– Это рагу из кабана, мы его томили всю ночь, оно просто тает во рту! – рассказала тетя Джорджия, пока Том глядел на тальятелле, тоже сделанные вручную, буквально только что. – Ешьте мальчики, вы слишком тощие!

– Я… не уверен, что осилю такую порцию, – Томас поднял на Джорджию жалобный взгляд, успев к тому моменту умять пару брускетт.

Его поразили и размер тарелки, и собственно порции, казалось, таким количеством можно накормить троих.

– Ты сначала попробуй, а потом уже говори, – велела она. – Давай-давай, оглянуться не успеешь, как они в тебя проскочат, как по маслу.

У Томаса иссякли возражения, так что он взялся за ложку, всунутую ему в руку заботливой Джорджией, но растерянно замер, прежде чем она не показала ему, как пользоваться ложкой и вилкой. Тогда он отправил порцию в рот.

– Ох, дамы, это неописуемо вкусно, – у него едва слезы не навернулись – он так соскучился по вкусной домашней еде.

– Адриано, ты ведь не держишь этого мальчика на хлебе и воде? – строго хором спросили тетушки, а Энди, с полным ртом пасты возмущенно воззрился на них и замычал.

– Нет-нет, что вы, дамы, – Томас перепугался, совершенно не желая вызывать на Адриано гнев его тетушек, да еще и из-за себя. – Я нормально питаюсь, но с домашней едой ничто не сравнится.

– Можно нам спокойно поесть без причитаний на тему толщины? – попросил Энди, устав от внимания тетушек.

– Ох, какой же ты грубый, – Джованна покачала головой, не скрывая осуждение, и все же они поднялись и оставили мужчин ужинать.

Джорджия пообещала десерт.

– Теперь ты их любимый племянник, – сказал Энди, глянув на Тома. – А не я.

– Не говори глупости, – отмахнулся Томас, с аппетитом уплетая пасту. – У тебя чудесные тетушки, которые тебя очень любят и заботятся о тебе.

– Иногда их бывает слишком много, – усмехнулся Энди, но он отлично понимал, какую ценность и защиту дает большая семья. И что должен чувствовать лишенный этого Том. – Как тебе паста? Можешь ответить честно, даже если что-то не нравится, я тебя не сдам.

– Не нравится? Она нереально вкусная! – Том и возмутился, и восхитился. – Видит Бог, я умру от обжорства за этим столом, но ни капли даже соуса на тарелке не оставлю.

Энди не стал это комментировать, хотя и был впечатлен. Он понимал, что парень за эти месяцы изголодался по нормальной еде, по домашнему теплу и поддержке. В его планы не входило обеспечивать все это, но сейчас он не жалел. Все же он не был таким уж чудовищем, как о нем говорили. Или, во всяком случае, не всегда.

– Нас ждет еще десерт. Уверен, это будет семифреддо, – сказал Энди.

– Понятия не имею, что это, но готов восстать из мертвых, чтобы попробовать, и снова умереть, – заверил его Томас, и правда тщательно подбирая соус с тарелки, жалея, что нельзя ее просто вылизать.

– Ты очарователен, – не удержался от комментария Энди, и это была правда. Том напоминал ему Китти, не столь глуповатую, во всяком случае. – Всегда говоришь то, что думаешь, – Энди отставил свою пустую тарелку. Уж ему не требовалось умирать, чтобы справиться с тарелкой пасты.

Том зарделся, но все же улыбнулся в ответ. Ему было так хорошо, так уютно и сытно, что он даже пикироваться не хотел.

– Я всего лишь говорю правду, – наконец, и он отодвинул от себя тарелку.

– Редкая роскошь в наше время, – ответил Энди. – У тебя не осталось вообще никакой ирландской родни? – спросил он.

– Дальний родственник, он живет с семьей в Бруклине, – поделился Том, совершенно не видя причин скрывать это. – Я останавливался у него на ночь, когда только приехал.

– Понятно, – кивнул Энди, понимая, что там совершенно другие семейные связи. – Ты знаешь, что мафия тоже строится на семейных принципах?

– Я слышал об этом, но не совсем понимаю, что это значит, – признался Том. – Вроде как, если кто-то в семье состоит в мафии, то и остальные тоже?

– Нет, все немного сложнее, это клановая система, – Энди принялся объяснять ему основы, пока вместо пустых тарелок на столе появилось семифреддо.

– Я точно умру за этим столом, но совершенно счастливым, – пообещал Томас, отвлекшись от рассказа, весьма интересного, но и поразительного, и переключил внимание на десерт.

Когда с десертом было покончено, Энди с удивлением обнаружил, что на лице у Тома едва ли не экстаз.

– Ты выглядишь так, словно у тебя был секс с твоим семифреддо, – прокомментировал он.

– Ты тоже говоришь, что думаешь, – щеки Томаса вновь мгновенно стали пунцовыми. – Десерт был очень вкусный, я этого не отрицаю. У меня в жизни не часто были возможности есть сладкое, – признался он зачем-то.

– Да-да, я помню, ферма в Ирландии, ничего слаще моркови, – кивнул Энди. – Теперь у тебя новая жизнь. Привыкнешь, думаю, довольно скоро.

– Были вещи и слаще морковки, но не часто, – Томас поджал губы, вновь уязвленный такими словами. – Не у всех есть возможность питаться сытно и разнообразно. Давай закругляться. Я хотел бы поблагодарить твоих тетушек.

– Поверь, я знаю, что такое, когда ты только вспоминаешь о вкусной еде, – ответил Энди. – Я к тому, чтобы ты не циклился на прошлом.

Тетушки появились, не успел Том их помянуть.

– Ну как, все понравилось? – спрашивали они в основном Тома, зная, что Энди к ним не ходил бы, будь у них невкусно.

– Дамы, это был лучший ужин за последние… лет десять, – прикинул он, не желая оскорблять память мамы, которая старалась кормить их вкусно и разнообразно, даже при скудном выборе продуктов. – Спасибо вам.

– На здоровье, carino, приходи к нам почаще, надо нарастить мяса на эти косточки, – сказала тетя Джованна, потрепав его по волосам.

И хотя Томас знал, что не посмеет пользоваться их гостеприимством, он поблагодарил за приглашение.

– Что такое carino? – спросил он Энди, когда они сели в машину.

– Милый, – ответил Энди. – Мои тетушки считают тебя милым.

– Они тоже очень carino, – улыбнулся Томас, стараясь запоминать слова, которые узнал сегодня – вдруг пригодится когда-то.

– Carini, или carina, если говоришь об одной из них, – поправил его Энди. – Решил выучить итальянский и влиться в ряды cosa nostra?

– Carini или carina, – послушно повторил Томас и замотал головой. – Бог с тобой. Просто, мама говорила, что никакие знания не бывают лишними. А мафия… ну в моем случае, это скорее со свиным рылом в калашный ряд.

– Тут речь не о рылах, а о пользе для предприятия, – ответил Энди, заводя мотор. – Поехали в клуб, еще весь вечер впереди.

– Тебе виднее, – признал Томас, все равно далекий от этого.

Этим вечером его номера в программе не было, но, стоило им с Энди войти в клуб, и публика, которой он успел полюбиться, потребовала его на сцену.

– Можешь идти прямо так, для песни сойдет, – сказал ему Энди, чтобы тот не тратил время на переодевание.

– Это много для чего сойдет, – не мог не заметить Томас и поспешил на сцену, надеясь, что не налажает из-за того, что выступление незапланированное. Но интерес публики ему льстил, конечно.

А после выступления его поймала чуть пьяненькая от шампанского Китти.

– Тоооомми, – протянула она. – Смотрю, ты стал настоящим денди, это Энди тебя приодел? – сразу догадалась она.

– Да, возил в какое-то итальянское ателье, – Томас и не думал скрывать этого. – Красиво, правда?

Что и говорить, ему нравилось, как он выглядит.

– Роскошно, – кивнула она, погладив его по плечам. – Совсем другой вид.

– Спасибо, – улыбнулся Томас. – А ты что отмечаешь? – деликатно поинтересовался он, обратив, конечно, внимание на ее состояние подпития.

– Мне в очередной раз предложили стать содержанкой, – улыбнулась она, хлопая ресницами.

– Содержанкой? – переспросил Томас.

Все же его иногда шокировали нравы местного общества, но Китти осуждать он не мог в силу собственного к ней расположения.

– И ты согласилась?

– Нет, условия были сильно так себе, – покачала головой Китти. – Все жду какого-нибудь европейского принца… или графа. Ну, кого-нибудь утонченного, знаешь?