за ней. Николай Васильевич бросился к сумкам, нашёл свою и, выкопав из самого нутра комок свитера, напялил его прямо на рубашку, вздохнул, чувствуя тепло шерсти, и потянулся к проёму закрывающейся двери.
– Кстати, дышать озонированным воздухом необычайно полезно. – Прокричал он, пытаясь донести свою мысль до всех, кто был и внутри, и снаружи.
Фая на секунду замерла, глядя вслед мужчине, потом улыбнулась и утопила тихую радость в ладошке, притворно имитируя зевок, чтобы Насто не увидела её чувств. Но молодая женщина лишь понимающе усмехнулась и, стрельнув глазами, сказала:
– Ты как овощи мучить закончишь, – намекнула она на неловкие движения девушки, когда та резала огурцы и помидоры, – ты бы сбегала на второй этаж. Может там комнаты есть, чтобы ночь скоротать.
– Так крыша над головой! Какой второй этаж. Это вроде как в соседнем здании.
– А мне показалось, что это пристройка. Вон и лестница в углу прячется. – Насто кивнула через плечо, протирая сухим полотенцем тарелки от пыли. – Тем более с улицы видно, что наполовину здание наползает на столовую. Может потом достраивали что-то. – Пожала плечами Насто.
– Точно! – С интересом отозвалась девушка. – Не заметила. Пойду на разведку.
Фае было хорошо и радостно на душе, дневные страхи отступили, Николай Васильевич рядом и вроде не такая утомительная эта природа, бушующая за окнами. Девушка скинула крупные куски овощей в миску и побежала к выкрашенной коричневой краской двери. Насто посмотрела ей вслед, уронила взгляд в овощную мешанину и проговорила:
– Надо это позорище, хоть тарелкой прикрыть.
На улице ветер как заботливый пастух собирал мелкие тучи в стадо, те роняли скудную влагу, и он гнал их дальше, освобождая место для медленно шагающих по небу тяжёлых грозовых облаков. Милена вышла из здания, вдохнула прохладный, насыщенный дождём воздух и найдя глазами скамейку под навесом уселась на неё. Она погрустила о горячей ванне, одиноком неболтливом ужине, нескольких бокалах шардоне и пообещала себе, что в этот раз обязательно поедет в отпуск. И обязательно возьмёт с собой дочку, которая уже скоро перестанет узнавать собственную мать. Да и проживание у бабушки не давало девочке развиваться сообразно современному ритму.
– Одиноко? Составить компанию? – Прозвучал голос Кеши где-то недалеко и Милена, взглянув на него, покачала головой. – А я рискну! – Не приняв отказа, проговорил молодой человек.
Лес почти заволок туман дождя, который медленно кружил, падал с бездонных небес на верхушку леса, просачивался вниз, тянулся к самым корням деревьев, пробираясь сквозь молодую поросль и растворялся в черноте земли. Наконец затяжная мокрота́ достигла поляны, по которой недавно шли люди и вскоре уже шумела возле забора.
– Э, аборигены! – Нервно крикнул Никита, в четвёртый раз оббегая здание. – Где тут воды взять?
– Вы, молодой человек, кстати, неверно употребляете слово «абориген». Точнее, контекст неверен. – Отозвался Николай Васильевич, всё это время стоявший в крохотном проходе, оставленным как буферная зона между внутренней и внешней дверью. – Латинские корни указывают на словосочетание «от начала». То есть…
– Я всё понял! Не продолжайте. – Никита поднял ладонь.
– Видимо к речке, вам придётся барин идти. Коромысло дать? – Хохотнул Ходжин, появляющийся из-за угла.
– Очень смешно. Я один туда не пойду!
Ветер резко отвёл дождевую тучу в сторону, из-за синего края выползло закатное солнце и вокруг стало как-то повеселее.
– Чё, сыкатно? Вон учёную братию с собой возьми. А то они от обилия свежего воздуха, как припыленные ходят, всё равно от них толку нет сейчас.
– Радует, что вы самый полезный элемент нашей группы. – Гаркнул Кеша, который почему-то все выпады Ходжина воспринимал на свой счёт. – Пойдёмте Никита, а то мне этот цирк уже порядком поднадоел. До следующей порции дождя должны успеть.
– Мужики, ну хорош хныкать! – Примирительно сказал Ходжин. – Никит, ну правда! Мне ещё дров нарубить, с электричеством разобраться. Я надеюсь, что путь вы запомнили, здесь десять минут ходу.
– Фиг с тобой! Проводник! – Цыкнул Никита.
– Я с вами пойду. Там связь точно работала. Надо хоть что-то успеть запилить. – Сказала Милена, убирая длинные чёрные пряди волос в хвост.
– Меланья, мокрая древесина гореть не будет. – Прокричал Николай Васильевич вслед. – да и не женское это дело пилить.
Никита только прыснул со смеху, Кеша состроил гримасу умиления, а Милена фыркнула и поспешила побыстрее убраться от странных профессорских рассуждений.
Профессор, оставшись в одиночестве, огляделся и вслух проговорил:
– Что ж пойду поброжу внутри двора. Это ж так интересно, здесь работали почти мои коллеги.
Николай Васильевич с удивлением увидел, что в одном из окон второго этажа показалась Фая, ответил на её приветствие и поспешил на помощь Егору. Профессору показалось, что здесь он точно может быть полезен.
А девушка, поднявшись по скрипучей лестнице, бродила по небольшому коридору, заглядывала в комнаты, где явно раньше располагались кабинеты и думала о том, что ночевать здесь в пыли, между поломанных стульев и местами выбитых окон не очень уютно. Ей казалось, что вполне можно разместиться внизу и так она будет ближе к Николаю Васильевичу. И здесь девушке в голову пришла мысль, что она даже про себя не называла профессора по имени и сейчас этот факт ей показался забавным и почему-то нежно щемящим душу.
Фая ещё раз прошлась по пустым помещениям, здесь стояли старомодные столы, лежали забытые бумаги. На одной из тумбочек даже валялась вся запорошенная пылью тетрадь, обложка которой была испещрена изящными рисунками. Фая сдула взвесь частиц, покрывающих блокнот, взяла его в руки и вдруг из его середины вывалились фотографии. Спешно подняв их, Фая нахмурилась, здесь были такие же снимки, как и в избе того мужчины. На лицах все глаза были проткнуты. Девушка задумчиво стояла и разглядывала находку, а за её спиной в наполовину разбитом зеркале вдруг отразилась чья-то тень, и до слуха Фаи донёсся шорох. Испуганно вскинув глаза, она увидела лишь пустое пространство, но сейчас ей стало здесь как-то особенно не по себе, и девушка поспешила вниз, увидев в одном из окон, что Николай Васильевич и Егор задумчиво стоят на пороге невысокого строения.
А мужчины смотрели на давно не работающий генератор и тихо переговаривались о том, что неплохо бы его запустить.
